12 марта 1966 «Босые девчонки с соседней фабрики…» Босые девчонки с соседней фабрики бегают в дождь по лужам глубоким, а большие учёные мастерят из бумаги кораблики и бумажные самолёты пускают из окон. Кораблики терпят в лужах крушения, самолётики чертят в воздухе линии, а большие учёные находят решения древних задач, прочитанных в ливне. 1967
КАРТИНЫ ЧЮРЛЕНИСА «Истина» Что – истина? в руке – разящий меч? сверкает сталь — и долго ли до крови? как соблазнительно: один лишь взмах – и с плеч, и как легко: сама свершит – и скроет. Что – правда? осторожный луч? не острота, но – пламя золотое? как разыскать? – не видно из-за туч; как избежать? – чревата слепотою. Надежда ослепит – тогда всему ты царь. Свет скипетра пусть призрачен, но жарок. В руке горит и плавится янтарь — простой свечи малюсенький огарок. «Весна» Перед концом зимы не должно ждать тепла, оно, быть может, обернётся ложью; еще сто раз осколками стекла мороз усеет наше бездорожье. Неверен преждевременный успех, какой проходит быстро, без последствий. Молитесь в марте, чтобы выпал снег — хоть лёд, хоть снег, но лишь бы знать: последний. Бывает март ненастней ноября, но мокрый ветер серыми руками в колокола звонит без звонаря, не холод – беспокойство предрекая. Колокола трезвонят невпопад; по ком – они, и о какой напасти? Когда же он, последний снегопад, когда оно, желанное ненастье? «Дружба» Дружба – яблочком по глухой тропе, по твоим следам и в густой траве, и в толпе, в молве, и по дну – в реке; дружба – солнца шарик в твоей руке, не условный знак, не печать-кольцо, а волшебный свет на твоё лицо, а особый дар, Божья благодать… Горячо в ладонях звезду держать. «Сказка» Легко и страшно верить в сказки; сойдёшь с ума за полчаса, приняв – с оглядкой и с опаской — простую веру в чудеса. Принять? Но ведь нигде на свете… доселе – ни в одной из книг… Вот если б так, как могут дети: вообразить счастливый миг, чтоб сказки – в ум, как в землю – семя, чтобы как в сон, как ствол – в кору, в несуществующее время уйти – в волшебную игру. Вот мальчик – оживил игрушки, а в мире – солнце и покой, и одуванчик-погремушка поднялся над его рукой. Он – в сказке, мальчик, в небылице, он не поверит никогда, что с неба чёрной хищной птицей неслышно падает беда. «Стрелец» Беду не ищут – на ловца сама летит случайной птицей, и нелегко оборониться при всём умении стрельца. Пускай настороже стрела, но бой – задача непростая, когда нельзя в залётной стае узнать зловещие крыла, когда никто не подал знак, чтобы уменьшить степень риска, когда недопустимо близко (в дверях!) распознаётся враг. И схватка – вдруг. Так – без конца: ждать вероломства и подвоха, судьбу ловцов принять без вздоха — рождённым под звездой Стрельца. «Похороны» Последний, лучший всплеск закат рассыпал медью в глубине долины: единый луч, но отражён – стократ? Вдобавок, странно двигалась картина: свет близился, играя, как ручей в далёком русле, а заря уснула лишь на зелёных головах свечей торжественного строя караула. На самом деле этот светлый вал был шествием со многими огнями, как если б разгорался карнавал, а музыка – отстала, будет днями. Я ждал, что вскоре вспыхнет фейерверк, сполох на небо бросит каждый факел. Ход приближался – свет, как будто, мерк из-за того, что всякий тихо плакал. Фигуры были скорбными вблизи, чадили факелы – мне разглядеть давно бы! — и, зыбко очертанья исказив, бросали блики на убранство гроба. 1967–1970 «Всё – позже будет. Всё случится…» Всё – позже будет. Всё случится, и слабость женская придёт: тебе поможет мой приход от прежней силы излечиться. Ты, подчинясь моей победе, своей нечаянной судьбе, совсем забудешь о себе — не станешь думать о побеге. Любовь придёт – и с ней не сладить, её изведаешь сполна. Не говори, что ты сильна: тобой уже владеет слабость. |
