— Ох, — от неожиданности вскрикнула я, потирая ладонью место ушиба. — Простите, пожалуйста! Я задумалась и не заметила вас. Надеюсь, там не было ничего хрупкого?
— Нет, мисс, — захохотал чуть полноватый дядечка. — А вот вы вполне могли сильно пораниться. Виданное ли дело, не смотреть по сторонам в столь юном возрасте! Так недолго и под машину угодить. Дайте-ка глянуть, — он вытянул широкую ладонь вперед, ловко перехватывая покупки свободной рукой, и отодвинул челку с моего лба. — Ничего серьезного, слава богу. Через пару часов выступит небольшая шишка, но если приложить лед, то отделаетесь легким испугом. Как вас зовут, моя дорогая?
— Астрид, — обреченно представилась я, подавляя желание ляпнуть: 'Мисс Сплошные Неприятности от чрезмерной задумчивости', как иногда величала меня Чейз.
— Ну так вот, Астрид, — по-отечески улыбнулся мне мужчина, — прошу следовать за мной. Приложим к вашей голове что-нибудь холодное, а заодно выпьем по чашечке лимонного чая. Очень бодрит и освежает.
— О, нет, спасибо, — живо запротестовала я, искоса поглядывая на наручные часы. — Я обещала родителям вернуться к семи часам, а путь не ближний…
— Да что вы? — изобразил он удивление. — Я всю жизнь наивно полагал, будто дом на холме находится в двух кварталах отсюда. Кстати, милая барышня, забыл представиться. Сидней Эллиган, мэм.
— Очень приятно, сэр, — пробормотала я, понимая, что поймана на очевидной лжи. — А откуда вам известно, что я живу именно в доме на холме?
— О, мисс Астрид, не стоит недооценивать преимущества маленького городка, — поучительно заявил Сидней, вручая мне один из пакетов, заполненный консервными банками с кошачьим кормом. Теперь понятно, почему при столкновении в мою голову забрела мыслишка о кирпичах. — Вы еще не успели переехать, а по местному 'радио' уже побежали самые причудливые сплетни. Так было испокон веков и здесь нечему удивляться. И все же, как насчет чая? Моя жена будет очень рада познакомиться с вами, тем более нас обоих многое связывает с вашим домом.
— В самом деле? — полюбопытствовала я, шагая вслед за мистером Эллиганом.
Бинго! Кажется, словоохотливый информатор у меня в кармане, осталось только умело воспользоваться тактиками первоклассного допроса без применения пыток.
— Я работал у Волмондов с тех пор, как они переехали в наши края, — пояснил мужчина, останавливаясь у невысокой калитки и жестом предлагая мне пройти первой. — В те времена трудно было найти подходящую работу, тем более чернокожему. Это сейчас все содрогаются при упоминании слова 'расизм', а пятьдесят лет назад трусливо бросить в спину 'негр' и насмехаться было в порядке вещей. Нас не считали за людей и максимум, на что приходилось рассчитывать, это шестнадцатичасовая смена у станка за сущие копейки. Мне повезло больше остальных. В городе Волмондов откровенно недолюбливали, хотя скорее всего просто побаивались. Дорогая, познакомься, — эту фразу Сидней адресовал невысокой кругленькой женщине с копной вьющихся волос с редкой проседью, вышедшей встретить супруга, — Астрид, новая обитательница дома на холме.
Широкая улыбка при виде незнакомки тут же померкла на ее лице, а в ясных, совершенно не старческих глазах появилась отчетливая тревога.
— Добро пожаловать в наши края, юная леди, — прошамкала миссис Эллиган, вновь 'одевая' на лицо маску радушия. — Пойдемте, я угощу вас чаем со свежим печеньицем. Сид, не стой истуканом, позволь девочке пройти!
Мужчина послушно скрылся за дверью, а его жена забрала из моих рук покупки и приглушенно пояснила:
— Не подумайте о нас плохо, дорогая. Мы рады гостям, вот только вам следует поскорее покинуть эти проклятые земли. Не будите дремлющее долгие годы зло, оно слишком чутко спит.
— О чем вы, мэм? — немного не своим голосом спросила я, начиная сомневаться в адекватности милой бабули. — Какое зло?
— Древнее, деточка, и очень коварное, — предостерегающе зашептала женщина. — То самое, что погубило бедняжку Айрис. Да не потревожат мои слова покой усопшей! — добавила она, истово перекрестившись.
