Лим тоже скоро вышла из подъезда, отвела волосы вбок, присела рядом.
- Ну что?
Он ничего ей не ответил.
- Нам бы теперь тоже пивка, и были бы как те у остановки, - хмыкнула Лим. - А может купить? Да, как насчет хорошенько напиться?
- Нет, - Марьян перестал пялиться на звезды. - Мне на работу завтра. И вообще... почему напиться? Мне это нужно, по-твоему?
- Да кто ж тебя знает, - она подняла брови. - Кстати да... тебя никто не знает. Я не знаю. Ты сам не знаешь. И уж подавно не знает Экс.
Марьян взглянул на нее внимательнее.
- Прости, что?..
- Говорю, мало кто знает тебя. Не хочешь для начала рассказать... мне, например?
Марьян напрягся, снова почувствовав опасность.
- Что рассказать?
- Не знаю. Как я могу знать, если ты не рассказываешь.
Марьян перекинул ногу через плоскую сидушку лавочки так, чтобы смотреть на Лим прямо. Сглотнул подступивший к горлу ком.
Она сидела напротив - простая, не накрашенная, растрепанная. Девочка, да. Сомнения в половой принадлежности, пожалуй, были пустыми. Тусклый свет из окна на втором этаже отражался в темных глазах, фонари над подъездом подсвечивали светлые волосы котражюром.
Сколько историй рассказано здесь, на этой лавчоке под окнами? Сколько сплетен... Сколько скандалов слышали эти стены, эти дворы... и вот сейчас, возможно, они узнают и сохранят еще одну историю?
Историю, рассказанную не по пьяни и не по глупости. Ну, как не по глупости. По глупости, конечно, ведь не станет же умный человек...
- Ну, я - оборотень, - сказал Марьян, и сам не поверил, что действиетльно произнес это вслух.
Не станет же умный человек признаваться в том, что он не человек. То есть, не до конца.
Лим присвистнула. Хохотнула. Успокоилась, взглянула на него одновременно серьезно и немного весело:
- Правда? Настоящий? Оборотень?
- Ты б для приличия хоть испугалась немного, - Марьян скривил лицо. - Реакция какая-то... хм. Я прям не знаю. Будто бы каждый день...
- О, нет, не каждый день, вот вообще, - Лим была все так же весела. - А я ж вот сразу поняла, что есть в тебе что-то! Что-то особенное.
- Господи, зачем... зачем я это сказал, - он припечатал ладонь ко лбу.
- Ну слушай, ты же не... ну не знаю, ты же не оброс тут же шерстью и не взвыл на луну? Серьезно, пока что это звучит, как шутка. Ну, или глупость. А может, дурацкая метафора, и по ночам ты - ночная бабочка, а днем - офисный клерк... Так а что там, что там дальше? Рассказывай!
Марьян почувствовал, что хочет рассказать, и расскажет. Он ощущал, что слишком долго держал это в себе. Он не вел дневника, ни бумажного, ни сетевого. Он не распространялся об этом ни коллегам, ни друзьям. Он не рассказвал об этом родителям и всему выводку своих многочиселнных племянников и племянниц. О том, о чем он молчал, не знал никто. Кроме...
- Хорошо, я... - он попытался остановиться.
Лим смотрела на него пристально, не отводя взгляда.
На лбу выступил пот. Марьян напрягся, пытаясь отвести глаза, пытаясь заставить себя замолчать. Но слова сами полились из него, и это было худшее, худшее из того, что могло произойти. Понимая, что проиходит что-то не то, что он не контролирует сам себя, Марьян говорил, говорил торопливо и сбивчиво, словно спешит куда-то, словно куда-то ему надо успеть.
- Хорошо, я оборотень. Это болезнь. Генетическая аномалия, одна из многих. Оборотни бывают разные, так вот я такой от рождения, и потому это причиняет мне массу недобств. Мало того, превращения не проходят бесследно, это очень изнашивает организм. Я пью таблетки. Специальные таблетки. Это останавливает процесс. Но иногда... мелкие какие-то детали прорываются. Уши там, клыки...
- Марьян, ты не это хочешь мне рассказать, - мягко прервала его Лим. - Еще... есть что-то еще.
