Джордан обхватил ладонями ее лицо, погладил пальцами щеки и заглянул в глаза:

– Прости. Я люблю тебя, Эва. Прости меня. Я не понимал.

Она всхлипнула:

– Боже, Джордан. Я тоже тебя люблю.

Бережно подхватив ее словно фарфоровую статуэтку, он отнес любимую на диван.

И прижимал к себе, целуя волосы, пока Эва не выплакала все слезы.

– Выпей, – проворковал Джордан, подавая Эве чашку чая.

Он снял с нее мокрую одежду, завернул в одеяло, усадил на диван, но теперь, когда гнев схлынул, ее безудержно трясло.

– Мне немного нездоровится.

– Это ромашковый чай. Повезло, что он у тебя нашелся. – Электричество так и не дали, но Джордан сумел зажечь горелку на печке и вскипятить чайник. – Мама всегда нас им поила, когда желудок сводило.

Эве нужно согреться, она пережила серьезное потрясение.

Черт, да и он сам тоже.

Будто не просто почву из-под ног выбили, а еще и отпинали лежачим.

Снова прогрохотал гром, но пик шторма миновал, и теперь звук напоминал ворчание старика.

– Спасибо, – поблагодарила Эва, глядя на Джордана красными опухшими глазами.

Свеча бросала блики на ее заплаканное лицо, и он почувствовал себя законченным кретином.

– Прости. – Джордан сел рядом, достал ноги Эвы из-под одеяла и принялся растирать ступни, чтобы согреть. Сколько бы он ни извинялся, все равно не простит себя за то, что причинил ей боль.

– Жаль, что тут нет камина, – поежилась она.

– Я тебя согрею. – Джордан плотнее подоткнул одеяло. – Эва. Ты готова рассказать мне еще немного?

– Почему нет. – Она посмотрела на него поверх чашки. – Козырь ты видел, чего бы не выложить остальные карты?

Он сжал ее ступни и положил их себе на колени.

– Ладно. Я понимаю, почему ты бросила меня у больницы. Но не могу взять в толк, с чего твой дядя вообще решил меня похитить. Большинство дел о наркотиках, что я вел, достаточно незначительны, и я не улавливаю, как они могли затронуть его каналы, его бизнес. Непохоже, что на улицах прямо нехватка дилеров. Да, за последние годы накрыли несколько крупных банд по торговле метом, но насколько знаю, это сугубо местные промышляли. Если только я как-то по ходу дела не зацепил твоего дядю?

Эва покачала головой:

– Они не за тобой охотились. В этом-то и вся ирония. Я нечаянно подслушала твоих похитителей тогда, у клуба.

Она запнулась, борясь с инстинктом самосохранения. Выросшая в такой семье, Эва, конечно же, в какой-то мере воспринимала Джордана врагом. И как бы эта мысль его ни жгла, он затолкал ее подальше, не давая встать между ними.

– Эва. – Когда она не подняла глаз, Джордан мягко обхватил ее подбородок. – Эва. Ты можешь мне доверять. Не стану лгать, мол, тебе ничего не будет – мы оба знаем, что некоторые последствия неизбежны. Но обещаю, милая, я на твоей стороне.

Он легко поцеловал ее, а когда отстранился, всматриваясь в опухшие глаза, то чуть не запаниковал. Эва снова была на грани слез.

– Ох. Я…

– Нет, – перебила она и яростно заморгала. – Не извиняйся. Я просто… очень рада это слышать. Я так боялась. Боялась потерять тебя, боялась, что придется тебя оттолкнуть, когда ты мне так нужен. А больше всего боялась, что ты во мне разочаруешься. Многие разочаровывались из-за того, что моя семья делала и делает.

– Я смотрю на тебя и вижу женщину, о которой даже мечтать не смел.

– Ох. Ну вот. – Слезинка скатилась по щеке, и Эва смахнула ее, отставив чашку, чтобы не расплескать чай. – Наверное, лучше поскорее рассказать тебе остальное, пока я не разревелась, как чертов младенец. Они не за тобой охотились, – продолжила она, успокоив дыхание. – Дядя хотел похитить федерального прокурора, ведущего дело моего отца.

– А. – Теперь ситуация обретала смысл. И не сойди Джордан с ума после разговора с Эваном, то скорее бы догадался. – Стефан Финч. Он был главным докладчиком на том симпозиуме. Позвонил мне в последнюю минуту с просьбой подменить его. Видимо, людям твоего дяди поручили схватить лектора, и им оказался я. Вот так дела. Очень нагло со стороны твоего дяди пытаться выкрасть Финча.

