Поймав на себе взгляды иностранцев, Саша спросила, покосившись на них:

– А что вы так на меня смотрите? Не в этом ли состоит задача «Сопротивления» – отстаивать интересы народа, даже если народ от нас отвернулся? Мы пытаемся изменить мир в лучшую сторону, а, значит, мы это сделаем! Мы вернем нашего незаконно свергнутого Президента и восстановим порядок в стране.

– Кто знает, – протянул фон Дитрих. – Быть может, мы, как у вас здесь говорят, пролетим, как фанера над Парижем, и в итоге окажется, что мир не стал лучше, а наши действия наоборот, привели его к краху.

– Все действия имеют как положительное, так и отрицательное значение, – заявила Александра, скрестив руки. – Наша деятельность исключением не является. Конечно, то, что мы пытаемся сделать, приведет к определенным жертвам, и, возможно, даже немалым, но наша цель оправдывает средства.

Хенсель удивлялся этой девушке. С виду Александра казалась хрупкой и беззащитной, но у нее был свой внутренний стержень. Она свято верила в то, что «Сопротивление» пытается вести мир к процветанию. Именно вера в идеалы революции окрыляла лидеров. Александра была уверена в том, что все они идут правильной дорогой, параллельной дороге народа. Однако же чрезмерная уверенность в своей правоте, как доказала история, нередко приводила к крахам самой революции. В этом состояло ее противоречие.

– Мне бы вашу уверенность, Александра, – с сожалением сказал информатор. – Я все чаще начинаю задумываться, правильно ли мы идем. Могу сказать одно: мы идем своим путем – путем «Сопротивления», однако никто из нас не знает, правильный ли этот путь.

Повисла пауза, и эта пауза очень не нравилась писателю. Сам Лебнир никогда особо не задумывался о том, куда приведут действия «Сопротивления» Он просто шел этой дорогой, потому что его не устраивал существующий мир, и Хенсель горел желанием его серьезно изменить. Но никогда он еще не задумывался о том, правильно ли они поступают, пытаясь перекроить устои общества. Кто знает. В любом случае, хоть Хенселю и не хотелось этого признавать, все они – фигуры на шахматной доске, за которой сидят два гроссмейстера. С одной стороны – правительства, с другой стороны – загадочный Большой Босс. Только главному лидеру «Сопротивления» известно наверняка, ради чего они все это делают, но даже он не может точно сказать, чем это все кончится. Поэтому Лебнир даже не забивал себе голову подобными мыслями. Его волновали более приземленные проблемы, нежели размышления о судьбах людей.

– Признаюсь, я тоже не знаю, чем это кончится, – заявила Саша. – Но это то, во что я верю.

Девушка, не дожидаясь ответа на последнюю реплику, глянув на часы, поднялась со скамьи.

– Господа, может быть, нам пора возвращаться? – предложила она. – Пройдем по другой дороге. Думаю, к четырем-пяти утра мы будем дома.

По привычке она называла штаб русского отдела своим домом. Оно и было понятно: Ивану и Александре некуда было больше идти, кроме как туда. Штаб – единственное место, где они могли спокойно жить, не привлекая особого внимания к своим персонам и своей деятельности.

Мужчины последовали за Сашей. Они шли уже по другим улицам, проходили мимо замысловатых домиков, вокзалов… Альбен успел расспросить Сашу о «Медном всаднике». Троица успела много чего обсудить. Однако у Альбена из головы не выходило заявление Александры: их цель оправдывает средства. Быть может, это все действительно правда? В таком случае, народ должен поддержать идеи «Сопротивления». Жители стран относятся к фракции пускай и холодно, но нейтрально, пока революционеры не подорвали пару-тройку домов. Для правительств «Сопротивление» представляет серьезную угрозу, но не для народа, который, по негласному определению, «Сопротивление» и пытается защитить. Однако реакция людей совершенно непредсказуема. В запасе у Большого Босса наверняка был еще один план действий, предусматривающий некие нюансы. В любом случае, «Сопротивление» будет существовать несмотря ни на что.

