Пока Хенсель и Альбен прокладывали свой путь сквозь оживленные петербургские улочки, фон Дитрих, прильнув к окну, внимательно рассматривал все вокруг него. Санкт-Петербург – не Берлин, здесь нет небоскребов выше 30 этажей, только дома весьма интересной постройки. Многие здания Петербурга остались такими же, какими были двух веков назад, с причудливой лепниной на фасаде, миниатюрными балкончиками… Те, что уцелели в годы Второй мировой войны. Остальные были отстроены, возведены новые, в том числе и известны дома-колодцы. Альбен глядел за стекло, словно ребенок в магазине игрушек. Хенсель заметил это и, усмехнувшись, поинтересовался на немецком:

– Никогда не был в Санкт-Петербурге?

– Был, конечно, вот только у меня не было времени смотреть по сторонам, – ответил Альбен, не отрываясь от окна.

«Немцы, – подумал водитель. – Вроде, туристы, а в такую даль на такси тащатся… Куда, интересно?»

Когда, наконец, товарищи добрались до пункта назначения, окончательно рассвело. Хенсель расплатился с водителем: у него очень кстати завалялась в кошельке российская валюта. Фон Дитрих и Лебнир вышли из машины и оказались на широкой улице, видимо, в спальном районе города, по крайней мере, так рассудил Альбен: высоток нет, только длинные многоэтажки до десяти этажей высотой. Планировка города совершенно отличалась от европейских городов. На это стоило обратить внимание.

– Что это за улица? – поинтересовался Альбен, осматриваясь по сторонам.

– Гражданский проспект, – ответил Хенсель. Пару секунд он вспоминал что-то, после чего направился в сторону одного из домов, позвав друга за собой.

– Куда мы? – Альбен заметил, что за последние два часа он только и делал, что задавал вопросы.

– Не догадываешься? – вопросом на вопрос ответил Хенсель.

– Неужели к русским?

– Именно. В штаб русского «Сопротивления», – подтвердил Хенсель. – Обычно штабы находится в столицах, однако есть два исключения: Санкт-Петербург и Нью-Йорк – когда штабы «Сопротивления» находятся не в столицах.

Войдя во двор, Хенсель осмотрелся и снова продолжил движение. Альбен послушно следовал за ним. Товарищи подошли к дому, где был, как ни странно, всего один подъезд, а домофон был заменен на звонок с голосовым передатчиком. Окна в этом доме были расположены неестественно редко. Это было странно. Хенсель нажал кнопку вызова, когда из передатчика послышался женский голос:

– Кто там?

Видимо, это на тот случай, если вдруг сюда заявятся гражданские. «Сопротивление» маскировалось. Хенсель осмотрелся, нет ли поблизости посторонних, после чего, склонившись к передатчику, произнес:

– Странники с Запада, принесенные Восточным ветром.

– Принято.

Дверь открылась, и Хенсель шагнул в здание, позвав Альбена за собой.

– Доставай цепочку, – шепнул ему Лебнир.

Альбен нащупал в кармане «крест Сопротивления». Видимо, здесь он служил в качестве опознавательного знака. По правде сказать, Альбен никогда не бывал в штабах. Будучи информатором, он выполнял свою работу, как правило, не выходя из дома. Большой Босс связывался с ним и передавал инструкции, а Альбен сам выбирал способ для их выполнения. И что это за странный пароль? Под «странниками с Запада» подразумевались они с Хенселем, но причем тут некий Восточный ветер?

– Здесь всегда такой пароль? – не удержался Альбен.

– Нет, – покачал головой Хенсель. – Для каждой страны свой пароль. Мы, например, странники с Запада. Остальных паролей я не знаю.

Поднявшись по лестнице, друзья оказались перед массивной дверью с изображенным на ней железным крестом, мечом и двумя перевернутыми, опущенными, флагами – небезызвестная эмблема «Сопротивления». Дверь открылась, и немцы шагнули вперед. За дверью по бокам стояли двое солдат с ружьями наготове – подобие часовых. Хенсель вспомнил, что буквально две недели назад их не было. Следовало поинтересоваться у лидера, почему их поставили: не просто же так, для красоты.

На пороге немцев встретила черноволосая девушка-проводница, одетая в форму. Она быстро осмотрела незнакомцев, после чего для верности спросила:

– Германия?

