Пока что все шло по планам. Лебнир, фон Дитрих и Перов уже были задействованы – остальные пока что оставались в тени, пока в других странах ничего не произошло. Босс напечатал и разослал свои инструкции во все штабы. «Сопротивление» сделало свой ход. Теперь следовало только ждать реакции правительства. Но, что бы оно ни предприняло, это вряд ли выйдет за рамки плана Босса. Машину «Сопротивления» уже не остановить. Колеса завертелись.

Уже около недели Альбен и Хенсель жили в штабе русского отдела. Поначалу Альбену этот новый мир казался немного странным. Хенсель был совершенно прав, когда сказал, что это не Европа. Это Россия, а Россия – это нечто совершенно иное. Альбен почти не покидал здания штаба. Он познавал этот мир, наблюдая за декабристами – так в народе прозвали русский отдел «Сопротивления», успевший засветиться в прессе. Поначалу члены русского отдела искоса смотрели на странных молодых людей немецкой наружности, свободно разгуливающих по штабу, но к концу недели привыкли к ним и не обращали на них особого внимания.

По просьбе Альбена Иван выделил ему в пользование ноутбук, чтобы немец всегда оставался в курсе происходящих на родине событий. Фон Дитрих беспокоился насчет своего внезапного отъезда: как отреагирует на это партия и общественность? Каждый день в течение недели Альбен проверял немецкие новостные сайты. Какого же было его удивление, когда в конце недели он узнал, что его снова обсуждают на каждом шагу. Газеты, новости и сайты снова и снова пытались отыскать истину под заголовком: «Альбен фон Дитрих: пропал или погиб?» Журналисты предоставляли десятки разных версий, что с ним случилось, начиная от болезни и заканчивая, как ни странно, побегом из страны или вообще смертью. Вся эта беготня вокруг него доказывала, что Альбен сам по себе стал важной ячейкой общества, слова и поступки которого приковывают к себе десятки тысяч взглядов.

Каждый день Альбен смотрел немецкие новости на официальном сайте, когда наткнулся на один сюжет, породивший в информаторе смешанные чувства. Суть этого сюжета заключалось в том, что, поскольку Альбен загадочным образом пропал, за старшего в «Объединении» остался Герберт Мюллер, и журналисты интересовались у него, что он думает по поводу исчезновения начальника.

– Скажите, герр Мюллер, что вы думаете по поводу исчезновения фон Дитриха? – спрашивал журналист.

– Я ничего не думаю, – заявил тот. Голос Герберта дрожал, грустный взгляд взирал на вопрошавшего. Мюллер не мог скрыть собственных ощущений по этому поводу. Неужели это все из-за Альбена?

– Что вы подразумеваете?

– Даже в своих самых ужасных и кошмарных снах я не могу себе представить, что могло произойти с Альбеном фон Дитрихом, – пояснил Мюллер. – Он просто исчез, никому ничего не сказав.

После этого он сделал небольшую паузу и, разведя руками, произнес:

– Я ничего не знаю, что с ним и где он, но я хотел бы верить, что он все еще жив: в условиях современной реальности возможно все.

Дальше выпуск Альбен даже смотреть не стал. Он закрыл ноутбук и, встав со стула, рухнул на диван, устремив глаза в потолок. Его нет только неделю, а уже поднялся такой шум. Неужели он стал так важен для общества? Но сильнее всего Альбена потрясла реакция Герберта. Молодой заместитель, казалось, не находил себе места. Надломленный голос, опущенный взгляд из-за линз очков… Альбен почувствовал себя безумно виноватым, что заставил его так волноваться. Несколько раз за день он порывался написать ему, но каждый раз он останавливался, вспоминая, что это может выдать его, поэтому Альбен вынужден был беспомощно наблюдать за всем со стороны и не вмешиваться, пускай ему очень этого хотелось.

