[7]Но постепенно вал кипучий

Смирился, ветры улеглись.

Вот месяц выглянул из тучи,

И звезды кое-где зажглись.

Троянский род приободрился,

От сердца камень отвалился.

Уж было думали тонуть!

Все люди так: не остерегся,

Разок на молоке ожегся

И на воду привыкнешь дуть.

[8]Пловцы остались невредимы.

Они, распив магарычи,

Свернулись, что твои налимы,

И ну храпеть, как на печи.

Никто не ожидал подвоха.

Но вдруг паромщик их, пройдоха,

Запричитал и бросил руль:

«Как только доплывем до суши,

Пропали, дескать, наши души!»

И шлепнулся, что с воза куль.

[9]«Заклятый остров перед нами.^{78}

Не миновать его никак!

Уткнемся в берега челнами

И мигом попадем впросак.

Цирцея, злая чаровница,

На этом острове царица.

Она сердита на людей.

Не ждите, братцы, снисхожденья:

Кто угодит в ее владенья,

Всех превратит она в зверей!

[10]Придется бегать не на паре,

А на четверке! Задарма

Пропал, как Серка на базаре.^{79}

Готовь загривок для ярма!^{80}

Ведь по хохлацкому покрою

Не быть козлом или козою,

А не иначе, как волом!

Небось потащишь плуг по пару,

Дровец навозишь пивовару.

Пойдешь в упряжке одинцом.

[11]По-польски цвякать лях не будет,^{81}

Навеки сбросит он жупан

И «Не позволим!» позабудет,^{82}

Заблеет в голос, как баран.

Того гляди, что с бородою

Москаль замекает козою.

Хвостом пруссак вилять горазд.^{83}

Точь-в-точь как старый лис виляет,

Когда и выжлец настигает,

И хорт уже угонку даст.

[12]Цесарцы ходят журавлями,

Не хуже записных гусар,

Цирцее служат сторожами,

А итальянец тут фигляр.

Он мастер на любые штуки,

Танцор, ну, словом на все руки.

Умеет и ловить чижей.

Он — обезьяна, он — затейник.

На нем сафьяновый ошейник,

Его удел — смешить людей.

[13]Французы щелкуны, вояки,^{84}

Головорезы-мясники —

На этом острове собаки:

Чужие гложут мослаки,

Они и на владыку лают,

Всех прочих за кадык хватают.

Промеж собой у них раздор,

И старший младшего по чину

Жестоко треплет за чуприну.

Здесь каждый на расправу скор.

[14]Гуляют индюки-испанцы

И португалец черный крот.

В болоте квакают голландцы,

Не просыхая круглый год.

Стал жеребцом датчанин дюжим,

А турок мишкой неуклюжим,

Швед — волком, а еврей хряком.

Швейцарцы ползают червями.

Шныряют финны муравьями.

Какая сласть в житье таком?»

[15]Беда казалась неминучей.

Смутился крепко пан Эней,

И все троянцы сбились кучей —

Подумать о судьбе своей.

Давай креститься и молиться,

Чтоб от напасти удалиться,

В другую сторону махнуть.

Молебен грянули Эолу,

Чтоб ветрам он по произволу

Наискосок велел подуть.

[16]Эол доволен был молебном

И сразу ветры повернул.

Волом на острове волшебном

Эней не стал — улепетнул.

Уже в руках у всей ватаги

Забулькали бутылки, фляги.

Ни капли не пролив из них,

Горелки досыта хлебнули,

Дружней весельцами гребнули,

Рванули, как на почтовых!

[17]Гребнули раз, два, три, четыре…

Челнами врезались в песок.

Мотню но ветру растопыря,

На сушу все троянцы скок.

Давай проворно рыть землицу,

Как будто место под станицу

Им суд отвел без дальних слов.

Эней вскричал: «Моя здесь воля,

И — сколь окину глазом поля — 

Везде настрою городов!»

[18]А между тем царем Латином

Был крепок сей латинский край.^{85}

Как Каин, трясся над алтыном

Заядлый этот скупердяй,

Чьи подданные — голодранцы —

Носили рваные «голландцы»,

Точь-в-точь как их сквалыжный царь.

На деньги там не козыряли,

А только писанки катали

И черствый прятали сухарь.

[19]Пока, Эолу повинуясь,

Летел вовсю троянский флот,

Роменским табачком балуясь,^{86}

Анхизов сын глядел вперед.

Он гаркнул: «Братцы, шевелитесь!

На весла шибче навалитесь.

Вон Тибр уже маячит наш!^{87}

Ведь эта речка с берегами

Нам предназначена богами!

Гребите! — скоро и шабаш».

[20]Богам родня — хоть не из, близких —

Был царь Латин, а потому^{88}

Занесся и поклонов низких

Не расточал он никому.

Мерика, мать его, исправно

Когда-то навещала Фавна,

Затем Латина родила.

Имел он доченьку-воструху,^{89}

Красотку, модницу, моргуху.

Одна лишь у царя была.

[21]Залетная такая птичка!

Всего в пропорции у ней:

Осанкой — пава; круглоличка,

Румянец — яблочка красней;

Стройна, дородна и красива,

Добра, спокойна, не спесива,

Гибка, проворна, молода.

Кто на нее хоть ненароком

Посмотрит молодецким оком,

Тот сразу влюбится — беда!