Ничто не вечно под луной. Фирма, в которой я работал, вскоре тоже обанкротилась. Моя литературная деятельность не приносила никакого дохода. Наоборот, приходилось платить нам с Валерием Фриевым за издание каждой книги. Именно для этого мне была необходима работа. И вскоре я устроился сторожем в поликлинику, расположенную недалеко от моего дома. Там платили гроши, но хоть что-то капало. Время летело незаметно, наверно, оттого, что я постоянно был занят написанием новой книги. В тот момент я работал над книгой «Матрица серебряная». В разгар работы над книгой Фриев серьезно заболел и не мог помочь мне ни советом, ни материальным вложением, потому что ему самому предстояла дорогостоящая операция.

В отличие от меня Владимир Зайцев неплохо существовал на доходы от продажи своих книг. Сейчас он находился в зените славы. Совсем недавно он получил ученую степень доктора медицины. И квартира-то ему досталась удивительно. Она раньше принадлежала еврейской семье. Но начало этой удивительной истории следует искать в прошлом.

Родная тетка матери Зайцева до войны перебралась в Питер. Звали ее Иванова Надежда Сергеевна. В Ленинграде же жил с женой Таерман Григорий Петрович. Но вот началась война с фашистской Германией. Григорий Петрович ушел на фронт, оставив в Питере беременную жену. Получилось так, что жена Таермана и Надежда Сергеевна попали в один родильный дом и, более того, в одну палату. У жены Таермана роды были тяжелые, она родила близнецов: девочку и мальчика, но сама от потери крови скончалась. У Надежды Сергеевны роды прошли нормально, но новорожденный родился слабеньким и на другой день помер. Иванова лежала, как уже упоминалось, в одной палате с женой Таермана и знала об ее смерти. И тогда она упросила врачей отдать ей на воспитание близнецов покойной. Времена были тяжелые, и ей пошли на встречу и отдали на воспитание близнецов. А Григорий Петрович, находясь на фронте, получил письмо от жены, что ей скоро рожать, и примчался в Ленинград. Он узнает о кончине жены от тяжелых родов и о том, что близнецов усыновила русская женщина, новорожденный которой скончался. Он находит Иванову, видит близнецов в целости и сохранности. Оставляет Надежде Сергеевне продукты, привезенные с фронта, и глаз не сводит с ее упругой молочной груди. А та показывает ему похоронку с фронта. Муж ее, стало быть, погиб геройской смертью. Покидая ее, Таерман говорит ей: «Ты обрела не только детей, но и мужа. Вернусь живым, станем жить вместе». И он действительно вернулся живым. И жили они долго и счастливо.

А потом Алексей, внук Таермана и Надежды Сергеевны собрался ехать в Израиль и решил сдать квартиру на длительный срок. На это объявление откликнулся Володя Зайцев. Пришел он на квартиру Алексея и увидел на стене пожелтевший портрет родной тетки матери. И тут-то и всплыла эта удивительная история с близнецами. Сколько радости было в их знакомстве. Из благородства Алексей решил оставить квартиру именно Зайцеву в память о Надежде Сергеевне. Вот такую удивительную историю рассказал мне Володя Зайцев, когда я пришел к нему за помощью.

– Ты знаешь, Валерий Фриев заболел, – сказал я ему, выпивая наш любимый коньяк.

– А что с ним?

– У него опухоль в мочевом пузыре. Появились сильные боли внизу живота. Но он держится мужественно.

– У вас есть что-нибудь готовое, что можно немедленно издать?

– Рукопись готова, но денег нет!

– У меня есть деньги, так что будем издавать, – проникновенным голосом изрек Зайцев.

– Фриев будет доволен, – обрадовался я.

– Когда у него операция?

– На следующей неделе.

– Надо Валеру морально поддержать. Мне все время помогали. Мою главную книгу издал Женька-антиквар, которого я вылечил. Тиражом в пятнадцать тысяч издал. В твердом переплете. И я вам помогу. Завтра пойдем к моему издателю.

– Надо как-то книгу по-особенному назвать, – спохватился я.

– А как вы ее назвали?

– Не мы… Я назвал ее «Матрица».

– Да, не впечатляет, – согласился со мной Володя Зайцев.

