Палик покаянно опустил голову, посмеиваясь.

— Но, согласись, писать письма было бы глупо. К тому же… Магистр УфеЭзедра в доходчивой форме объяснила нам, чтобы мы не напоминали тебе о собственном существовании.

А вы, пылая дружескими чувствами, конечно же, послушались и принялись рьяно выполнять ее приказания.

Хотя, Магистр была права. Лишние напоминания о случившемся только усугубили бы мое состояние, итак не внушающее оптимизм на тот момент. Но не думаю, что не объясни она моим бывшим товарищам по пятерке, что им про меня, так же как и мне про них, лучше забыть, они бы навещали меня каждое воскресенье и слали цветные открытки к Полному Обороту.

— Мне действительно интересно, Палик, — после уже почти неприлично долгого молчания ответила я. Задумалась сама, молчали и парни. Уж не знаю, о чем размышлял Палик, а Линек так увлекся газетой, что отстранился от нас окончательно, как случайный прохожий, заглянувший в переполненную закусочную и подсевший за один столик к шумным незнакомцам. Вроде бы и рядом сидит, а с первого взгляда видно — никакого отношения к ним не имеет и вообще, не очень-то одобряет происходящее.

— Интересно? — нерасторопно проговорил он, словно завороженный, не отрывая взгляда от сухой связки крапивы над входом. — Да, мне тоже. Очень… интересно.

В глазах его опять появились багровые отблески предвкушающего пламени, которое я заметила в нем, как только Кудряш немного отошел от потрясения и начал думать. Вот только о чем? Не хорошо, не хорошо… Видимо, пятерка Файра действительно близка к краху, если уж даже Палик, безобиднейшее (в отношении коварности и интриг, конечно) существо, испытывает такие мощные негативные чувства к людям, которых называет друзьями.

Впрочем, и не мудрено, Файр никогда полностью не справлялся с задачами лидера. Он тащил на себе нудную, монотонную работу, вроде решения бумажных вопросов, периодически срываясь и на недели уходя в некоторого рода запой, если так можно назвать угрюмое ничегонеделание, чем и пользовалась Марика. Честно, я, хоть и не питаю к ней симпатий в силу известных событий, но, думаю, для всей их пятерки было бы гораздо лучше, если б командиром считалась она. Беспардонно влезая куда надо и куда не надо тоже, она точно не упустит лучшие возможности для себя, ну, и для всей пятерки, раз уж ответственность за нее болтается у нее на шее.

Еще лучше для них было бы иметь командиром Кароля, но это, уж извините, не выйдет.

Я сложила руки на стол.

— Палик, это уже давно не мое дело, и я не собираюсь давить, но… У вас ведь что-то случилось? Если это серьезно, нужно обратиться к ХаяТенту или сразу в Старший Круг. Ты должен понимать, во что может вылиться подобная ситуация. — Я пожала плечами. — Вспомни хотя бы мой случай.

И, что самое неприятное, это "нечто", случившееся в пятерке Файра, непонятно каким боком касается и меня тоже.

— Да нет, что ты, все нормально! — рассмеялся Палик. — Но, если хочешь, можешь посмотреть сама. Кстати! Отличная мысль! Наши будут рады тебя видеть!

Угу, конечно! В наземь попадают, как яблоки с ветки, да конвульсивно дергаться начнут от неописуемого счастья.

— Правда, пойдем! — Мастер Метаморфоз аж вскочил на ноги, схватил меня за рукав и потянул на себя. — Что ж я сразу не подумал, а-а-а, из головы все вылетело!

Я ухватилась пальцами за край стола, да еще и каблуками в по упёрлась для верности.

— Палик, меня пугает твой энтузиазм, — чуть более нервно, чем собиралась, выдавила я, косясь в сторону. Конечно, все преимущество на его стороне. Я итак не спортсменка, да при таких-то разных весовых категориях… Но, бездна, куда смотрит это белобрысое нечто с ветром в голове?!

Звякнула чашка.

Мы с Паликом, он с запоздалым раскаянием и пониманием, а я с надеждой, что самой действовать не придется, посмотрели на Линека.

Тот извинительно улыбнулся и поправил тонкими пальцами блюдце.

— Простите.

И вернулся к газете.

У меня внутри шевельнулся приглушенный отголосок злости. Как он вообще до своих лет-то дожил с таким наплевательским отношением ко всем и вся?!

