— Не делай ей больно, — уже более мягко произнес мужчина, доверительно положив мне ладонь на плечо. — Она очень восприимчивая и больше всего на свете боится порицания. Нам с женой пришлось через многое пройти, чтобы взрастить в ней толику уважения к самой себе. Астрид особенная, хотя так говорят почти все родители. И последнее, — сконфузился мой собеседник, очевидно, переходя к теме под кодовым названием 'секс'. — Не торопись. Это не наказ, всего лишь отцовский совет. Я понимаю, время сейчас другое, более раскрепощенное, и никто не ждет свадьбы…В общем, я надеюсь на твое благоразумие.
Жаль, последнего у меня не имелось, но я все же уверил Николаса, что буду предельно рассудителен. Еще бы донести эту мысль до Астрид!
После нелегкой нравоучительной беседы я спустился вниз, позволив родителям побыть немного наедине с дочерью, купил своей девочке стакан свежесваренного какао и уже хотел было вернуться в палату, когда взгляд упал на витрину небольшого павильончика, расположенного напротив входа в отделение педиатрии. Что может быть лучше плюшевой зверушки, подаренной без всякого повода? Девушки удивительно нелогичные существа. Называют нас большими детьми, а сами млеют при виде Тедди с судорожно зажатым меж лапами сердцем со слезливой надписью: 'Люблю тебя'.
Долго выбирать не пришлось. Я просто ткнул пальцем в самого большого и обаятельного медведя с шелковистой шерсткой, расплатился и поволок монстра наверх.
Мое появление имело шумный успех. Малышка чуть не зарыдала от счастья, получив презент с себя ростом, что заставило меня на секунду задуматься о необходимости более частых подарков. Ее мама растрогано улыбалась, отец одобрительно качал головой, а медсестра, закончившая с измерением давления, завистливо стреляла глазками в мою сторону, после чего все трое, не сговариваясь, вышли за дверь.
— Спасибо, — в десятый раз поблагодарила меня девочка, пряча раскрасневшееся лицо за мордой уродца. — Ты действительно самый лучший парень из всех!
— А ты побудешь лучшей девушкой, пока меня не будет? — с надеждой спросил я, не в силах и дальше изображать смиренную добродетель. — Всего пару часов, Астрид!
Ее отличительной особенностью всегда было не только понимание, но и умение не задавать вопросов, на которые я не смогу ответить честно. Вот и сейчас она без колебаний кивнула и робко попросила поцеловать.
— Я потерплю, — не дожидаясь моего сурового напоминания, что будет больно, заверила искусительница. — Просто я так соскучилась по твоим губам!
Да, я мог сказать о себе то же, поэтому в дальнейших спорах решил не участвовать. Сдвинул в сторону счастливчика-медведя, имеющего возможность лежать рядом с объектом всех моих мыслей и желаний, склонился над замершим в ожидании ангельским личиком и нежно чмокнул кончик симпатичного носика.
— Я вредный, сладкая, — прокомментировал я ее разочарованный вздох. — И готов понести любое наказание после того, как ты выздоровеешь. А сейчас пообещай не скучать, это разрывает на части мое мертвое сердце.
— Обещаю, — обиженно буркнула девушка, — и будь готов к иголкам под ногти! Моя месть не знает границ!
— Да-а, — цокнул я языком, разглаживая пальцами нахмуренные бровки, — твой отец прав, ты изменилась. И злишься безумно сексуально!
Однако реакция на мои слова осталась прежней. Стоило мне договорить, как в ярких глазах промелькнуло животрепещущее нечто, мгновенно участившее пульс, что заставило забыть об осторожности. Стараясь избежать болезненных участков, я провел языком от одного уголка губ к другому, поцеловал алеющую румянцем щеку, планомерно добрался до подбородка и почувствовал, как в волосы на затылке вплетаются нежные пальчики. На миг замерев у основания шеи, я попытался вспомнить о местонахождении благоразумия, а затем махнул на него рукой и отодвинул в сторону воротничок пижамы, игриво очерчивая губами каждую косточку на ключице, слегка прикусывая ароматную кожу, вдавливая языком призывно бьющие изнутри артерии. Я ведь сегодня так и не позавтракал…
— Джей, — слабо простонала Астрид, прижимая мою голову ближе к себе.
— Я тебя слушаю, — язвительно подначил я, совершенно необдуманно запуская руку под одеяло. — Правда, не очень внимательно.
