Мы пробыли у Горыныча больше недели, он возил нас на себе по окрестным достопримечательностям. Ещё мы ловили рыбу, охотились, ездили на каких-то диковинных животных с двумя горбами, что паслись во владениях Змея. Принцы с утра повышали свой уровень мастерства владения мечом — у Змея и у Моревны поучиться было чему. Горыныч хотел отвезти нас к Кощею сам, но куда девать лошадей? Решили ехать, как всегда, своим ходом. Мне Змей тоже подарил лошадь, и я могла ехать сама, не нагружая больше коня Хи двойной ношей, но он почему-то был не рад. Ехали мы к Кощею просто познакомиться, приглашение он через Горыныча прислал. По-моему, поиски невест принцам поднадоели, но на мир посмотреть они были не прочь.

И опять дорога. Перед нами степь с гуляющими по ней волнами ковыля и разукрашенная маками. Сурки пересвистываются. Над нами расправил крылья ястреб-перепелятник — летит, куда хочет, и мы тоже скачем, куда глаза глядят. Хорошо.

Долго ли, коротко ли ехали, а добрались до замка Кощеева. Неприступный, каменный, мрачноватый с виду, вокруг замка ров вырыт, мост подъёмный через ров, ворота прочные — просто так не попасть. Стали мы перед рвом, ждем, когда нас заметят и пустят. Тревожно как-то стало: неласково вокруг замка. Вскоре мост опустился, ворота открылись, и, оказавшись за ними, мы очутились как бы в другом месте. На залитых солнцем участках зеленела трава, цвели яблони, а под ними алели тюльпаны. И близко нет ничего похожего на безжизненные каменные стены за воротами. Нас вышла встречать очаровательная девушка с умными серыми глазами. Сколько ей лет? Молодая, но не девочка восемнадцатилетняя.

— Наконец-то вы добрались. Мы через Горыныча передали вам приглашение заехать к нам в гости, да заждались. Вероятно, вы уже догадались: меня зовут Василиса Премудрая, лучше просто Василиса, а вас по рассказам этого плейбоя Горыныча знаю. Вы принцы Карен и Михел и прекрасная девушка Лотта, что с вами путешествует. Муж сейчас освободится — он дописывает что-то важное — и к нам присоединится. Пойдемте, немного приведёте себя в порядок после дороги да поужинаем. Кощей к тому времени спустится.

У нас взяли лошадей и проводили в умывальни. Замок был мрачным только наружи, внутри всё дышало уютом и располагало к себе ненавязчивостью убранства. Если у Горыныча в замке всё дышало помпезностью и богатством (вспомнились зеркала и позолоченные рамы), то каждая вещь в замке Кощея была так удивительно проста и изящна, что трудно было даже подумать, сколько эта простота стоит.

— Нравится? — заметила Василиса мой восхищенный взгляд. — Это мы с Кощеем продумывали, у него отличный вкус. Располагайтесь, это ваши комнаты, столовая зала вон там. Я приготовила для Вас несколько платьев — надеюсь, что-то подойдет. Не стесняйтесь, у нас всегда рады гостям. Я буду ждать.

Чистые и приодетые, мы спустились в столовую. Хозяйка ждала нас и провела к прекрасно накрытому столу. Ждали только появления хозяина. Чего только про него не наслышалась: и бессмертный потому, что кровь невинных детей пьет, и в подвалах его девушки-красавицы похищенные чахнут, и скелеты, что он оживил, золото в сундуках считают, а Кощей приходит и всю ночь их подсчеты проверяет, чахнет то бишь над этим золотом. Пока всё это вспоминалось, в зал вошел худощавый энергичный человек в хорошо сшитом костюме, на вид не больше сорока лет.

— О, вот и гости! Простите, не встретил Вас у ворот, делал кое-какие пометки, хотелось быстрее закончить. Будем ужинать. Присаживайтесь, не стесняйтесь. Уверен, вам понравится кухня. У меня очень хороший повар, как, впрочем, и другие служащие. Люблю, знаете ли, профессионалов.

Кушанья были выше всяческих похвал, а за столом вилась непринужденная беседа. Я и не заметила, как легко разговор перешел на обсуждение наших приключений. Повествование о Горыныче и его подружках супругов привело в восторг, и Кощей сказал:

 — Наконец-то он научится ценить, что имеет, тем более — девушки это заслуживают.