– Хотя мне нравится.

– Назовем ее… Уаларий или Матрица серебряная! – предложил Зайцев.

– А что, Учителю понравится, – обрадовался я находке Зайцева. На том и порешили.

На другой день, прямо с утра поехали мы в издательство «Валери». Доехали с пересадками до метро «Пушкинская» и на эскалаторе поднялись наверх. Прошли мимо «Тюза» и по Гороховой улице дошли почти до самого ее конца. Там, в тесном от машин дворике, и размещалось издательство «Валери».

Валерий Александрович, директор издательства, оказался на месте. Он тут же нас принял. Просмотрел мою рукопись.

– Через неделю макет книги будет готов, – вежливо сказал он. Владимир Зайцев дал ему триста долларов на макет и восемьсот на издание книги. – Каким тиражом будете издавать? – спросил Валерий Александрович, пересчитывая доллары.

– Пятьсот экземпляров, – сказал Зайцев. – Денег хватит?

– Думаю, что хватит, – согласился издатель.

Зайцев был просто великолепен. Через неделю макет книги был готов. Мне пришлось активно подключиться к изданию книги. Дважды я приезжал в издательство «Валери», чтобы просмотреть рукопись после правки корректора. И вскоре книга была издана. К сожалению, в мягком переплете. Но все равно было здорово.

Валерий Фриев согласился принять нас. Об издании книги он ничего не знал. Доехали мы с Володей Зайцевым до станции метро «Московская» и, пройдя мимо универмага и Памятника защитникам Ленинграда, дворами добрались до парадной Фриева. По домофону сообщили о нашем прибытии. В руках мы держали пахнувшие еще типографской краской книги. Валерий не мог наглядеться на книги. Он сумел по достоинству оценить щедрый подарок Володи Зайцева. Тут же извлек из серванта непочатую бутылку армянского коньяка и пригласил нас к столу.

– Как вы себя чувствуете? – спросил я Учителя.

– Чувствую себя, как новенький. Операция прошла успешно. Опухоль удалили. Она была размером с помидор и крепилась тонкой ножкой к стенке мочевого пузыря. Место крепления прижгли.

Я открыл бутылку коньяка и налил в две стопки.

– Выпейте с нами за здоровье, – предложил Зайцев.

– Я воздержусь, – сказал Фриев.

– За ваше здоровье! – воскликнул я, и мы с Володей Зайцевым чокнулись хрустальными стопками, и выпили до дна. Коньяк оказался высокого качества.

Пока мы были заняты распитием коньяка, Валерий просматривал книгу и зачитывал нам места, которые ему особенно нравились. Как-никак он тоже приложил к этой книге руку и сердце.

– Как я понимаю, это только первая книга? – сказал мне Фриев.

– Да, вторая будет готова через полгода, – ответил я.

– Так что будем работать! – обрадовался Учитель.

Уходили мы от Валерия Фриева счастливыми. Да, и сам хозяин этой уютной обители благоухал от удовольствия. Мы радовались, что наша благородная миссия успешно завершилась. Теперь Валерию было, чем заняться. Будет он в течение многих дней изучать книгу и радоваться нашим находкам и тому, что наша мечта осуществилась.

А я, недолго думая, начал работать над вторым томом. Свободного времени у меня было предостаточно, особенно когда рабочий день выпадал на субботу или воскресенье.

Прошел, наверно, месяц после издания первой книги. Мой рабочий день выпал на выходной. Я сидел у окна и правил рукопись. День был ясный и солнечный. Боковым зрением я увидел за окном женщину. Она медленно шла мимо окна. Невольно я взглянул на нее. Ее невозможно было не узнать. Это была Капитолина Владимировна, мать Верочки Клюге. Удовлетворив свое любопытство, я вновь стал править рукопись. А Капитолина Владимировна тем временем медленно удалялась. И тут я понял, что не могу упустить такой случай. Накинув плащ, я побежал за ней вдогонку. Я нагнал ее у перехода через Новосибирскую улицу.

– Капитолина Владимировна! – громко воскликнул я. Она обернулась на мой зов. Узнала меня, я тут же заключил ее в свои объятия. Мне было приятно обнимать эту ветхую старушку.