Нервный смешок перерос в тихий стон удовольствия, электрическим разрядом пронесшийся по моим нервам. Я поднялся чуть выше, не забывая при этом задирать края мешающей на данном этапе сорочки, и осторожно укусил сладкую шейку, лишь слегка поддевая кожу зубами. Пальцы тем временем изучали бархатную поверхность стройных бедер и вот-вот грозили вырваться из-под жесткого контроля. Здорово же я умею держать себя в руках, черт возьми!
В тот же момент дверь резко распахнулась, и я в два прыжка отскочил от кровати, непонятным образом оказавшись в самом центре небольшой пятиметровой комнаты, не забыв 'по пути' сшибить кресло, разумеется.
— Ой, простите! — испуганно вскрикнула медсестра, исчезая из поля зрения.
Мы же с Астрид облегченно рассмеялись и мысленно пообещали себе 'больше никогда', хотя знали, что толку от этого будет чуть.
Надо срочно исправлять то, что между нами творится. Я не монах и не привык обходиться без радостей секса, но с появлением в моей жизни девочки о некоторых темных сторонах пришлось позабыть. Она стала единственной, к кому меня тянуло по-настоящему. Все остальные не вызывали и сотой доли того влечения, что я испытывал к ней. Более того, сама мысль переспать с кем-то ради спортивного интереса и поддержания тонуса стала ненавистной, преисполненной чего-то грязного и недопустимого. Однако Уоррен прав, торопиться однозначно не следовало.
Всякий раз, представляя девочку лежащей на шелковых простынях на моей кровати, священном предмете интерьера, мягкость матраца которого не опробовала ни одна женщина (сказывается чрезмерная брезгливость), я спешил избавиться от слишком натуралистичной картинки. Даже не знаю, почему.
Но вернемся к моим планам относительно следующих двух часов. Кое-кто глубоко пожалеет о том, что посмел прикоснуться к моему бесценному сокровищу. Притом в прямом смысле этого слова. Года три назад я привез из Непала небольшой трофей — катриморас, он же коллекционный нож кукри, инкрустированный ювелирными камнями. Его двадцатисантиметровый клинок, заточенный по внутренней стороне, имеет изогнутую форму крыла сокола. И сия подарочная безделица как нельзя лучше подойдет для удовлетворения моей неугасающей жажды крови.
До квартиры я добрался очень быстро, нарушая все мыслимые и немыслимые правила дорожного движения, бодренько взлетел вверх на восьмой этаж, с порога подозвал к себе аппетитнейшую шейку и без всяких прелюдий сорвал пластырь с еще не зажившей ранки. Вековой голод затуманивал мозг и оглушал почище невероятных воплей, но вскоре все пришло в норму. Рыдающая девица заперлась у себя в комнате, а я, на ходу выуживая из кармана толстую связку ключей, направился к сейфу, в котором бережно храню не только холодное оружие, но и огнестрельное. Моя красавица FN — американская снайперская винтовка калибра 7,62, стоящая на вооружении у ФБР. Хромированный ствол, скользящий поворотный затвор Маузеровского типа, трехпозиционный предохранитель и быстросъемный глушитель. В поисках этого великолепия в 2004 году я излазил все черные рынки и теперь изредка даю волю ностальгическим чувствам о временах, когда отчаянно ненавидел сам факт существования своей профессии. Бекас, ассасин, киллер…Между ними нет разницы, а вот тонкая грань присутствует. Когда-то давно я стер ее, потому что остро нуждался в деньгах, но в день открытия ночного клуба поклялся себе никогда не возвращаться к прежней жизни, и держу слово.
Однако сейчас меня интересовал нож, тоскующий в дальнем углу полки в непосредственной близости со стопкой удостоверений личности. Такая уж у нас жизнь! Каждые пятьдесят лет новое имя. Жаль будет расставаться с мистером Майнером, я как-то прикипел к нему за истекшие двадцать лет.
Забрав все необходимое, я захлопнул дверцу сейфа, дождался ответного щелчка и характерного пика автоматического механизма, после чего собрался навестить кухню и закончить приготовления, когда, обернувшись, увидел неаккуратно выглядывающий из шкафа уголок материи какого-то светлого оттенка. Чувствуя приближение очередного приступа ярости, я распахнул дверцы просторного гардероба и зарычал.
