Говорить, выходя из дома в течение трех дней по утренним зорям и при том бросая на ветер горсть земли, взятой с кладбища.
На море, на океане, на острове на Буяне стоит бел-горючь камень, на том камне лежат три камня, на тех камнях стоят три гро6а, в тех гробах три доски, на каждой доске три тоски; первая тоска убивалася, с телом расставалася; вторая тоска убивалась, с телом сопрягалась; третья тоска убивалась, в сердце вошла. К тем гробам девица (имя) приходила, от тех трех досок три тоски износила; от тех гробов ветер подувает, тоску рабе Божией (имя) навевает, за упокой ее поминает; и был бы я ей, удал добрый молодец, краше красного солнца; по мне бы всегда тосковала, сердцем со мной сопрягалась, сохла бы да не умирала, в еде бы тоски не заедала, в пойле не запивала, от первой тоски не положила бы руки, а век бы меня поминала, сохла бы да тосковала.
Заговор девушки от недугов любимого
Иду я, девица (имя), из ворот в чисто поле, в океан-море, становлюсь я, девица (имя), на бел-горюч камень алатырь, опоясываюсь белой пеленой, заговариваю своего полюбовного молодца (имя) от злых недугов с прине-дугами, полунедугами. Вы, злые недуги, не недужьте раба Божия (имя). Отсылаю я вас в океан-море, в бездны преисподния, в котлы кипучие, в жар полючий, в серу горючую, по сей день, по сей час, по мое крепкое слово. А был бы мой полюбовный молодец бел и хорош, а милее бы его не было во всем свете; и приветнее бы его не было и во тереме княжем, а залучнее бы его не было во всей околице, а любил бы он меня от роду до веку, по всю мою жизнь. Слово мое крепко.
Ложилась спать я, раба Божия (имя), в темную вечернюю зорю, темным темно; вставала я (имя) в красную утреннюю зорю, светлым светло; умывалась свежею водою; утиралась белым платом. Пошла я из дверей во двери, из ворот в вороты и шла путем дорогою, сухим сухопутьем, к океан-морю, на свят остров; от океан-моря узрела и усмотрела, глядючи на восток красного солнышка, во чисто поле, а в чистом поле узрела и усмотрела: стоит семибашенной дом, а в том семиба-шенном доме сидит красная девица, а сидит она на золотом стуле, сидит и уговаривает недуги, на коленях держит серебряное блюдечко, а на блюдечке лежат булатные ножички. Взошла я, раба Божия (имя), в семи-башенной дом, смирным смирнехонько, головой поклонилась, сердцем покорилась и заговорила:
«К тебе я пришла, красная девица, с покорищем о рабе Божией (имя), возьми ты, красная девица, с серебряного блюдечка булатные ножички в правую руку, обрежь ты у раба Божия (имя) белую мякоть, ощипи кругом его и обери: скорби, недуги, уроки, призороки, затяни кровавые раны чистою и вечною своею пеленою. Защити его от всякого человека: от бабы ведуньи, от девки простоволосой, от мужика одноженца, от двоеженца, и от троеженца, от черноволосого, рыжеволосого. Возьми ты, красная девица, в правую руку двенадцать ключев и замкни двенадцать замков и опусти эти замки в океан-море, под алатырь камень. А в воде белая рыбица ходит, и она бы ключи подхватила и проглотила; а рыбаку белую рыбицу не поимать, а ключей из рыбицы не вынимать, а замков не отпирать. Недужился бы недуг у раба Божия (имя) по сей день, по сей час. Как вечерняя и утренняя зоря станет потухать, так бы у моего друга милого всем бы недугам потухать, и чтобы недуг неду-жился по сей час, по мое крепкое слово, по его век».
Заговариваю я, раба Божия (имя), своего полюбовного молодца (имя), от мужика колдуна, от ворона корку-на, от бабы колдуньи, от старца и старицы, от посхим-ника и посхимницы. Отсылаю я от своего друга милого всех по лесу ходить, игольник брать, по его век, и пока он жив, никто бы его не обзорочил и не обпризорил.