— А Вы к Моревне не питаете никаких обид? — спросила я

 — Ну что вы, это было давно и почти неправда. С тех пор, как я встретил Василисушку, многое изменилось. Так ведь, любимая? А Моревна? Горячая она, да и характерами мы с ней не сошлись. А главное, не любила она меня, а вот этого Змея непутевого полюбить смогла. Личность его мечтательную разностороннюю — одновременно и «сильную», и «добрую», и, главное, «задумчивую» — девушки любят. А история эта, забавная по сути, обросла почему-то домыслами.

Он увидел наши заинтересованные взгляды и продолжил.

 — Закованный в цепи я оказался по своей глупости. Решили мы с Моренной немного разнообразить наши отношения, приковала она меня к кровати, а я по глупости сказал ей по поводу этого представления что-то обидное. Осерчала она — говорю, девушка горячая — так скованного в цепях в подвал и отправила, а остальное вы знаете. С тех пор зарекся в такие игры играть, нам и так хорошо, правда, ненаглядная?

Подумалось: «Да уж, вот так сказки рождаются».

Василиса больше молчала, но как только разговор заходил в тупик, она умело находила следующую тему.

Карен стал интересоваться, чем Бессмертный занимается сейчас, да почему у него такая репутация не шибко положительная.

— Люди любят всё делить на белое и черное. Я долго жил затворником, что было непонятно окружающим, замок неприступный с виду, что внутри — еще более непонятно. Слуги у меня верные, неразговорчивые, вот домыслы и пошли. Да, появлялись в замке изредка молодые женщины и девушки, но я никого насильно не держал, поверьте. Многие богатство моё хотели в руках подержать, вот только неинтересно им было в затворничестве моём жить, поэтому и уходили. Однако никого без подарков не оставил. А что напридумывали, так я им не судья. А от привычки жизни в одиночестве трудно избавиться, я ведь пережил не «сто лет одиночества», а много больше. Замок мой, мрачный снаружи, тоже на поддержание определенной репутации влиял, а что внутри, я особо не показывал — ни в замке, ни в душе. Знаете, от чего Кощеем зовусь? Не от слова кость — худой, а от слова Кош — жребий, или почти судьба. Думал, жребий у меня — одиночество бесконечное. Одинокое сердце, неласковое, только Василиса Премудрая и смогла его отогреть. Смогла понять, восхитилась тем, что во мне есть. Это она меня убедила, что и знания мои, и мудрость, веками взращенная — не пустые слова, а от её восхищения мне хотелось всё больше её удивлять своими начинаниями и успехами. Много задумок у меня возникло с её появлением: и как капитал свой в дело пустить и увеличить, и как создать общество людей, что идеи мои разделяют, и как знаниями своими поделиться. Может, Лотте это и не так интересно, а вот с вами, Карен и Михел, с удовольствием поделюсь, полезно знать некоторые вещи.

Наше проживание у Кощея немного затянулось. Мужчины находили удовольствие в решении вопросов управления государством и людьми, а мы с Василисой просто подружились. Не сразу, но она много рассказала о себе. Её история тронула меня невероятно, вот ведь как бывает.

Мы гуляли, и я все расспрашивала её о жизни, о том, как она Премудрой стала, от рождения у неё мудрость или позже появилась? Я о тебе и у Бабы Яги слышала, что ты одна её загадку про знания разгадала.

— Лотта, — усмехнулась Василиса, — ну ты и удивила меня. Да, сейчас меня зовут Премудрой, но такими точно не рождаются. Обыкновенными рождаются: маленькими, красненькими и кричащими, а потом растут, и если кто хочет чего-то добиться — старается научиться, а если нет — так на нет и суда нет.

 — А что нужно сделать или изначально иметь, чтобы стать мудрой? — спросила я, уж очень мне тоже хотелось на неё похожей быть.

— Изначально, наверно, любознательность иметь нужно, она у меня присутствовала в избытке, и этим я сильно от многих девочек отличалась. Эта черта, как я позже поняла, не у всех есть в наличии — кто без нее рождается, у кого её отбивают, кому обстоятельства не дают её развить. Мне вот позволили. Отцу нравилось меня учить. Я и сама любила читать, решать задачи разные логические, всё задумывалась, как мир устроен, поэтому надоедала родителям и их знакомым, всё рядом с ними крутилась, разговоры слушала, пока позволяли. Учителей своих расспросами донимала, многие от меня уставали. Ещё и энергия из меня ключом била. Не только читать и учиться успевала, а и с ребятами дворовыми поиграть, всякой шкоды заводилой была. Не Василисой — Васькой дразнили. Вот, пожалуй, эти две черты меня от других немного и отличали — любознательность и кипучая энергия. А остальное, наверное, как у всех.