Когда любители ночных прогулок вернулись в штаб, время уже перевалило за четыре утра. Однако даже в это время никто не сидел без работы. Троица столкнулась с Иваном. Лидер русского отдела тепло улыбнулся.

– Ну, как прогулялись? – спросил он.

– Отлично, – ответил Хенсель с нескрываемым восторгом. – Надо будет как-нибудь повторить!

Саша хихикнула.

– Что ж, я рад, что вы хорошо провели время, – произнес Иван и продолжил свой путь. Было видно, он куда-то очень спешит так рано. Загадкой осталось, куда.

Альбен пожал руку Хенселю

– Спасибо, что дали мне шанс выбраться из коробки, – с улыбкой сказал он. – Я более не буду вам мешать.

Сказав это, он подмигнул Лебниру и удалился в направлении своей комнаты. Саша и Хенсель проводили его взглядами, а когда он скрылся за поворотом, Саша спросила:

– Что он имел виду под вмешательством?

Хенсель взглянул на девушку, удивленно смотрящую на него самого. Лебнир взял ее за руку и повел за собой.

– Я бы хотел кое-что тебе показать… подарить, – произнес он, смотря вперед.

– Подарить? – удивилась Саша, после чего добавила. – Я люблю подарки. Особенно сюрпризы. Никогда не знаешь, что это такое, пока не откроешь.

Ребенок. Она ребенок. Пускай ей двадцать два, но она еще совсем ребенок, оказавшийся в гуще событий. Эта мысль не давала покоя Хенселю. Каждый раз он возвращался к ней. Хенсель признавал, что он любит Александру, но было среди этих теплых чувств то, что заставляло Хенселя остановиться. Он боялся, боялся ненароком причинить ей боль своими словами или даже поступками. Лебнир испытывал к Саше весьма странную смесь чувств: помимо любви, имело место быть сострадание и жалость, уживающиеся вместе. Каждый раз Хенсель останавливался на этом месте, пытаясь обдумать каждый шаг. Он никогда раньше не встречался с таким пестрым веером эмоций, поэтому ему, как никогда раньше, нужна была поддержка Альбена, чей холодный рассудок помогал Лебниру расставить все в собственной голове на свои места. Благодаря Альбену у Хенселя появилась уверенность в своих действиях, чего тому, как ни странно, не хватало. Теперь Лебнир был готов идти на все, чтобы показать Саше все, что он к ней испытывает – и ни больше ни меньше.

Неопределенность. Это слово с каждым днем все больше пугало Герберта. Мучительное ожидание чего-то лишало его сна, ворошило мысли в его голове. После объявления в розыск Альбена, Герберт официально стал лидером партии «Объединение», и его жизнь усложнилась в разы. Он крутился, как белка в колесе, пытаясь идти в ногу со временем. Герберт был вымотан, истощен, как физически, так и морально.

И каждый день он находился в состоянии беспокойства. Существовало то, что мешало ему смотреть на жизнь проще. Люди вокруг него стали как-то странно коситься в его сторону, и Мюллера это очень беспокоило. Партия начала разваливаться, и некоторые ее члены покидали «Объединение». Рейтинг партии подозрительно сползал вниз. Некоторые аналитики утверждали, что партии осталось жить не так много.

Каждый день Герберт рассуждал о возможных причинах подобной резкой перемены в отношениях. Обычно жители старались поддерживать «Объединение», а теперь они, почему-то, отворачивались от них. Мюллер недоумевал, почему это происходит.

Как-то раз, увлеченный своими мыслями, он наткнулся в коридоре на своего секретаря, Пауля, который, как правило, всегда был в курсе происходящего.

– Послушайте, Пауль, у вас есть свободная минутка для разговора? – вежливо осведомился Герберт.

Тот кивнул. Мюллер отвел Пауля в сторону и задал вопрос, мучивший его:

– Скажите, Пауль, что происходит в обществе? Почему «Объединение» такими темпами разваливается?

– Мне кажется, или этот вопрос нужно задавать вам? – переспросил Пауль.

Герберт попытался переформулировать свой вопрос:

– Я имею в виду, не могли ли повлиять на такой ход событий какие-то перемены в обществе? Сейчас большое влияние на людей имеют СМИ, так что…