Том постукивал пальцами по столу. Он и Эддисон уже слышали о темноволосой ветеринарше от Кейтлин, которая раздобыла информацию у подруги, работающей в той же клинике. Джордан пока ничего не говорил. Том задумался, что же сейчас мелькнуло в голосе сына.

– Извини. – Джордан вернулся в комнату. – Все эти разговоры об убийствах и насилии действуют на нервы. Хотел удостовериться, что мать твоих будущих внуков в безопасности.

Том моргнул от неожиданности, а потом расплылся в улыбке. И восхитился причуде генетики, позволившей его молодой копии смотреть на него потрясающими глазами жены.

– Иногда я забываю, насколько мы похожи.

– Один в один. Стоило мне ее увидеть, и меня как молнией шарахнуло. Бум! Просто с ног сшибло. Но с Эвой непросто, пап. За ней тянется багаж из прошлого, и она не очень-то хочет им со мной делиться.

– Заставь ее передумать.

– Ты прав, – кивнул Джордан. – Так и сделаю.

Эва с отчаянием смотрела на животное.

Серая шерсть покрывала коренастое туловище на непропорционально коротких ногах. Черная грива торчала между длинных ушей. Опознав по большезубой ухмылке мультяшного персонажа, Эва почувствовала себя огром-затворником.

Она три дня умудрялась избегать Джордана.

Джек забрался на кровать, презрительно оглядел игрушечного осла и, хлестнув хвостом, запрыгнул на подоконник.

– Знаю, – хмуро сказала Эва, – глупо. Мило и глупо, и кажется, у меня духу не хватит его отвергнуть.

Причем как подарок, так и дарителя.

Единственное, о чем получалось думать: Джордан видел машину головореза. Увидел, отметил. По какой-то причине решил, что владелец опасен. Вспомнил, что случилось той ночью?

От мысли желудок сжался.

Эва все ждала, что в клинику заявится полиция. Трое суток подпрыгивала всякий раз, как кто-то заходил в дверь. И три ночи провела в мотеле. Первый раз – потому что ездила проведать отца и не могла за один день смотаться в Атланту и обратно. А потом – потому что поговорила с Лу Эллен.

И с тех пор скрывалась от Джордана.

Трусливое поведение, и Эва ненавидела трусость, но нуждалась во времени, чтобы поразмыслить над вариантами.

Привлеченная рычанием Джека, она выглянула в распахнутое окно спальни. На город опустились сумерки, ночь подступала, занавески колыхал ветерок. Даже задернутые, они не особо скрывали комнату. Эва не слишком об этом волновалась, учитывая раскинувшийся снаружи огромный дуб, но и не тешила себя надеждами, будто занавески отпугнут какого-нибудь настойчивого шпиона.

Как можно ненавязчивее, она потянулась и выключила лампу.

И вздрогнула, когда одна из теней, темнее, чем прочие, пошевелилась у дерева.

«Наверное, просто лишайник». На улице сильный ветер, и Бог свидетель, глядя на эту чертову трепыхающуюся растительность, Эва чувствовала себя так, будто угодила в готический роман. Однако, невзирая на разговор с отцом – скорее, даже благодаря ему – и доводы разума, она закрыла окно и повернула замок.

Больше головорезу ее не напугать.

Стянув и отбросив прочь рубашку, Эва приготовилась впервые за неделю лечь в собственную ванну. Включила горячую воду, налила немного лавандового масла, чтобы расслабиться. Пожалуй, для полного счастья стоило прикупить бутылку вина, но Эва ограничилась тем, что включила негромкую музыку. И хотя зазвучавший «Отель для разбитых сердец» почти идеально подходил под настроение, все равно запретила себе думать о Джордане.

Как показали размышления последних нескольких дней, у нее было три варианта.

1) Продолжать молчать, упросить Джордана сбежать с ней на Таити и оставить все проблемы позади.

Судя по тому, с какой теплотой он говорил о своих тесных семейных связях, ничего не выйдет.

Эва собрала волосы в узел, погрузилась в горячую воду и продолжила разбирать пункт за пунктом, наблюдая, как кожа становится розовой, точно спелая ягода.

2) Можно сказать полуправду. Признаться, мол, да, родственники – крупнейшие игроки криминального картеля. Именно картеля. Намеренно умолчать об ошибочном похищении Джордана и особенно о том, как она вытаскивала его из того багажника.

