Отсюда характерная черта народа, называемого русским, подмеченная Достоевским, — «всемирная отзывчивость», то есть способность откликнуться на чужую беду, пережить ее как свою, помочь, порадоваться радости другого, принять его в свою среду, перевоплотиться самому. «Русская душа… гений народа русского, может быть, наиболее способны из всех народов вместить в себя идею всечеловеческого единения, братской любви, трезвого взгляда, прощающего враждебное, различающего и извиняющего несходное, снимающего противоречия».[109] Ивана Солоневич соглашался: «Русская национальная идея всегда перерастала племенные рамки и становилась сверхнациональной идеей, как русская государственность всегда была сверхнациональной государственностью».[110] А вот мнение Бердяева: «Русский народ не чисто европейский и не чисто азиатский народ. Россия есть целая часть света, огромный Востоко-Запад, она соединяет два мира; всегда в русской душе боролись два начала — восточное и западное».[111] Автор выпущенной в Вене книги «Русская душа» Катарина Бета растолковывает: «В восточном благочестии доминирует не идея справедливости, а идея любви».[112]

Не нужно думать, что русская идея — это нечто особенное, присущее исключительно нашему народу и навязываемое в качестве особой модели поведения всем прочим народностям, оказавшимся под влиянием русских. Русская идея — это, скорее, национальное воплощение общей и наиболее приемлемой модели развития и сосуществования различных народов, находящихся в соприкосновении. Ведь проблема сосуществования различных народов — одна из самых больных и острых. Это одна из главных нерешенных проблем человечества. Какую модель взаимоотношений избрать? Этот вопрос возникает перед всеми государствами и народами. Многие брались утверждать свое положение среди прочих народов силой. Причем силу свою применяли, как правило, не для защиты от более сильных, чаще для грабежей и разбоев.

Россия избрала иной путь. Свою силу она набирала не экспроприацией чужой собственности и не обращением в рабство целых народов и континентов, не эксплуатацией и не изощренными способами отчуждения чужого достояния. России был открыт принципиально иной способ обогащения. Наши предки поняли простую истину: богаче не становится тот, кто отнял лишний килограмм золота, или захватил тонну этого металла. Гораздо правильнее приобретать в качестве союзников другие народы, обогащать их своими знаниями и присоединять их вековой житейский опыт к собственному. Источником богатства может стать только труд, источником силы — только собственная семья. Россия действительно стала семьей для народов, населявших все расширяющую ее территорию. Именно поэтому Россия обрела свою былинную силу. Русская идея жизнеустройства была продуктивнее идей, предложенных другими народами и государствами. Это видно по результатам. Даже немыслимые в истории вероломства и предательства на протяжении всего XX столетия не разрушили государство, хотя и изрядно подточили его былое могущество.

Русская идея — это идея наиболее рационального общественного бытия, воплощенная в идее общины, в принципах взаимоподдержки всех членов общества, в создании между ними отношений взаимовыручки и взаимоопеки. Общество представляется единой семьей, жить в которой нужно по выработанной народом правилам. «Не делай ничего такого, что ты сам не хотел бы перетерпеть со стороны других». «Относись к людям и другим народам так, как ты хотел чтобы они относились к тебе самому и к твоему народу». «Уважай старших, учись у них мудрости».

На Западе общественные образования, государства представляют из себя вовсе не семью-общину. Это скорее некая фирма, куда человек рождается жить. Фирмой можно гордиться, для достижения успеха в ней нужно напряженно работать, для преуспевания требуется проявить предприимчивость, перед фирмой есть обязанности, да и фирма что-то обязана делать для каждого из своих сотрудников. По мысли английского философа Томаса Гоббса государства возникают на основе общественного договора из того состояния, когда люди люди участвовали в «войне всех против всех». Задачей государства становится охрана спокойствия граждан. Для этого они согласились добровольно ограничить свои права, обязались содержать органы управления государства, даже нести перед государством определенные обязанности. И хотя эти мысли были высказаны еще в XVII веке, ими и сегодня вполне доходчиво объясняют суть взаимоотношени человека и общества. Гоббс пояснял, что в силу своей естественной натуры человек человеку остается волком, а созданное в результате «договора» государство обязано усмирять пороки каждого. Человек для государства представляется ничтожеством. Именно поэтому для человека государство является страшилкой, монстром, Левиафаном. Этому библейскому чудовищу, наводившему ужас на людей, уподобил Т. Гоббс государство в своей книге «Левиафан».

Согласитесь, проживая в таких условиях, невольно замечтаешь о «совершенном» государстве, о «золото веке», об Утопии, о коммунизме. В поисках лучшего примешь участие в войнах, в крестовых походах, в великих географических открытиях — авось достаток и счастье где-нибудь сыщутся. Путешествия и приключения приносят их искателям богатства, невольников, но отнюдь не счастье. С приобретением новых земель увеличивается число ограбленных и обездоленных, увеличивается число недругов и врагов. Библейские заветы попираются мечом, а уже этим самым лишают душу и совесть спокойствия. О каком уж тут счастье вести речь.

Красть, грабить, убивать, присваивать чужое аморально. Но, между прочим, отступление от библейских заповедей обществу еще и экономически невыгодно. Научный, производственный, материальный потенциал государств расходуется на создание и совершенствование всевозможных систем защиты, охраны, обороны, контроля. А потом появляются не менее предприимчивые люди, которые свой интеллект и технические возможности применяют для взламывание этих защитных систем. По некоторым оценкам до 10 процентов расходов бизнеса уходит на обеспечение его безопасности. И жизнь значительной части людей посвящена взлому этих систем. До половины бюджета некоторых государств расходуется на военные программы и исследования, содержание вооруженных сил и всевозможных правоохранительных структур. То есть огромные материальные ресурсы, интеллектуальные усилия и колоссальный труд человечества пускаются по ветеру.

В иной организации общественного устройства, в общине, в этой чрезвычайно большой семье, подобные непродуктивные расходы на обеспечение безопасности от умышленного ущерба сводятся если не к нулю, то к минимуму. В нормальной семье замок необходим разве что на входную дверь. А в деревнях, где все вокруг родня, хаты закрывали прежде всего чтобы не выстудить дом. Живем все беднее и неправильнее, вот и вынуждены обзаводиться сейфовыми дверьми для квартир, и решетками на окна. Вспомним, что прирастание России новыми землями давало ей вовсе не врагов. В присоединенных к России регионах прекращались распри, войны. В российской империи уживались сотни народов различных вероисповеданий. «Под сенью дружеских штыков» многие нации сохранили возможность своего существования. И чем больше становилось государство, тем больше прежде враждовавших между собой народов замирялось, тем большую энергию людей можно было направить на улучшение их собственной жизни.

Взять, к примеру, самый больной на сегодня вопрос России — войну в Чечне. И вспомним в связи с этим историю присоединения центральной части Северного Кавказа к России. Эти земли в начале XIX века, после вхождения в состав империи Грузии, а также западного побережья Каспийского моря, невольно оказалось в окружении уже приобретенных империей территорий. Отделенные Большим Кавказским хребтом от прочих государств, живущие здесь народы объективно должны были строить свое будущее вместе с Россией. Но подстрекательство Турции и Англии втянуло народы Дагестана и Чечни в многолетнюю войну с Россией. В 1860 году война завершилась замирением Кавказа.