— Покушай, Маричка! А потом будешь играть с моей куклой. Да, с моей куклой…

Маричка оттолкнула няньку. Подумаешь, ее кукла! Маричка и так играла с ней, когда хотела. Этим она не дала себя обмануть.

— Ну и реви! — сказала Нежка. — Кривляйся, сколько хочешь! Я сама все съем.

Угроза подействовала. У Марички вмиг высохли слезы.

— Не-е-ет! — проговорила она нараспев. — Дай мне!

Нянька опять кормила ее. Больше не надо было дуть, молоко уже остыло… Нежка подумала о кукле.

Где она ее бросила? Кажется, она осталась под липой? В колыбельке из коры? Да. Из-за коровы, из-за окликов с луга и из-за Марички Нежка совсем о ней забыла. Обычно она постоянно носила куклу с собой.

Она забеспокоилась. Может быть, куклу сожрала Пеструха. Однажды Нежка видела, как корова жевала старую тряпку… Нежке захотелось немедленно сбегать на пригорок и взглянуть, все ли там в порядке. Но она побоялась, что Маричка поднимет крик.

Нежка все быстрее черпала ложкой…

Едва Тинче расстался с длинной рубашонкой и надел свои первые штаны, как его отдали в пастухи. В семье Меячевых, где ни один работник долго не задерживался, он прослужил уже три года. Тинче был веселый, улыбчивый мальчонка, лучше всего чувствовал он себя на пастбище. Скотина его любила.

Тинче тоже любил коров, всех, кроме Пеструхи. Эта корова доставляла ему одни неприятности. Он не мог играть на дудке, все время нужно было за ней присматривать. И все-таки иногда она убегала. Протискивалась сквозь живую изгородь и направлялась прямиком к дому. Потом он находил ее в саду, где она как ни в чем не бывало щипала травку. Меяч за это ругал пастуха.

В тот день Тинче собрался было влезть на сухостой и перекликнуться с Петерчем на соседней горе. Но сначала оглядел коров — не отбилась ли какая от стада? Одна, две, три… А где же Пеструха? Все коровы спокойно паслись в тени, Пеструхи не было.

— Пеструха! — позвал он. — Пе-естру-уха!

Напрасно, корова не отзывалась. Пропала. Пастух оставил скотину пастись, взял длинный прут и побежал к дому. Всю дорогу он злился на Пеструху. Грозил ей. Он так ее отхлещет прутом, что она запомнит. А сам знал, что мигом забудет все свои угрозы, едва завидит корову. В отличие от других пастухов, он не бил скотину. Да и ни к чему это было. Животные повиновались его голосу.

Парило. Пот струйками тек по его телу. Лицо от грязи стало пятнистым. Воздух будто застыл, ни один лист на деревьях не колыхнулся. Приближалась гроза. На западе из-за гор вздымались тучи. Вдали глухо прогремел гром.

— Эй, Пеструха, дрянь такая! — закричал Тинче.

Он увидел корову за хлевом. Пеструха невозмутимо щипала траву, будто здесь ей и положено было пастись и все в полном порядке. Тинче остановился на дороге.

Корова подняла голову и коротко промычала. Она была недовольна, что ей мешают пастись на хорошей траве. Но, будучи неглупой, она сама по собственному почину вышла на дорогу. Проходя мимо пастуха, она озорно скосила на него один глаз.

Пастух уже хотел последовать за ней, но взгляд его остановился на лежавшей под липой кукле. Это была Нежкина Божья коровка. Находка развеселила его. Из предосторожности он огляделся по сторонам, затем поднял куклу с земли. Держа ее в грязных руках, он еще раз с опаской посмотрел направо и налево.

Тинче не был злым человеком. Он был просто озорником и проказником, как, вероятно, все вихрастые, лохматые мальчишки. С другими пастухами он обычно находил общий язык, но был не прочь подразнить девчонок. Его забавляло, когда они распускали нюни. По правде сказать, Нежка нравилась ему больше других. Но она его жестоко обидела, обвинив в том, что он будто бы ее пугал. И за это костлявые пальцы Гриварихи немилосердно надрали ему уши. Такую несправедливость он не мог ни забыть, ни простить. Особенно потому, что Нежка была в доме единственной, кто не хотел поверить, что он ни в чем не повинен. Каждый день она поглядывала на него с насмешкой и укоризной. Это его задевало.

Все эти дни его не покидала мысль о мести. Не очень жестокой, так как он частенько жалел Нежку, но все же такой, чтобы она почувствовала. Сейчас в руках у него была кукла. Удивительно, как это он ее нашел. Нежка никогда не оставляла ее, даже брала с собой в постель. Лицо Тинче расплывалось в улыбке, сердце его замирало.

