Вертолет начал снижаться внезапно. Мы уже снова в Варзау?

Кабину тряхнуло, ночь за толстыми стеклами перестала быть монотонно-черной и запестрела встревоженным нашим прибытием снегом. Захлопали двери кабины, затем кто-то снаружи открыл наш внутренний отсек. В проеме, в ореоле света, показался Ян Фредек.

- Кей, на выход, - скомандовал он, перекрикивая шум все еще не угомонившегося пропеллера. - Виктор, ты тоже.

- Шеф, у меня кости ломит тут сидеть, разрешите с вами? - проскрипел шрамированный неожиданно заискивающе.

Ян какое-то время молчал, выдыхая поблескивающий на фоне ночи пар и пропуская наружу начавших выбираться поглощающих. Вертолет тем временем затихал, замирая, словно незаметно издохший зверь.

- Ладно, Хасл, ты тоже. Тобиас, глаз с него не своди, - Ян выразительно глянул в мою сторону. - Всё, сидите здесь, мы скоро.

Наблюдающий от северных коллег выскочил на мороз следом за Хаслом, уже без всяких приказов. Вероятно, решил, что там, куда идет Фредек, интереснее, чем сидеть тут со мной и оставленным по мою душу Тобиасом.

Дверь на мощном роллете с шумом захлопнулась.

Наступившая тишина оглушила меня на какое-то время.

Интересно, куда они пошли? К тому археологу? Мне тут же вспомнилась банка с орехами в меду. Так-так, она была в моем рюкзаке... рюкзак я потерял в том поселке... подобрала ли Кей его? Неизвестно. Да уж, жалеть о несъеденных орехах - несерьезно, но что бы я сейчас отдал за них! Лучше бы, конечно, полноценный обед, овощей на гриле, мяса какого-нибудь... но ведь орехи были так близко...

От мыслей о еде меня отвлекло то, что я заметил, наконец, взгляд этого самого Тобиаса - прямой, неподвижный, с легким прищуром взгляд. В полумраке пассажирского отсека глаза его, темные и внимательные, поблескивали, заставляя меня вспоминать... вспоминать внезапно то, чего я помнить не должен.

Давным-давно, в далеком-далеком форте Лунном... А если точнее, то в начале этой осени, на западе от Тасарос-Фесса, я принял себя и перестал быть собой. Я... убил своих возрожденных предков. Я никогда не думал о себе, как об убийце, уничтожая то, что уже было однажды мертвым. Мой разум защитил меня от разрушительного чувства вины за то, что я отнял у кого-то жизнь. Защитная реакция была сильна и хороша, она попала в точку. Я не жалел о том, что сделал. Я не корил себя, я не возненавидел себя. Я умело отгородился от осознания произошедшего. И тем полнее я простил себя, зная, что "предки" не умерли окончательно. Та древняя сущность, тот я, который проснулся тогда - мы считали, что действуем по справедливости. И, будучи справедливыми и милосердными, мы приняли в себя память и личность каждого из убитых нами. Но так как физические возможности моего тела не бесконечны, а вместимость жесткого диска внутри черепа ограничена, очевидно, нам пришлось как-то... архивировать информацию, что ли, и, полагаю, даже избавиться от некоторой. Что именно посчитал я тогда важным и нужным, слишком ценным для забвения? Что решил выкинуть, как дешевую мишуру? Я не знаю.

Но точно я знаю одно: произошедшее повлияло на меня. Изменило меня. Я склонен полагать, что не в худшую сторону. Я стал видеть больше красоты вокруг. Я понял до конца все тонкости тайного языка белых королей. Я узнал многие древние заклятия, считающиеся потерянными - хотя толку-то... что еще я узнал? Каких мелочей я не замечаю?

Наверное вот это - одна из них. Ощущение понимания, что значит внимательный взгляд Тобиаса. Может, я обманываюсь. Может, я себя накрутил, и от голода и стресса мое восприятие сбилось.

Может быть, я ошибочно вижу в его глазах плещущийся адреналин, сумасшествие и самую настоящую смертельную угрозу, плотно переплетенную с возбуждением и желанием. Все-таки он почти неподвижен. Его не выдает ни одно движение. Только глаза. И я бы не понял ничего, и не приготовился бы к обороне, если бы не парнойя и ощущение пришедшего извне чужого знания.

