«Если бы только я могла сказать правду Терри, — думала она. — Но это совершенно невозможно. Она не скажет ему». Она вновь легла в постель, и ее взгляд остановился на коробочке с кремом для рук «Диана». Она механически взяла коробочку и открыла ее.

«Может быть, он и вор, — подумала она. — Но у него есть стиль».

Лана больше не сомневалась. Этот человек не имеет никакого отношения к журналу «Нью-Йоркер». Он дал ей две тысячи долларов — слишком большая сумма — взамен той информации, которую она ему сообщила. Теперь эти деньги всю жизнь будут для нее укором. Но этот маленький презент, самый дорогой из известных ей кремов, доказывал порядочность этого маленького человека, даже если он и купил его, продолжая лгать.

Она открыла баночку и посмотрела на белый крем с легким специфическим запахом. Испытывая удовольствие, она наложила крем на кожу рук. И все же она чувствовала себя немного виноватой, так что этот предмет роскоши не доставил ей желаемого удовлетворения. Ее мозг был слишком занят. Она положила баночку на столик, размышляя, как же убедить Терри, что ни один мужчина не имеет отношения к свалившемуся в ее руки богатству.

Позже, немного успокоенная, она закрыла глаза и задремала, повторяя себе, что все устроится и она сможет рассеять подозрения Терри. Во второй половине дня она отправится к агенту по найму недвижимости и попытается снять квартиру.

Час спустя она проснулась, дрожа от холода. Скосив глаза, она посмотрела на настенные часы. Было без двадцати одиннадцать. Мелькнула мысль, что неплохо бы выпить кофе, но у нее не было ни малейшего желания вылезать из постели. Она чувствовала себя совершенно разбитой. Делать ничего не хотелось. Этот холод, пронизывающий все ее тело… неужели она заболела? Неожиданно ее рот наполнился слюной, и, прежде чем она что-либо сообразила, ее вытошнило прямо на простыню. Руки ее горели. Обмирая от страха, она попыталась сползти с кровати, чтобы, вызвать неотложку, но не смогла. Ее тело было ледяным, в то время как руки горели, словно их жгли огнем.

«Что со мной?» — думала она.

Сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выскочит из груди, дыхание со свистом вырывалось сквозь воспаленные губы. Ей удалось сползти на пол, и она тщетно пыталась дотянуться до телефона, стоящего на столике. Она открыла рот, чтобы позвать на помощь, но пена с тошнотворным запахом, скопившаяся в горле, душила ее.

Черный персидский кот, которого она с любовью кормила каждое утро, проник в спальню тридцатью минутами позже. Он некоторое время с недоумением смотрел на неподвижное тело, лежащее на полу, затем, встопорщив усы, направился к холодильнику и принялся терпеливо ждать, когда хозяйка поднимется с пола и накормит его.

В половине девятого Гарри Льюис вышел из своего кабинета, вошел в лифт, отделанный красным бархатом, кивнул лифтеру и спустился на этаж ниже.

Лифтер, в униформе бутылочного цвета и белых перчатках, поклонился в ответ, польщенный, что его заметили.

Это было самое любимое время Льюиса, время, когда казино пробуждается к жизни. Ничто не доставляло ему большего удовольствия, как пройти на опоясывающий балкон, нависающий над открытой террасой, где находился бар. Там клиенты пили, коротая время, перед тем как пройти в ресторан, а уже оттуда в игорный зал.

Полная луна делала море подобным океану расплавленного серебра. Это была теплая ночь, и легкий бриз заставлял едва слышно шелестеть листья пальм.

Он долго стоял, положив руки на перила, и смотрел вниз, на заставленную столиками площадку. Он наблюдал за Фредом, старшим барменом, который ходил от столика к столику, принимая заказы и останавливаясь, чтобы перекинуться парой фраз с постоянными клиентами, но в то же время чутко следил, чтобы ни один клиент долго не дожидался заказанного коктейля.

— Мистер Льюис…

Льюис обернулся, нахмурив брови. Он не очень любил, чтобы его отвлекали, но тут же улыбнулся, увидев красивую брюнетку, стоящую рядом с ним. Рита Уоткинс была старшей в бронированном хранилище. Она работала с Льюисом вот уже пять лет и зарекомендовала себя отличным работником.

— Что, Рита… добрый вечер, — сказал Льюис. — Что-то случилось?