Где же Нежка?

Он медленно шел к дому. Ему хотелось, чтобы нянька увидела находку в его руках… Ему ничего не стоило закинуть куклу на дерево, на самые верхние ветки. Или лучше затоптать ее в навозной жиже, что подтекала из хлева. Нет, этого он не сделает. Покажет ей куклу и убежит. Нежка поднимет крик, помчится за ним по дороге, а он от нее. Когда ему это надоест, он забросит куклу в крапиву за оградой. Нежка вся обожжется, доставая куклу.

— Ти-и-инче-е-е!

Он остановился и посмотрел в сторону луга. Ему не пришло в голову, что его могут заметить. Меяч стоял у пышного куста и глядел на дом.

Пастух испугался. Неужели его увидели? Он зажал куклу под мышкой и прошмыгнул мимо хлева. В один миг он очутился на дороге рядом с Пеструхой, которая уже озиралась в поисках клочка вкусной травы.

Он погнал ее вверх по склону. На небе сгущались все более темные тучи. Гром грохотал уже ближе. В тучах сверкали молнии. Листья вздрагивали от легкого ветра.

Нежке не терпелось выйти из дома. Едва она влила Маричке в рот последнюю ложку молока, как тут же вскочила со скамейки. Ей некогда было помыть посуду. Она отыскала Маричкину куклу, валявшуюся в боковушке, схватила девочку за руку и потащила ее с собой за дверь.

В эту минуту глухо прогремел гром, будто по небу проехала большая телега. Маричка остановилась в испуге.

— Пошли скорей, — сказала Нежка и посмотрела в ту сторону, где раньше паслась корова. Ее уже не было.

Маричка медлила, и Нежка, выпустив ее руку, одна побежала на лужайку. Она окинула взглядом землю под липой и ужаснулась.

Где же кукла? Кукла исчезла.

Нежка еще раз огляделась вокруг. Может быть, она перепутала и оставила куклу в другом месте? Но ее не было нигде. Сейчас она совершенно отчетливо вспомнила, что положила ее в колыбельку из коры. Колыбелька тут, под липой и… пустая.

От горестного чувства у нее сжалось сердце, кровь заледенела в жилах. В один миг в голове промелькнула сотня разных мыслей. И самая страшная из них — куклу сожрала корова.

Маричка, семеня ножками, прибежала следом за ней. Она вспомнила про обещанную куклу.

— Кукла! — начала она канючить.

— Нет куклы! — нетерпеливо крикнула Нежка. — Ты слышишь? Нет куклы, — прибавила она с отчаяньем. — Ее унес злой дядька с мешком.

Это помогло. Маричка смотрела на нее в испуге и молчала. А Нежка как ошалелая бегала вокруг хлева, вокруг дома и сеновала, по всему саду — искала Пеструху. Она боялась ее, это правда. Но в этот миг чувствовала необыкновенный прилив отваги. Она вырвала бы куклу прямо изо рта у коровы. Нисколько не испугалась бы ее изогнутого, торчащего вперед рога.

Пеструхи не было ни в саду, ни на дороге. Ее и след простыл. Словно она приходила сюда только для того, чтобы сожрать куклу и с чувством полного удовлетворения уйти обратно.

Нежка снова стояла под липой, на глаза ее навертывались слезы. Может, за это время кто-то прошел мимо, унес с собой куклу, и она ее больше никогда не увидит? Тут ее вдруг осенило.

Коровы не было видно. Сама бы она на пастбище не вернулась. Наверное, за ней приходил Тинче, он ее туда и угнал. Он взял и куклу… Тинче!

Это показалось ей вполне вероятным. Она удивилась, как это ей раньше не пришло в голову. И на какой-то миг даже обрадовалась своей догадке. Только бы куклу не сожрала корова! Атак кукла еще не окончательно потеряна… Но минуту спустя Нежка почувствовала сильное беспокойство. Она считала Тинче очень озорным мальчишкой. Раньше, когда он, стоя на сухом дереве, перекликался с Петерчем, он ей даже нравился, но теперь Нежка его боялась. Если бы не его косматая, вихрастая голова и вечная ухмылка! Ей казалось, что он, как никто другой в доме, способен на все. Если он взял куклу, то наверняка с ней что-нибудь сделал. Что именно — об этом ей некогда было думать. А вдруг Тинче тут ни при чем? Нужно было это выяснить, тогда она стала бы искать куклу где-то в другом месте.