– Извини. – Лу осторожно выбралась из-под ничего не соображающего зверя, соскочила со стола с грацией танцовщицы и ничуть не смущаясь сунула фляжку в карман ядовито-пурпурного платья. – Пожалуй, сейчас ты не способна оценить, какое у судьбы тонкое чувство юмора.

– Да хватит уже. У нас мало времени, и меня гораздо больше интересует, почему ты решила забаррикадироваться здесь с ружьем.

Лу нахмурила тонкие подведенные карандашом брови и взяла «винчестер».

– Скажем так, я не особо люблю нежданных гостей.

У Эвы возникло тошнотворное чувство, что она знает, о чем речь.

– Громила в «Тандерберде»?

– Он самый.

– Дерьмо. – Вся надежда на то, что за ними ехала другая машина, испарилась. – Что случилось?

– Примерно через десять минут после вашего с Кейти ухода мелкая гавкалка, что сидела в конуре снаружи, подняла жуткий шум. Памятуя о своих обязательствах, я пошла узнать, что же встревожило бедняжку.

То есть пошла сказать спаниэлихе, чтоб та заткнулась.

– Сперва я ничего не увидела, но когда… успокоила собаку и собралась обратно, заметила краем глаза движение. Оборачиваюсь – и вот он стоит, опершись на дуб в углу твоего участка. Снова ковырялся ножом под ногтями, спокойный как сарай.

– О, Лу Эллен. – Эва прикрыла рот ладонью, проигрывая в голове сотню ужасных сценариев развития событий.

То, что громила вроде как не стал перерезать горло лично ей, не значит, будто он станет сильно думать, прежде чем кинуться на Лу Эллен. Чувство вины сдавило сердце тисками.

«Если с ней что-то случиться, я не переживу».

– Почему ты не позвонила мне?

– Потому что сама могла со всем управиться. Занесла гавкалку в помещение, посадила ее в одну из клеток, затем притащила из машины дробовик и бодрящий напиток. А когда снова вышла проверить, он уже исчез.

– Мне так жаль, Лу. – Эва мысленно прокляла громилу, дядю и себя за то, что втянула подругу в заваруху.

– Нет, сладкая, жаль – это когда здоровый дядька радуется, угрожая женщинам ножом. – Она презрительно фыркнула. – Как по мне, явно пытается кое-что компенсировать.

Эва слабо засмеялась, но восхищение сгладило острые углы гнева.

– Ты настоящая чертовка, Лу Эллен.

– Милая, скажи мне то, чего я не знаю. – Свободной рукой она обняла Эву за плечи. – Ты тут сама справишься?

– Я… – Дверная ручка повернулась, и Эва замолчала.

– Ну вот, твои анютины глазки доживут до завтра. – Джордан вошел в комнату, заметил позу женщин, напряженное лицо Эвы и спросил: – Проблемы?

– Ничего такого, с чем большой сильный мужчина вроде тебя не справился бы, – заверила Лу к веселью Джордана и беспокойству Эвы. – И раз мое присутствие здесь становится ненужным, желаю вам обоим доброй ночи. – Она закинула дробовик на плечо. – Позаботься о себе, Эва. Джордан, была рада познакомиться.

– Что ж, – начала Эва, чувствуя неловкость от того, что осталась с гостем наедине. – Еще раз спасибо, что подвез.

Она уже хотела подтолкнуть его к двери, но он схватил ее за запястье:

– Ты собираешься остаться здесь на всю ночь?

Эва подчеркнуто посмотрела на его руку, а затем в глаза:

– Вряд ли это твое дело, но да. Собираюсь. У меня два пациента после операций, и я не хотела бы оставлять их одних.

– Я останусь с тобой.

Эва вскинула брови:

– Черта с два.

И уже хотела пройти мимо, но Дордан лишь сильнее сжал ее усилил хватку.

– Слушай, Эва, я понимаю, что по какой-то неизвестной причине тебе неловко, когда я рядом. Но тебя явно что-то напугало до такой степени, что ты была готова разбить мою машину, а твоя хозяйка охраняет клинику с ружьем. По какой-то столь же загадочной причине это меня тревожит. И мне не нравится, что ты остаешься тут одна.