Я мельком взглянул на дверь, прикинул расстояние от меня до нее. Без рук, конечно, будет сложно. Впрочем, если удастся каким-то образом оглушить Тобиаса, хоть ненадолго, я сумею выбраться. Может быть. Но преимущество на его стороне. Он явно массивнее меня. Потерянный, опять! Мало мне того громилы из Версуса. Если выживу - я начну отъедаться, серьезно. Отъедаться и качать мускулатуру. Мне будет сложно, но нет ничего невозможного.

Тобиас заметил, как я смотрю на дверь, и на лице его начала потихоньку расползаться улыбка, обнажая ровные белые зубы.

Может, в кои-то веки стоит попробовать бежать сразу? Нет. Если я дернусь, он навалится сзади. Я не успею открыть дверь. Вероятно, стоит бить первым. Хороший удар лобовой костью еще никого не оставлял равнодушным. Нужно высчитать момент.

Если, конечно, он не решит применить оружие...

Я внутренне напрягся, ощущая, как разгоняется по венам кровь. Мне стоит помнить, что передо мной - тренированный, сильный противник, в отличие от меня, не усталый и не голодный. Кроме того, он - поглощающий маг, представитель гильдии номер пять. Ситуация та еще. Я все больше склоняюсь к тому, что физически мне этот бой не выиграть.

Остаются еще два варианта - попробовать заболтать его или потянуть время.

Или, может... прикинуться спящим? Нет, не прокатит. Я б сам не поверил во внезапно заснувшего пленника - после такой-то однозначно угрожающей ухмылки конвоира.

Ладно. Попробую пока что не провоцировать его. Да, где-то я читал, что это не работает. Можно провоцировать самим фактом своего существования. Возможно, это как раз наш случай.

Но я попытаюсь. Все равно остается вариант, что я ошибся.

И не мне молиться Потерянному, но было бы неплохо, чтобы он хоть раз в моей жизни помог так, как следует.

Тем временем поглощающий, названный Тобиасом, ничем больше себя не выдавал - только ухмылкой и взглядом. Причем взгляд за последнюю минуту сильно осмелел. Меня рассматривали пристально, как обычно не рассматривают людей: не лицо и руки, а словно всего.

Это нервировало.

Поглощающий был почти неподвижен. Может, ждет чего-то? Выжидает? Решается? Нет, ему не на что решаться. Уверен, он не из тех, кто подвержен сомнениям. Чего же он ждет? Неужели я ошибся? Переоценил...

Нет.

Просто это такая игра.

Он знает, что я знаю, и знает, что долго быть напряженным и внимательным - выматывает, и рано или поздно я решу, что опасность миновала, и расслаблюсь.

Но откуда он знает, сколько у него времени?..

Кей понимала, что происходит нечто странное. Отношения между ней и Хаслом всегда были натянутыми. Впрочем, сложно было найти коллегу, с кем бы ей удавалось ладить без оговорок.

Но это ладно. Шеф прилетел в Кетлесс лично. Звоня ему, Кей надеялась на выделение подмоги из числа таких же агентов по обмену, как она сама, или кого-то из старой гвардии, не признавших разделения, вроде Виталиса. Но она никак не надеялась на личный визит Яна Фредека.

Она было подумала что это из-за Рейнхарда. Но когда шеф спокойно оставил Рейни на попечение всего одного поглощающего, она изменила свое мнение. Вероятно, шефа интересует что-то еще.

Единственной достопримечательностью Варзау были древние развалины - те самые, что нашли рядом со старыми алмазными копальнями и где последние несколько месяцев возится тщедушный археолог. И в самом деле, выбравшись из вертолета, Ян коротко сверился с навигатором и направился в сторону шахт. Остальные последовали за ним.

Через пятнадцать минут борьбы с нехоженным снегом и небольшим, но неприятным уклоном, они оказались у входа в карьер - широкого, облагороженного бетоннымми поддерживающими конструкцями, напоминающего скорее преддверие бункера, чем шахты.

И если снаружи было просто морозно, то в темноте под землей холод стал каким-то особенно лютым, заставив даже не слишком восприимчивого к низким температурам Хасла поежиться.

Кей уже бывала тут. Как бывала она и в подобных местах - промерзших насквозь, похожих на ледяные склепы. Но то был магический холод, замешанный поровну с настоящим, что позволило поглощающиму вроде нее выжить.