Уходя, я вспомнил о матери и расцеловал ее на прощание. Пока я ехал к Верочке Клюге на автобусе, мысль о загадке двух точек не покидала меня. У кинотеатра «Максим» я вышел. Сюда я ходил иногда смотреть кино с Верочкой. Нужный дом был недалеко. Я поднялся пешком на пятый этаж, открыл ключом дверь и вошел в квартиру. Жены еще не было. Она училась в Политехе на вечернем факультете. Я сел на софу и начал изучать свой пожелтевший рисунок, с нарисованным языком и двумя загадочными точками. И получалось, что между корнем и кончиком языка должен появиться некий разговор. А на самом деле между этими двумя точками должна родиться горизонтальная колебательная система, составленная из слов, на которые падает логическое ударение. И это будет разгадкой тайны двух точек.

А что будет происходить на корне языка? Вначале мне показалось, что ничего не будет. Но, когда я понял, что язычок мягкого неба и корень языка образуют анатомическую пару, я пришел к выводу, что на корне языка должна возникнуть вертикальная колебательная система.

Я тут же принялся собирать свой интеллект с помощью горизонтальной и вертикальной колебательных систем. С помощью двух точек я быстро поставил себя на ноги. Это было новое знание, которое мне еще предстояло постичь.

А потом я начал искать свою записную книжку. И вместо нее достал из кармана пиджака воздушный шар с нарисованным клоуном. Рваный шар оказался целым. Я повертел его из стороны в сторону: вроде бы я его не заклеивал? Странная случилась ситуация: любимый клоун смотрел, как живой, на меня. Я тут же подумал, что шарик с клоуном мне могут пригодиться. И положил его обратно в карман.

Прошел месяц. Я вновь был на подъеме, потому что научился использовать две точки для восстановления своего интеллекта. Я еще не знал, что эти две точки принадлежат Матрице. А лабиринт никак не желал поглотить меня.

Это произошло на работе вечером, когда я думал о двух точках. Передо мной открылось жерло лабиринта, и меня просто засосало в него сильным потоком воздуха. Я полетел стремительно по тайным переходам лабиринта, высматривая Минотавра. Но его нигде не было видно. Он, наверно, опять где-то прятался. Я почувствовал необыкновенную легкость, уверенность и силу. Но чудище на этот раз превзошло самого себя в изобретательности. Минотавр надел сразу на себя бессмертную маску Вельзенда. Он загородил от меня своим могучим торсом меч Кольвера. Видя, что я не могу с ним никак справиться, он начал насмехаться и наскакивать на меня. И тогда мне пригодилась домашняя заготовка. Я подбежал к чудищу и ловко надел ему на голову шар с нарисованным клоуном. Минотавр мгновенно лишился своего шарма. Тычется во все углы, а шар с клоуном с головы сорвать не может. Тот, словно прилип к бессмертной маске своего повелителя. Значит, подлянку для него делает, а для меня, наоборот, доброе дело. Овладел я мечом и снес с плеч Минотавра его бестолковую голову. И когда совершил этот подвиг, понял, что завершились мои девять кругов Ада.

Родители Верочки Клюге во время Великой Отечественной войны воевали на Ленинградском фронте. Теперь они были ветеранами и носили с гордостью заслуженные ордена и медали.

Капитолина Владимировна относилась ко мне неплохо. Именно она подарила мне дорогой отрез на костюм. Но, когда я сшил костюм у знакомого закройщика, Георгий Генрихович, отец Верочки Клюге, предупредил меня, что скоро лупить меня начнет. Однако мы жили очень дружно.