- Да, есть. Еще я... еще я люблю его. Наверное. Да, это получается, что я гей. Впрочем, что выглядит, как утка, крякает, как утка и спит с мужчинами... я понимаю, что мне никогда ничего не светит, и потому у меня есть любовник, но это очень приземленные, животные, пустые, нехорошие отношения. При этом я не понимаю, за что я люблю его, ведь я вижу тысячу изъянов в нем. Наверное, я сумею переболеть. Но пока что...
- Поэтому ты ищешь его весь день, - кивнула Лим. - Теперь понятно. Ну... мне уже даже интересно посмотреть на этого Александра. Надеюсь, там есть на что посмотреть?
- Боюсь, ты будешь разочарована.
- Тут бы, конечно, ему подойти сзади и все услышать, - она невесело улыбнулась. - Но я так не работаю, парень. Я б тебя так не подставила. В общем... теперь ты знаешь, что тебе надо, и что я могу. Дальше решай сам.
Она встала с лавочки и стала что-то тыкать в телефоне, пока Марьян в полнейшей прострации сидел, не двигаясь, и пытаясь понять, что с ним только что было. Краем сознания он понимал, что Лим вызывает такси.
Он медленно поднял голову и посмотрел на Лим.
- Ты... погоди, ты... ты из этих магов... как их... чтецов?
- Ох, - она закатила глаза. - Каких магов? О чем ты? Ты хотел кому-нибудь рассказать о том, что у тебя на душе? Хотел?
Марьян продолжал потерянно смотреть на нее.
- Ну вот и все. Короче, не будь глупым. Тебя куда-нибудь по пути подбросить?..
Он все еще не мог подобрать слов.
- Ну, решайся же. Ну.
- П-пожалуй... мне бы того хотелось, но приличия...
- Ну вот и славно. И да... я никому не скажу.
И он почему-то ей поверил.
Когда они вернулись к вертолету... снег, что успел слегка припорошить следы борьбы, не сумел скрыть брызг крови.
Кей мгновенно окинула взглядом снег вокруг - нет ли следов, уходящих в лес?.. Фух, нету. Значит, Рин не ушел.
- Так-так, - протянул Ян, не выпуская из-под мышки банки с "медом". - Хасл, ну-ка открой...
Но Хасл не успел - дверь в пассажирский отсек оворилась изнутри.
Рин, помятый пуще прежнего, держал в одной руке надкушенный энергетический батончик, который, по всей видимости, взял из чьего-то сухпайка, и жевал.
Молчание обеих сторон длилось секунд тридцать.
- Тобиас?.. - наконец спросил Ян ничего не выражающим голосом.
Хасл на фоне начал свирепеть.
Кей с ужасом смотрела то на Рина, то на тело в углу.
Виктор вздернул брови, а Чед хмыкнул.
- Он жив, - произнес Рин, кивнув на Тобиаса. - Я тут. У нас вышла... небольшая размолвка.
Кей пришлось приложить немало усилий, чтобы удивление на ее лице не сменилось чем-нибудь еще. Страхом там, например. Ужасом. Или яростью.
Рин тут. Он не ушел. Он знал, что идти ему некуда, и что если он убежит... он не убежал. Но он вырубил Тобиаса... Рин не стал бы делать этого просто так. Он сделал это, защищаясь.
Но зачем... зачем Тобиасу было... Какова была цель?..
Кей тут же вспомнила как будто бы ничего не значащее перебрасывание словами между Хаслом и Тобиасом перед походом в пещеры. Неужели...
Они спланировали это?.. Они хотели проучить Рина? Но зачем им это? Просто так? Или...
Возможно, они хотели посмотреть на ее реакцию, если она вернется, а Рин... Потерянный, неужели они все еще не верят в то, что ей нет никакого дела до бывшего мага?
И они готовы пойти даже на такое...
- Вот такой вот ценный урок мы получили сегодня, - нараспев проговорил Ян, поворачиваясь спиной к вертолету и лицом к остальным поглощающим. - Не оставлять бывших элементалистов с одним человеком. Впредь будем умней. А теперь - что стоите? По коням.
Кей, уже забираясь внутрь вертолета, заметила, что Ян остановил Хасла, положив тому руку на плечо.
До нее долетел обрывок фразы: "...остаешься".
Она встретилась с Хаслом глазами на секунду. Его взгляд, полный холодной злости, объяснял, пожалуй, всё.