Та-ак, кажется, мне пора откланиваться. Только религиозных фанатиков для полного счастья не хватало! И тут в простенько обставленную гостиную, где мы стояли, вернулся Сидней, держа в руках пакетик со льдом, обернутый полотенцем.
— Приложите, мисс, — протянул он мне лучшее средство от ушибов, предлагая занять любое понравившееся кресло. — Итак, на чем я остановился? Ах, да, Волмонды…
— Сделаю нам чаю, — хмуро произнесла пожилая женщина, бросая в сторону мужа предостерегающий взгляд, и отправилась на кухню.
— Так вот, — слегка откашлялся мистер Эллиган, вновь возвращаясь к прерванной беседе. — Странные они были люди. Тихие, скрытные и почти неразговорчивые, хотя фрау Айрис показалась мне другой. О покойных плохо не говорят, да о ней ничего такого и не скажешь. Милая девушка, честная, искренняя, добрая, в доме ее все очень любили. Всегда с улыбкой на лице, вежливо поздоровается, о здоровье справиться и ну дальше порхать, точно едва оперившийся птенчик. А уж цветы любила! Прямо не поместье, а колумбарий. И красавицей была, каких мало! Иной раз выйдешь во двор спозаранку, на душе тоскливо, руки в таких мозолях, что за инструмент не ухватишься, а она уже флоксы остригла, розы удобрила и любимицу свою Багиру обихаживает, лошадь то бишь. Кобыла черная, как смоль, темпераментная, никого к себе не подпускала, а тут ажно ноздри от удовольствия раздуваются! Госпожа хохочет, целует строптивицу и ласково так по бокам гладит, что завидки берут, — окончательно утянуло моего собеседника в пучину красочных воспоминаний. — Я это все к чему, — спохватился он, заметив отразившуюся на моем лице скуку, — старик Волмонд страстным конезаводчиком был. Бывший генерал пехоты армии третьего рейха (звание генерала пехоты соответствовало званию генерал-полковника советских вооруженных сил — прим. автора.), волевой и непреклонный, он производил впечатление человека сурового, а временами даже жестокого, но дочь очень любил и баловал без меры. Да и к нам, по сути прислуживающим, относился с уважением, никогда голос не повышал, всегда соблюдал дистанцию. И все же местные его иначе как фашистом и не величали. При встрече раскланиваются, любезностями осыпают, а после ухода ну-у нацистские байки травить. Мол, и жену свою он собственноручно порешил, а потом черед и до дочери дошел.
— Он убил ее? — я сама не заметила, как подскочила на ноги, совершенно забыв о приложенном ко лбу пакете со льдом. Ударившись об пол, тонкий полиэтиленовый материал лопнул, и чуть подтаявшие кубики весело покатились в разные стороны.
— То лишь слухи, Астрид, — неодобрительно крякнул Сидней, неуклюже поднимаясь из кресла. — Я во всю эту чепуху отродясь не верил и до сих пор считаю, что на старика возвели напраслину. Любил он дочурку без памяти, нарадоваться не мог на красавицу и уж как не терпелось ему на свадьбе ее отгулять…Да что там! Брешут люди и все тут!
Мою маленькую оплошность нам удалось исправить до появления хозяйки дома.
— Что-то ты разговорился сегодня, дорогой, — укоризненно произнесла миссис Эллиган, появляясь в гостиной с подносом в руках, на котором теснились три высоких стакана с холодным лимонным чаем, вазочка темно-красного джема и тарелка домашнего, а потому не слишком аккуратного на вид, печенья. Следом в комнату вплыл и запах корицы, мгновенно напомнивший моему желудку о необходимости плотно отужинать. — Разве девочке интересны твои байки о Волмондах? Лучше расскажите-ка нам что-нибудь о себе, мисс, — с добродушной улыбкой на лице попросила женщина, ставя на журнальный столик нехитрое угощение, оказавшееся на поверку поистине божественной выпечкой, буквально таявшей во рту. — Носом чую, уже вся улица в курсе, кто заглянул к нам на огонек, а посему ждать нам ближе к вечеру визита Главной Спутниковой Антенны.
По всей видимости, Сиднею не слишком понравилось предложение супруги, но откровенно спорить он не захотел и с приличествующим случаю выражением лица выслушал мой короткий рассказ о себе и родителях. Особо животрепещущих фактов в моей биографии не наблюдалось, поэтому мы заканчивали чаепитие на самой светской ноте — пространной беседе о погоде и выдавшимся чрезвычайно жарким лете.