А то, что он все это прочувствовал, встревожило саму Эву. Лучше бы держать его в неведении. Задавшись этой целью, она скрыла раздражение и нервозность за улыбкой.

– Конечно, очень лестно, что ты решил изобразить рыцаря на белом коне, но уверяю, волноваться не о чем. Лу Эллен просто… эксцентричная. И я могу о себе позаботиться.

Джордан посмотрел на стоящую перед ним Эву – примерно метр шестьдесят ростом – и решил, что, пожалуй, она права. Несмотря на женственные изгибы Эва обладала стальным стержнем. Битва предстоит непростая. Вот только Джордан целый день рассматривал свидетельства того, что больной псих может сделать с женщиной. И, защитник по натуре, не собирался оставлять Эву одну.

– Ну пожалуйста, – попробовал он умаслить упрямицу, – у меня кольчуга заржавеет, если ее не использовать.

Судя по тому, как дрогнули ее губы, кажется, он пробил брешь в ее защите. Джордан поспешил воспользоваться преимуществом:

– Заодно окажешь мне услугу. Если останусь здесь, не придется попадать в неловкое положение и выгонять Клэя и твою подружку из моей кровати.

Эва перестала улыбаться и нахмурилась:

– С чего ты решил, будто Кейти из тех, кто прыгает в койку к мужчине уже после первого свидания?

– Без обид. – Джордан невинно потянул себя за ухо. На самом деле ничего такого он о Кейти не думал. – Но она вроде как… терлась о него большую часть часа. Вот я и сделал вывод.

Эва закатила глаза:

– Мужики такие свиньи.

– Сперва рыцарь, теперь свинья. Как же низко я пал. Но раз ты ветеринар, это не должно вызвать проблем.

Эва снова попыталась сдержать улыбку, и Джордан погладил ее руку, которую по-прежнему держал.

– Можно я останусь? Обещаю не валяться в грязи.

Впервые решимость Эвы выкинуть его отсюда поколебалась. Пусть она и считала себя почти несгибаемой, головорез из «Тандерберда» начинал ее нервировать.

Может, Джордан Веллингтон и засыпал ее плохими новостями, но, пожалуй, сегодня он меньшее из двух зол.

Ну и да. Он ужасно мил.

– Ладно, свинтус. Оставайся.

Джордан заулыбался, сверкая ямочками, и Эве захотелось его съесть.

«Как хорошо, что я вегетарианка».

Как же глупо. Да, глупо, нездорово и вообще плохая идея, и, скорее всего, она выйдет Эве боком. Но сложно помнить об этом, когда так весело.

Бесспорно, помимо широкой души, острого ума и тела, которое так и тянет изучить поближе, Джордан Веллингтон обладал прекрасным чувством юмора. Эва посмотрела на гостя через расположившуюся между ними на раскладушке наполовину опустошенную коробку с остатками пиццы.

Джордан бросил туда корку от своего последнего куска. Эва закрыла крышку и убрала коробку на стол, потому что раскладушка занимала все небольшое пространство, не занятое образцами товара и папками.

– Клянусь, ума не приложу, как ты умудряешься впихивать столько еды в свое изящное тело, – прокомментировал Джордан.

– Дай мне поблажку, – парировала Эва, дожевывая остатки сыра. – Я сегодня перекусила упаковкой йогурта и бананом, а потом провозилась за операционным столом и не успела пообедать. Я что, выгляжу как женщина, не любящая есть?

– Я… – Джордан осекся. – Ты ведь понимаешь, что на такой вопрос нет безопасного ответа.

– Тактично.

– Предусмотрительно. Мужчине следует избегать таких вопросов – или им подобных, вроде «эти джинсы меня полнят?» или «как по-твоему, она красивее меня?». Каждый раз словно по минному полю идешь.

– А почему, по-твоему, мы спрашиваем?

Когда Эва улыбнулась – минное поле позади, – Джордан попытался сесть поудобнее, закинув одну босую ногу на другую.

Он сбросил туфли пару часов назад и мечтал расстаться и со штанами тоже. Нет, ничего предосудительного: просто Джордан терпеть не мог спать в одежде.

И надеялся убедить Эву, что ей тоже лучше избавиться от платья.