Фон Дитрих обвел взглядом комнату, и его взор остановился на скрипке на столике. Обычно Альбен играл на своем инструменте, когда находился под влиянием каких-то чувств и переживаний, и сейчас как раз был такой момент. Альбен аккуратно извлек скрипку из футляра и проверил, все ли документы он вытащил из инструмента. После чего, вздохнув, заиграл. Сначала тихо, потом громче. Инструмент словно являлся продолжением рук музыканта. Во время игры Альбен забывал обо всем. Как будто он огораживал себя невидимым барьером и существовал в каком-то своем мире, пока не кончится мелодия, и в этом мире существовали только двое: он и его скрипка – и ничего больше. В эту музыку он вкладывал свою душу, свои самые тайные чувства, которые он не мог выразить словами, свои переживания, которыми не мог поделиться ни с кем. Люди пишут стихи, чтобы выразить себя, а для Альбена таким способом самовыражения всегда была музыка. Именно музыка, которую пела его черная скрипка, и ни что другое.

Александра прогуливалась по этажам. Всю эту неделю она провела в непрерывном наблюдении за иностранцами. Девушке было интересно узнать о них все, что можно было узнать, не разговаривая с ними. Хенсель каждый раз приветливо улыбался ей, когда проходил мимо, и этого Саша просто не могла не заметить, как и его горящих карих глаз. Альбен, если где-то встречал Александру, кивал ей в знак приветствия, а затем исчезал так же незаметно, как и приходил. Вообще Альбен, как поняла Саша, вел закрытый образ жизни, мало с кем общался и старался вести себя в сдержанной манере.

Проходя мимо комнаты Альбена, Александра вдруг услышала странный звук: красивую мелодию, исполняемую на скрипке. Несколько секунд девушке потребовалось, чтобы осознать, что звук исходит из комнаты Альбена, и тут Александра вспомнила, что во время их встречи у фон Дитриха, кроме портфеля, был при себе футляр от скрипки. Александра сначала подумала, что это какой-то шпионский фокус: прятать документы в футляр от инструмента, но теперь она поняла, что это была самая настоящая скрипка.

Александру одолело почти детское любопытство. Странно бы, но дверь оказалась не заперта. Девушка тихонько приоткрыла ее и стала бессовестно подглядывать за информатором. Высокая фигура в брюках и рубашке стояла посреди комнаты, спиной к Саше, слегка наклонив голову набок, чтобы придерживать инструмент, от чего чуть волнистые пряди волос полностью скрывали от Александры лицо Альбена. Длинными изящными пальцами он держал черную блестящую скрипку, которая пела от каждого касания смычка. Александра никогда бы не подумала, что такой, с виду, нелюдимый и неприступный информатор так виртуозно играет на столь романтичном инструменте, как скрипка. Саша завороженно наблюдала за немцем. Александра и представить себе не могла, что у нее вдруг проснется интерес к этому человеку. Она так заслушалась, что совсем забыла, что, все-таки, подглядывает. Александра чуть сильнее оперлась на дверь, от чего та распахнулась, и девушка ввалилась в комнату. Альбен резко прекратил играть и обернулся. На его лице застыло удивленное выражение. Саша встала на ноги и подняла огромные глаза на фон Дитриха.

– Вы хотели со мной поговорить? – поинтересовался информатор, развернувшись к Саше. Подобные сцены Альбен наблюдал раньше только в фильмах.

– Ну, нет, то есть… – Саша старательно подбирала слова. – Я просто шла мимо, когда услышала, как кто-то играет на скрипке. Я решила послушать, а это оказались вы.

Сказав это, она виновато посмотрела на Альбена. Что он теперь подумает? Что она следит за ним? По сути, Саша именно это и делала, пытаясь собрать информацию о нем и Хенселе. Но как ей это преподнести? Александре казалось, что одно только присутствие Альбена напрочь вышибало из головы все мысли. Это же настолько банально и глупо получилось.

– В этом нет ничего зазорного, – к удивлению Саши произнес Альбен.

Лицо девушки озарилось.

– То есть, вы не злитесь из-за того, что я вот так к вам вламываюсь? – с надеждой спросила она.

Альбен помотал головой.

– Ничуть, – ответил он. – Тем более что вы и так всю эту неделю буквально следили за мной. Я не удивлен, признаюсь.

Щеки Александры порозовели, и она смущенно улыбнулась Альбену. Казалось, от этого человека ничего нельзя скрыть, и нет такой вещи, которой он бы не заметил. Может быть, поэтому он являлся информатором? Саше захотелось поскорее все выяснить.