Чампаке в ум, как две звезды влетели:

Лучатся и общаются глаза,

Улыбки с уст слетают то и дело,

Из сердца в сердце речи Их летят, -

Все эти вещи в мир нектар сочат.

29

Желание Чампаки таково:

Пусть театр этих вечных развлечений

В ней воплотит себя как естество

Рекою представлений-откровений".

Излив свои спонтанные стихи,

Она вернула зренье в мир подлунный.

Паучья пряжа меж стволов сухих

Блестела как магический рисунок.

Сквозь белые лесные кружева

Увидела идущую Кастури,

И поспешили с уст ее слова:

"О светоч светлых поэтесс мадхурьи!

Не можешь ли чуть-чуть повременить,

О вешних играх свой рассказ явить?"

30

Вести Кастури согласилась речь,

И, лотосом сложив девичьи ноги,

На пелерине, снятой с юных плеч

Чампаки, села как учитель йоги.

Чампака, сев напротив, рот ушей

Раскрыла во всю ширь его пределов

И принялась вбирать ручей речей

Сказительницы юной и умелой:

"Начну с того, что в день, воспетый мной,

Шри Радха в окружении наперсниц

Оставила светлейший Свой покой

В Джаватском мужнем родовом поместьи

И в лес, не покидаемый весной,

Пошла, осеменяя мир красой!

31

Лишь выйдя за врата, прям пред Собой

Замужнюю увидела Шримати;

Таз с простоквашей был в руках у той, -

Сей символ был весьма благоприятен;

И - сойку с шеей выпившего яд* -

Пернатую предвестницу удачи.

Потом - корову, с ней быка, телят,

Что несомненно было знаком счастья.

А далее олень попался Ей,

Фортуны расположенность сулящий;

Две трясогузки с облачком шмелей,

На крупном лотосном цветке сидящие

Средь озера, что было по пути.

Двуликий цвет себя в Ней обратил.

32

Он мастерски себя преобразил

В лицо Говинды, а в Его зеницы

Подвижных трясогузок превратил,

Шмелей понудил кудрями завиться.

Ряд добрых предзнаменований в Ней

Любовным опьяненьем отразился, -

Как слон стопой нетвердой по весне

Идет среди подруг, и весь забылся

Так средь подруг шагала и Она.

Они свежо, безудержно шутили.

И вскоре изумрудная стена

Агатовым глазам себя открыла.

За ней цвела волшебная страна,

Вовек жила в ней юная Весна.

33

Глазами источая луч тепла,

Что все вокруг любовью согревало,

Кишори в славный вешний лес вошла.

Навстречу Радхе лозы расцветали,

Влюбившись в голос Гостьи, сладость чья

Густа как сладость в голосе кукушки;

Чьи украшенья, в ритм шагам звуча,

Сражают благородным тембром уши,

И превосходят колоритом гуд

Пчел, опьяненных лучшею пыльцою,

И пение чатак, свой долгий зуд*

Всласть утоливших дождевой водою.

Себя раскрывший девам настежь лес

Предстал пред Радхой чудом из чудес.

34

Голубоватым блеском лес сиял,

Тем венчик Шьямы в мыслях вызывал он.

Цвет тилака собой напоминал

Те тилаки, что Кришну украшали.

Напомнили Ей Шьяминых друзей

Арджуны с их эпитетом вишала

(Высокие) - тех самых двух мужей,

Кто в играх с гопи компаньон Гопала.

Деревья халиприи в их цвету

В Ней вызвали поминовенье Рамы,

Как Халиприя славного в свету.

Перо в тюрбане Ей пришло на память,

Когда Ей перья на глаза попали,

Которые павлины разбросали.

35

Гирлянду Ей навеяли Его

Пуннаги, миробалан и чампаки,

Нанизанные с редким мастерством

В гирлянду для Него искусной сакхи.

Коралловое древо над прудом

Сверкало фосфорическим мерцаньем

И тоже память вызвало о Нем,

Об украшеньях вскрыв воспоминанье,

Что наряжают тело Шри Хари -

Сырье для них - коралловое древо.

Тамал, как ворон, черный, подарил

О черном теле память, полном премы.

И гунджа тоже образ породила -

Из гундж плетенье Ей на ум явилось.

35

Увидела кадамбовый навес

И вспомнила об отдыхе Флейтиста;

Когда лучей полуденных отвес

Гнетет, Он любит сесть под ствол тенистый.

Зефир, свистя бамбуковой трубой,

В Ней вызвал образ Мадхавы свирели.

Разводы киновари под стопой -

Узоры киноварные на теле

Возлюбленного в ум Ее вплели.

Моданы в эту пору их расцвета

В Ней пламя жгучих мыслей подожгли,

И понеслась горячая комета

По космосу ума как наважденье, -

Пред Ней предстал Моданмохан в виденьи!

36

В сей миг гудящий пеньем вешний лес,

Парк развлечений лучших из пернатых,

Стал силой премы, житницы чудес,

Блестящим темным телом Гопинатха,

В Ком ввек дуэт игривейший живет,

Неотразимый - красота и юность, -

Подобие крылатых, чей полет

Сластит глаза в чертоге изумрудном.

Что б ни попало Радхе на глаза,

Все према с Кришной связывала тотчас.

Так Купидон, бушуя как гроза,

Ее засыпал градом стрел цветочных.

Раздул в Ней нестерпимой боли жар,

Но противостоял ему нектар!

37

Так сколь же сладок премовый нектар,

Что побеждает боль разлуки ядов,

Что горше, ядовитей чем анчар?!

И в чувствах Радхи жить осталась радость.

Подруги Радхи видели в лесу

Ее деяний, свойств отображенье,

Святую первородную красу;

От премы млели, видя превращенья.

Деревья сахачари, этот лес

Усыпавшие с царским изобильем,

"Оставили" дома своих древес,

В наперсниц Радхи "перевоплотились", -

Как образ сахачари в ум к подругам

Вошли, вкруг Радхи встав сакральным кругом.

38

Архипелаг жасминовых кустов,

Белевший в буйных бирюзовых волнах,

С летающими дугами роев

Шмелей, кружащих близ жасминов вольно, -

Гирляндою жасминовых цветов,

Висящей на Гандхарвике довольно,

Со свитой опьяненных ей роев

Пришли на ум им самопроизвольно.

Цветущие маданакулы им

Напомнили о Радхи настроеньи,

Когда влекома Пассией Своим,

Она ведет сраженье с возбужденьем,

Что будит в Ней стрелок любви Модан,

Опустошая грозный свой колчан.

39

Цветеньем молодили юный лес

Жасмины с золотистыми цветами

Они явились в дев умы как блеск

Жемчужины красы сакраментальной

Богини их судьбы - красы ума -

Особенного качества Шримати, -

Цветения ума, когда с ума

От Кришны сходит, чувствами объята.

Когда предстали девушек глазам

Лакучи хризолитовые своды,

Прохладные, как толстостенный храм,

Цветущие, как вешняя погода,

Тогда зажглись умы их слов игрой,

Грудь Радхи им напомнившей собой.

40

Сушита и лакуча в ней сплелись

С сушитала и куча в каламбуре,

Как будто два влюбленных обнялись,