1970, Тюратам «В беде не оторваться от земли…» В беде не оторваться от земли, а в поднебесье жизнь легка, ведь никогда, как корабли, не сталкиваются облака, как самолёты, в спешке, в тесноте, воздев обрубок бывшего крыла, рассыпав пассажиров и – дотла! Но иногда мне всё же снятся те аварии безмолвных белых масс, когда два облака столкнутся – и на дно, любовниками – в жаркое одно… И птичьи перья сыплются на нас. 1969 «Мы видим только части облаков…» Мы видим только части облаков, всё остальное скрыто в синем и тёмно-фиолетовом стекле. Как безопасно бегать по земле: споткнёмся, упадём, но ведь не сгинем при свете спичек, фар и маяков! А в небе айсберги несут мою беду — невидимые грозные громады усеяли вечерний небосклон. Безумна скорость. Мчусь, как под уклон, не замечая никакой преграды; ещё момент – коснусь и пропаду. Ещё момент – и гром из-за угла, и свист свинца так непривычно близко, и скрежет крыльев о подножья туч, и радио: «„Титаник“ сверзся с круч»! Мне б жить внизу– без страха и без риска, но для чего же режутся крыла? 1970 «Нелепо быть похожим на Христа…» Нелепо быть похожим на Христа и знать: никто не замечает сходства, и думать: ах, какое в мире скотство — не знать меня – какая темнота! На Господа я вовсе не похож, и нет во мне ни капельки святого, но что же вслед – ни взгляда и ни слова, когда по людной улице идёшь? 1971 «Но почему же слава – без суда?..» Но почему же слава – без суда? А вдруг ошибка – этот груз на плечи? Незваная нелепая беда, как грех без наказанья и стыда, нагрянет в дом – и откупиться нечем. Мне скажут: слава вовсе не страшна — пускай придёт, пускай целует в губы. Жизнь прежняя покажется скучна, и постепенно надоест жена, и наконец талант пойдёт на убыль. И не бывает славы навсегда, она, как снег, нежна и уязвима: едва спугнёшь – исчезнет без следа, ищи потом до Страшного суда, проси и жди – пройдёт спокойно мимо. 1971 «Часы и варианты сочтены…» Часы и варианты сочтены в любой игре, но что за наслажденье предугадать в порыве вдохновенья движения противной стороны! Немалый труд – продумать все ходы от часа сна до точной даты старта… А риск огромен: так ли лягут карты? С плохим раскладом близко до беды. Табачный дым и споры до утра. Куда ни глянешь, чинно и устало над картами колдуют генералы: ведётся в мире скверная игра. 1971
«Затянулась игра, но не станешь же срок…» Затянулась игра, но не станешь же срок устанавливать всякой азартной забаве, и минуты считать здесь один только вправе — под зелёным столом несчастливый игрок. А бывает, не карты, а пир до утра, и в разгаре гулянки не кажется странным, что под нашим столом спит напившийся пьяным; он проспится и выйдет – такая игра. Я берусь за работу, луна за стеклом, я – один над голодным пространством блокнота, говорю сам с собой, увлекаясь, но кто-то, я уверен, сидит у меня под столом. 1971 «Смешно бояться акробатов…» Смешно бояться акробатов, но испытаешь тёмный страх, столкнувшись где-то у Арбата с идущим на босых руках загримированным мужчиной; он не бандит и не солдат, но страх без видимой причины сильней обычного стократ. Среди вещей различной формы взгляд тронет ту, чей странен вид, и отклонение от нормы встревожит и насторожит, и кто-то праздный, на прогулке, однажды среди бела дня со мной столкнётся в переулке — и отшатнётся от меня. 1971 ПРОТИВОСТОЯНИЕ МАРСА Приходит время противостоянья, и кажутся доступными миры, которые находятся за гранью реальности, желаний и игры, и кажутся невечными законы: приди – любой, нарушь их, измени; волшебным фонарям иллюзиона, как звёздам, люди верят в эти дни и жаждут роли в новомодном фарсе, чтобы на сцене обсудить вопрос о власти: есть ли власть на Марсе? — и спорят увлеченно и всерьёз. Потом проходит время наблюденья, и спорщики торчат себе в пивной, подчинены закону тяготенья и власти, ощутимой и земной. 1971, год Великого противостояния Марса «Взгляните на ладонь свою, взгляните…» Взгляните на ладонь свою, взгляните — там линии ума, любви и силы; она способна затенить светило, хотя бы и стоящее в зените, все звёзды скрыть под силу ей, однако что проку в ней, её ничтожна помощь, когда в лесу попробуете в полночь смотреть из-под ладони в гущу мрака. |