– Карлос любит моего отца. – Когда Джордан неверяще уставился на Эву, она пожала плечами. – На свой извращенный лад. Манипулирует им, хочет контролировать. Именно Карлос подтолкнул его делать то, о чем он даже не задумывался. Не то чтобы отец невиновен – как говорится, можно привести лошадь к ручью, но нельзя заставить пить. А вот папа пил, и пил много. Карлос всерьез расстроился, когда моего отца арестовали, особенно когда выдвинули официальное обвинение. Отчасти дрожит за свою шкуру: папе предлагали переквалифицировать дело, если он сдаст дядю. Думаю, Карлос готов запугивать, угрожать, подкупить, даже убить, лишь бы вытащить отца. Он уже использовал похожую тактику.

– Вот только на этот раз он серьезно вляпался. – Джордан задумался, сколько может ей рассказать. Но раз уж Эва раскрыла карты, он обязан ответить ей тем же. – Те похитители… – Джордан поведал о трупах в сгоревшей машине. – Четких доказательств нет, но думаю, это их останки.

– Да. – Эва устало закрыла глаза. – Да, это в духе Карлоса. Подчистить хвосты, устранить помехи. Придумать наказание соразмерно проступку. А уж наказывать он умеет. – Когда она потянулась за чаем, рука дрожала. – Карлос мне рассказал. Понимал, что мне будет неловко, что я ездила жаловаться на преследование отцу, и заявил, мол, больше этот головорез меня не потревожит. И себе жизнь облегчил, и мне усложнил. Двух зайцем одним выстрелом. Что до твоей подруги – смерти тех, с кем ее нашли, скорее всего, тоже на совести моего дяди.

Джордану словно нож в живот всадили. Если его похитили по ошибке, насколько же бессмысленно погибла Лесли? Но от таких мыслей мало толку.

– Мой брат… он агент ФБР, Эва. Они занимаются этим делом. Опознают тела и выясняют, почему они там оказались.

– Бюро не сумеет связать это с Карлосом. Он слишком скользкий. Нет, даже не начинай. – Остановила она Джордана, смотря на него душераздирающим взглядом. – Я знаю, что мои показания дадут им все, что нужно для ордера. Знаю, что ты попросишь меня пообщаться с ними. Расскажи им все сам.

Он сжал ее ступни.

– Эва. Этот человек представляет собой опасность – и в первую очередь для тебя. Вряд ли у тебя есть выбор.

Она откинула голову на спинку дивана, слушая, как затихающий ветер сотрясает карниз, и глядя на стекающие по окну капли.

– Ты ведь понимаешь, что станет, если я соглашусь? Мне придется скрываться. Изменить имя, бросить работу. Все, над чем я столько трудилась. И даже если я это выдержу, то не уверена, что смогу расстаться с тобой.

– Эва…

– Нет. – Запаниковав, Эва оттолкнула руку Джордана, когда он попытался коснуться ее лица. – Я знала, чем все закончится. С того момента, как ты пришел в клинику, знала, что моя жизнь больше не будет прежней. Я боролась с собой, с тобой, но ничего не поделаешь. Я не позволю Карлосу снова выйти сухим из воды. Он разрушает жизни – в том числе и мою. Он прогнал Майкла. Искорежил судьбу отца. И я подозреваю, что именно он повинен в исчезновении моей мамы. Она не могла просто пропасть с парковки у церкви.

– Подожди. Я думал, твоя мама умерла.

– Никто не видел и не слышал ее уже почти два года. Прости, я тебе соврала, но так было проще, чем объяснять обстоятельства.

Что-то мелькнуло в глазах Джордана.

– Тот фотоальбом по-прежнему под диваном?

– Думаю, да.

Он выудил альбом наружу, и Эва подала ему свечу:

– Осторожно, стекло горячее. – Когда он принялся рассматривать фото с ее первого причастия, сердце Эвы заколотилось. Во рту пересохло, желудок сжался. – Что? Что такое?

Джордан посмотрел на женщину рядом с маленькой Эвой. Роскошная копна вьющихся волос, жизнерадостная яркая улыбка. Молодая мать буквально светилась от счастья, прижимая к себе единственную дочь. А в руке держала четки.