Он задал этот вопрос чисто машинально, так как Рита обращалась к нему только тогда, когда не могла принять самостоятельного решения, а это бывало достаточно редко.

— На работу не вышла одна из девушек, мистер Льюис, — сказала она. Он отметил ее изящное черное платье и подумал, сколько же оно стоит. У Льюиса был пытливый ум, и его все интересовало. — Лана Эванс не пришла.

— О? Она заболела?

— Не знаю, мистер Льюис. Я звонила ей час назад, но мне никто не ответил. Мне нужна девушка. Могу я взять Марию Уэллс из управления?

— Разумеется. Передайте ей, что я рассчитываю на ее помощь. — Льюис улыбнулся. — Думаю, она не откажется. — Нахмурившись, он смотрел на Риту. — И все же это несколько странно со стороны Ланы. Я не помню, чтобы она хотя бы раз брала себе свободную ночь без предупреждения. Вы сказали, что она не отвечает на телефонные звонки?

— Совершенно верно, мистер Льюис.

Льюис пожал плечами:

— О’кей, попытайтесь позвонить еще раз позднее. — Еще раз улыбнувшись, он махнул рукой, делая знак, что отпускает ее.

Он знал, что на Риту вполне можно положиться. Повернувшись, он некоторое время вновь смотрел на террасу, потом, убедившись, что все идет по раз и навсегда отлаженному сценарию, направился в самый большой игорный зал.

В этот ранний час только около пятидесяти или шестидесяти самых рьяных игроков толпилось около столиков с рулеткой — в основном пожилые богатые жители Парадиз-Сити. Они оставались прикованными к игорным столикам, обтянутым зеленым сукном с полудня до полуночи.

Льюис обменялся взглядом с одним из крупье, который работал здесь уже более одиннадцати лет. Толстый, с глубоко посаженными глазами крупье адресовал ему полупоклон, толкая лопаточкой по зеленому сукну небольшую стопку жетонов к старухе, которая с жадностью протягивала к ним короткие, толстые пальцы.

Льюис прошел в ресторан и обменялся парой фраз с метрдотелем Джованни, которого он переманил сюда из отеля «Савой» в Лондоне. Немногочисленные пока туристы изучали пространное меню, которое предложил им старший официант. Через час, как знал из опыта Льюис, ресторан будет переполнен голодными и шумными клиентами.

— Все в порядке, Джованни? — поинтересовался Льюис.

— Разумеется, мистер Льюис. — Метрдотель недоуменно поднял брови. Как можно допустить хотя бы тень мысли о том, что в ресторане под его руководством может быть что-то не так.

Некоторое время Льюис изучал меню, поданное ему Джованни, затем удовлетворенно кивнул.

— Превосходно. Завтра особая ночь. Придумаешь что-нибудь необычное?

— Нет проблем. Как вы смотрите на тетеревов и лососину по-шотландски? А молодая телятинка из Нормандии? Для особо привередливых туристов — цыпленок в вине. Монсиньор Оливье из Парижа самолетом пришлет свое новое блюдо — миноги в соусе.

Льюис кивнул, удовлетворенный.

— Итак, нам не грозит смерть от голода?

Высокий худой метрдотель смахнул невидимую пылинку со своего смокинга:

— Нет, сэр, можете быть спокойны. Мы не умрем с голоду.

Льюис прошел по залу ресторана, отметив, что на каждом столике стоит вазочка с орхидеями, удачно подсвеченная снизу. Это ему понравилось, но он тут же подумал, во что это обошлось ресторану. Что ни говори, но Льюис был весьма практичным человеком.

На террасе, среди разноголосого гама и громкой музыки, он остановился и вопросительно посмотрел на старшего бармена. Фред, коренастый, еще достаточно молодой крепыш, тут же двинулся к нему. Счастливая улыбка играла на его красном, лоснящемся лице.

— Скоро наступит особая ночь, сэр, — сказал он. — Могу я предложить вам что-нибудь выпить?

— Не сейчас, Фред. Но это будет действительно особая ночь.

— Без сомнения. Но мы справимся, не волнуйтесь, сэр.

Увидев призывно поднятые пальцы клиента, сидящего за одним из столиков, Фред повернулся и поспешил туда. Удостоверившись, что все идет как надо, Льюис вернулся в кабинет. Нужно было ответить на несколько писем до тех пор, пока ему не подадут скромный ужин. Он не знал, что Джесс Чандлер, сидящий за одним из столиков на террасе, внимательно наблюдает за его уходом.