– «Крест» доставай, – шепнул Хенсель Альбену, после чего достал свою цепочку и, продемонстрировав ее девушке, ответил. – Верно. Мы из немецкого отдела. Мы хотели бы встретиться с лидером.

Девушка кивнула и позвала мужчин за собой.

– Как необычно, – произнес Альбен.

– Привыкай. Это Россия, а не Европа: здесь все по-своему, – ответил Хенсель.

Они поднялись на нужный этаж, прошли вглубь здания, где располагался непосредственно штаб: комната командования.

– Сэр, Странники с Запада, принесенные Восточным ветром, – девушка известила о прибытии гостей из Германии и покинула штаб. В комнате, склонившись над клавиатурой перед огромным экраном, сидел человек. Видимо, обращались к нему, потому как после этого заявления он встал на ноги и обернулся. Несколько секунд молчал, после чего скорым шагом направился к вошедшим. Хенсель невольно заулыбался.

– Хенсель, ты ли это? – тепло произнес обитатель штаба, будто не веря своим глазам. – Не успели попрощаться, а ты тут как тут!

– Я тоже рад тебя видеть, Иван, – так же радушно ответил Хенсель. Здесь они все общались на русском.

Они пожали друг другу руки, после чего Хенсель подумал, что неплохо было бы познакомить Альбена со своим коллегой.

– Иван, знакомься, Альбен фон Дитрих – информатор «Сопротивления», мой давний друг, – представил товарища Лебнир.

Альбен легонько кивнул головой.

– Иван Перов, лидер русского отдела «Сопротивления», – представился обитатель штаба и улыбнулся. – Рад с вами познакомиться.

Иван Перов был молодым человеком с темными короткими волосами и яркими синими глазами, возможно, ровесником немцев. Одежда на нем была совершенно ничем не примечательная: джинсы, ботинки, свитер, а поверх было надето расстегнутое пальто. Иван был человеком с истинно русским характером: общительным, дружелюбным и гостеприимным, что доказывала его добродушная улыбка. Обаятельный и приятный в общении, он был интересным собеседником. Однако при всей своей миролюбивости и дружелюбии, он всегда готов был идти в бой за правое дело. Именно поэтому он оказался лидером русского «Сопротивления».

Альбен и Иван пожали друг другу руки, после чего Перов пригласил немецких коллег в штаб.

– Хотите выпить? – поинтересовался глава русского отдела. – Чай, кофе, или чего покрепче: коньяк, виски, мартини, водка?

Хенсель усмехнулся:

– Русское гостеприимство?

– Куда же без него. Надо отметить ваш приезд, – пояснил Иван. – Так что?

– Я бы не отказался от чашечки чая, – вежливо ответил Альбен. В присутствии незнакомых людей он старался держаться сдержанно, как и полагается потомственному аристократу, поэтому сразу невозможно было понять, что за человек Альбен, и что у него на уме.

– Тогда и мне, будь добр, налей чайку, – вторил ему Хенсель.

– Ну, я с вами за компанию тоже выпью чаю, – согласился Перов и, нажав кнопку вызова, попросил. – Катя, будь добра, принеси, пожалуйста, три чашки чая.

Иван предложил коллегам сесть. Альбен и Хенсель послушно опустились на диван, а хозяин штаба сел в кресло напротив. Перов никогда не встречал фон Дитриха раньше, но, что более важно, никогда не слышал, что у «Сопротивления» есть информатор. Именно поэтому этот человек привлек его внимание. Холодный и неразговорчивый Альбен являл собой воплощение спокойствия, но в его движениях было что-то неестественное, будто он только пытался казаться таким. Иван предположил, что Альбен так осторожен только с незнакомыми людьми, поэтому попытался поскорее выйти из положения незнакомца и завязал беседу с Альбеном.

– Так, значит, вы – информатор всея «Сопротивления»? – спросил он. – Не знал, что у нас таковые имеются.

– Я единственный, – подтвердил Альбен.

– И вы работаете лично на Большого Босса?

– Все верно.

Альбен сразу догадался, что Иван питает к нему интерес. Поза и голос русского говорили об этом: он наклонился чуть вперед, глазами изучал фон Дитрих, а голос его звучал неподдельно заинтересованно. Немец мог признать, что ему приятно внимание к себе, ведь раньше никто не вел себя подобным образом в его обществе.