Мы с Паликом переглянулись. Я приподняла бровь, и он, наконец, заметил, что продолжает держать меня за манжету.

— Извини, — быстро отдернув пальцы, словно обжегшись, пробормотал Кудряш. — Я забылся.

Я со скрытым облегчением поправила волосы и, одернув перекрутившийся пояс на талии, села на стул. Сколько раз за вечер мы ни с того ни с сего вскакивали с места? Н-да уж… Мне только кажется, или на нас действительно начинают коситься? Трое в туниках Мастеров, да еще и дерганые какие-то. От таких стоит держаться подальше, ради собственной безопасности. Мали ли чего взбредет им в головы. Особенно в праздник, когда принять на грудь стаканчик другой и вовсе не зазорно.

Я вздохнула, рассматривая своих "кавалеров" сквозь ресницы. Дурной пример заразителен. Сначала один извинился, потом второй, а теперь, что? Моя очередь? Так вот, не дождетесь. Погорячился он, видите ли. А если бы я погорячилась, то потом ходила извиняться в лечебницу для душевно больных, вот так-то. Так что надо учиться себя контролировать.

Только вот сообщает об этом Палику пусть кто-нибудь третий. Уж я-то это делать точно не собираюсь, еще чего не хватало, лезть с советами к человеку, с которым не виделась почти дюжину лет, и в дальнейшем не собираюсь видеться еще дольше?..

Палик, все еще горячась, заказал себе что-то с безумным количеством специй, судя по запаху, доведенное до консистенции горлодёра.

А Линек каков? Вытаскивал меня на прогулку с таким нежным взглядом, с такой робостью, что мне даже неудобно стало, а сам? Отстранился, сидит себе, читает и в ус не дует. Будто меня не существует, а единственный день в году, когда можно открыть газету, именно сегодня, завтра этого точно сделать нельзя, ага. Будто я тут, понимаешь, сама по себе!

Задумчиво потерла лоб. А что, если я его чем-то обидела? Кто его знает, вдруг, он надеялся на, так сказать, приватную обстановку? Ну, конечно. Можно напридумывать себе множество глупостей, но, в самом деле, что я должна была подумать?! Линек был весь такой из себя таинственный и грустный, детство вспоминал, чье сердце не дрогнет от жалости, чья фантазия не развернется в полную силу? Менталиста разве что. Но даже нам в голову приходят глупые мысли, потому как все равно хочется в жизни романтики, не смотря на благо приобретенного и старательно культивируемого реализма.

Тьфу, черт. До чего довели, о романтике думать стала. Только этого мне еще и не хватало для полного набора удовольствий. Мужчины! Как же вы на самом деле похожи на самих себя! — подумала я и хмыкнула.

Настроение, совершенно неожиданно, начало подниматься.

— Слушай, Кудряш, а в этом твоем приглашении нет ничего, — я поперебирала пальцами в воздухе, — этакого?

Палик помолчал и неуверенно поднял на меня глаза.

— В каком смысле?

Я фыркнула. Нет, право слово, он просто неподражаем!

— В смысле коромыслом. Ну, сам что ли не понимаешь?

Линек оторвался от чтения и, откинувшись назад, заинтересованно на меня уставился. На губах его блуждала легкая улыбка.

— Верно Кароль говорил… — певуче потянул он, — Айка нужно изолировать от общества…

Я до того ярко представила, как какой-нибудь деревенский мужик сплевывает на пол с досады, что даже почувствовала кислинку на языке.

Нет, Линек, все-таки ненормальный. Когда меня силком тащили к выходу, так его как бы не существовало, растворился в сути вещей, угу, а как ввернула в разговор характерный для Айка оборот — пожалуйста, тут как тут, ушки на макушке!

Мастер Мороков продолжал все понимающе смотреть на меня и улыбаться. Я недовольно поджала губы и отвернулась, закрывшись от Линека волосами. И почему у меня возникает такое чувство, будто он все прекрасно слышал и специально не вмешивался, тактично позволяя мне разобраться с собственными проблемами самой?

Джентльмен, мать его. Будь ты менее корректен, у меня было бы куда меньше поводов волноваться. В такой ситуации невольно вспоминается тот же Айк. Вот уж кто не страдает избытком манер, но зато с ним можно почувствовать себя ну совершенно как за каменной стеной.