Заговор девушки о сбережении любимого в дороге
Ложилась спать я, раба Божия (имя), в темную вечернюю зорю, поздным-поздно; вставала я в красную утреннюю зорю, раным-рано; умывалась ключевою водою из загорного студенца; утиралась белым платом, родительским. Пошла я из дверей в двери, из ворот в вороты и вышла в чистое поле. В чистом поле охорошилась, на все четыре стороны поклонилась, на горюч камень алатырь становилась, крепким словом заговорилась, чистыми звездами обтыкалась, темным облаком покрылась. Заговариваю я, раба Божия (имя), своего полюбовного молодца (имя) о сбереженье в дороге: крепко-накрепко, на век, на всю жизнь. Кто из лугу всю траву выщипит и выест, из моря всю воду выпьет и не взалкает, и тот бы мое слово не превозмог, мой заговор не расторг. Кто из злых людей его обзорочит, и обпризорочит, и околдует, и испортит, у них бы тогда из лба глаза выворотило в затылок, а моему полюбовному молодцу (имя), путь и дороженька, доброе здоровье на разлуке моей.
Заговоры от любви
Противолюбовные заговоры (остуды, отсушки) часто относят к числу злых, вредоносных заклинаний. В устах недоброго человека, завидующего чужому счастью, они и в самом деле могут стать опасным инструментом. Поэтому, помня о древнем предостережении, эти заговоры следует применять исключительно для исцеления от любовного недуга, когда это действительно необходимо. Как, например, в случае, описанном в одном из сочинений Даля: «Молодой человек, без памяти влюбившийся в девушку, очень ясно понимал, что она ему не может быть четой. Он воспользовался советом добрых людей искать помощи в таинственных чарах. Ему посоветовали: встать на самой заре, выйти не умывшись в чистое поле, умыться росой с семи трав, дойдя до мельницы, спросить у мельника топор, сесть на бревно верхом, положить на него перед собою щепку, проговорить заговор, глядя на эту щепку, подняв топор выше головы, при последнем слове: И не быть ей в уме, в помысле моем, на ретивом сердце, в буйной головушке, как не сростись щепе перерубленной. Аминь. И ударить сильно топором со всего размаха, пересечь щепку пополам. Кинуть топор влево от себя и бежать без оглядки вправо домой, крестясь дорогой, но не оглядываясь: станет легко. И действительно, молодой человек вернулся с мельницы веселый и спокойный».
Заговор от тоски по женщине
Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь. Стану я, раб Божий (имя), благословясь, пойду, перекрестясь, в чистое поле, в зеленые луга, к матери-реке. И как у матки-реки береги стоят не розно, а друг по друге, не толкутся и вместе не сходятся, и течет та река безотпят-но и безповоротно во век по веку, и с тех берегов смывает и изрывает всякие наносы и приносы и носит и сносит сулой на мхи и на болота, и вниз по рекам на дикие острова и на чемерису, опричь русских людей, – и с раба Божия (имя) сходила бы тоска и сухота смертная и переломная, и женская красота. И как та матка-река не имеет тоски и сухоты в себе, и тако бы и я, раб Божий (имя), не имел бы в своем сердце тоски и кручины и злыя женския красоты отныне и до веку. Аминь. И как сей новопреставив-шийся мертвец (имя) отстал сего света и от колокольного звону, и от пения церковного, и от мира крещеного, и не чует, и не слышит на своем сердце ни тоски, ни сухоты, ни злой женской красоты, так же бы и я, раб Божий (имя), отстал от сей рабы Божией (имя).
Заговор, чтобы не действовала присуха
Будь мой крепок наговор, будь мой крепок наговор. Бог и Господь, меня спаси от супостата еретика, от супостата клеветника, от еретицы, от клеветницы и от нечистого духа, от губастого, голенастого, от двое-зубого, от троезубого, от косо-язычника, от бабы пус-товолоски, от девки вертохвостки. Проклятая томная присуха и тоска, отколь ты пришла, туда ты и пошла от меня, девицы рабицы Божией (имя). Кто тебя напустил на меня, ему пусть будет нож в горло, в самое ретивое сердце. Встану я, девица рабица Божия (имя), благословясь, пойду, перекрестясь, из дверей дверьми, из ворот воротами в дубравное чистое поле на океан-море. На океане-море стоит Господня церковь, в этой церкви злат Престол, на златом Престоле Иисус Христос, Он держит в руках злато блюдо, на златом блюде медяна роза и живоносный крест. Он розой меня скрепляет, крестом благословляет, присуху и тоску от меня прочь отгоняет. Гром гремит и молния сияет, прочь бе-жат все бесы в темные лесы, где звери не оживут и птицы не летают. Беги ты, тварь-присуха, тоска, от меня в зыбучие болота, под гнилые колоды, там для тебя будет еда. Запираю эти слова замком, замок оставляю дома, а ключ бросаю в море-океан, к щуке зубастой. Век и во веки. Аминь Святому Духу.