Хотя, разумеется, Джордан с его мозгами сам об этом догадается.

3) Рассказать обо всем и пустить ситуацию на самотек.

Вот только самотек, скорее всего, повлечет за собой обвинения в создании препятствий правосудию, недонесение о преступлении и допросы о делах дяди. И Эве тогда светит либо быстрая и жестокая смерть от рук дядюшкиных подручных, либо многообещающее будущее с проживанием где-нибудь в глухомани Небраски по программе защиты свидетелей. Пожалуй, третий вариант тоже не подходит.

– Дерьмо.

Эва откинула голову на край ванны. Почему, ну почему жизнь такая сложная? Почему она не могла встретить обычного парня без тяги к защите правопорядка и всего такого? Осесть. Жить со своим котом и мужниным псом в доме с хорошим участком, чтобы животным было, где бегать.

Может, завести пару детишек.

Картинка оказалась очень яркой, так и маячила перед самым носом в клубах поднимающегося пара. Эва досадливо хлопнула ладонью по ароматной воде.

– Проклятье, папа. Ну зачем ты позволил Карлосу втянуть себя в эту жизнь?

Теперь все они расплачивались за его поступок. И расплачивались с лихвой.

Когда Элвис допел про Пэтси Клайн, Эва услышала какой-то шум. Царапанье. Стон. Скрип как у ржавых петель.

«Боже, я же заперла дверь, правда?» Она была настолько вся в своих мыслях, когда заходила…

Зараза. Могла и не запереть.

Сердце стучало как барабан. Эва подумала про тень за окном. Может, это вовсе не лишайник. Может, ее свидание с отцом выбесило дядю, и…

– Финн, нет! Не трогай Одноглазого Джека!

Дом заполнили звуки встречи весьма игривого пса с весьма темпераментным котом. Лай, шипение. Глухой удар, звон стекла. Отданная напряженным голосом команда Джордана и скулеж Финна. Снова хлопанье двери и тяжелые шаги по деревянному полу.

Эва села и выключила музыку.

– Эва?

«Может, просто нырнуть под воду? Пара минут без воздуха – и все проблемы решатся сами собой».

Какого черта Джордан делает у нее дома?

И хотя Эва по идее должна была разозлиться – позже, непременно, – на миг она просто застыла. Джордан позвал ее снова.

– Я в ванной. – Нет смысла дальше прятаться. – Подожди минутку, я…

Он распахнул дверь и вошел так, будто его пригласили.

– Прости. Я взял с собой Финна и зря, ведь…

Джордан так и не закрыл рот, но звуков из него уже не доносилось.

– Да все отлично, – ответила Эва после неловкого молчания. – Заходи, не стесняйся.

– Я постучал, – обрел дар речи Джордан. Невзирая на спокойный голос, во взгляде его пылал жар. – Кажется, последнее время у тебя возникли трудности с тем, чтобы отвечать на мои звонки. Я увидел твою машину у дома, дверь оказалась незапертой. Как тут не воспользоваться случаем.

Он принялся расстегивать рубашку.

– Эй, ты что делаешь?

– Вроде как принято раздеваться, если собираешься принять ванну.

Эва оторвалась от созерцания обнажающегося тела и напомнила себе, что у нее вроде бы еще остались мозги.

– Прошу прощения, но, кажется, ты потерял связь с реальностью. Это мой дом, моя ванна. Ты сюда не залезешь.

– О нет, – возразил Джордан, бросая рубашку на пол. – Залезу.

«Серьезно, он или дурак, или у него просто стальной характер».

– Слушай, Джордан, знаю, в последнее время я была не слишком вежлива. Прости. Разумеется, то, как ты нагло и беззастенчиво вломился в мой дом – в мою чертову ванну! – дает мне право на грубость. Да, нам надо кое-что обсудить, но…

Его штаны последовали за рубашкой.

– Иисусе.

– Нет, я Джордан. Хотя иногда мне казалось, что я видел нечто божественное. Вот как сейчас.

– Ты… ты не можешь просто…

Он молча выгнул бровь.

– Я сейчас не могу думать.

– Не скажу, что сильно огорчен. Но если действительно хочешь, чтобы я ушел, – сейчас самое время сказать.