Во время войны Георгий Генрихович служил в разведке. Он воевал на самом горячем участке Ленинградского фронта – на Синявинских высотах, где его тяжело ранило в ногу. После боя немцы пошли цепью добивать наших раненых. Клюге лежит раненый и видит, что немцы приближаются. А спрятаться негде: на склонах растут лишь куцые сосенки. Притворился он мертвым. И ему повезло – немецкие солдаты прошли мимо. Время года было зимнее, морозное. Окоченел Клюге. А когда немцы ушли со склона, покатился он вниз. Только мелькали перед глазами земля и небо, земля и небо. Так добрался он до дороги, где его подобрали наши бойцы. Отвезли Георгия Генриховича на полуторке в медсанчасть и положили на операционный стол. А раненая нога-то примерзла. Пришлось сапог разрезать. Подлечили его в госпитале, но хромота осталась. Ранен он был в колено, и в нем, под коленной чашечкой, выросли шипы. Оттого он и хромать стал. Но вернулся опять на Синявинские высоты и угодил в самое пекло – на Невский пятачок. Немцы танки в бой ввели. И так уж вышло, что пополз на Клюге танк, того и гляди раздавит. Ноги его танком к груди прижало – не продохнуть. Но тут наши артиллеристы подбили танк прямой наводкой, сохранив жизнь русскому немцу. Клюге уцелел, но вылезти самостоятельно из-под немецкого танка не может. Разведчики саперными лопатами сами выкопали своего командира. А он первое время стоять на ногах не мог: ноги танком так придавило к груди, что все шипы коленной чашечкой срезало. И перестал он хромать окончательно.

Вот такой доверительный разговор состоялся у меня с Георгием Генриховичем. Сложный это был человек. Относился ко мне по-разному, а тут взял и подарил мне свой офицерский ремень, с которым всю войну прошел.

Но однажды тесть с тещей зашли на Торжковскую, когда нас с Верочкой дома не было. Заглянула Капитолина Владимировна в секретер и наткнулась на мой дневник.

– Что это? – спросила она мужа. – Нет, ты только послушай.

Прочитали они внимательно о моих достижениях и пришли в ужас. Тут же позвонили Верочке на работу и срочно попросили ее приехать. Верочка приехала и попала из огня да в полымя. Она никогда не видела своих родителей такими расстроенными.

Прежде всего Верочка прочитала мой дневник. А так, как она была наивна и чужда всяким новациям, то тоже пришла в ужас.

И начали родители Веры уговаривать дочь развестись со мной. Но Верочка ни в какую.

– А какие у вас будут дети, если они появятся? – строго заметил Клюге. – У тебя заболевание по женской части, у него, как видно из его записей, психика не в порядке.

От таких вопросов, которые мог задавать только немец, у Верочки потекли слезы. Но Капитолина Владимировна начала очень грамотно успокаивать дочь, сказав Верочке, что они нового мужа подберут ей. И подберут его по военному билету, чтобы зять был без изъяна.

– Дайте мне хоть институт закончить, – попросила Верочка.

– Никаких институтов! – категорично возразил тесть. – Или развод, или срочно переезжай на Школьную, в однокомнатную квартиру. Тянуть с этим больше нельзя. А вдруг твоего муженька комиссуют, и у него появится возможность претендовать на твою жилплощадь? Ты такие вещи понимать должна.

– Но мне без его помощи не закончить учебу! – расплакалась Вера.

– Ну хорошо! – согласился Клюге. – Переезжай на Школьную. Это – однозначно. Заканчивай учебу, тебе, вроде, полгода осталось. А там разведетесь!

– Хорошо, папуля! – согласилась Верочка, и ее расстроенные родители уехали.

Так нам с Верочкой пришлось в срочном порядке переехать на Школьную улицу. А у меня в то время было приподнятое настроение. Совсем недавно я разгадал тайну «Двух точек» и теперь пользовался горизонтальными и вертикальными колебательными системами для регулировки устойчивой работы своего интеллекта. Мог ли я считать себя человеком будущего? Думаю, что еще нет. Я не очень много знал. Не читал ничего о знаменитом эксперименте А.И. Мещерякова на слепоглухонемых детях, который приведет их, как и меня, к невиданному духовному и интеллектуальному расцвету. Да, мне предстояло еще многое узнать и, тем не менее, я был уже победителем.

Когда я вошел в наше новое жилище, Верочка сидела на диване с красными от слез глазами. Но фигурка у нее была замечательная.

– Что случилось, моя дорогая? – непринужденно спросил я.

– Родители прочли твой дневник! Неужели ты не мог его надежней спрятать? – напустилась на меня любимая.

– А зачем его прятать? – усмехнулся я, – там нет ничего криминального.