Приморье встретило нас легким ветром, напоенным ароматом летних цветов, и жаром стоящего в зените солнца. Прыжок, для нас мелькнувший как одно мгновение, в реальном мире длился не меньше трех часов.

Мы приземлились на поросшем травой холме неподалеку от какого-то городка, чьи черепичные крыши размыто виднелись в подернутом зноем воздухе. Детвора скромным роем облепила мои ноги, держась за подол дорожного платья и любопытно поглядывая на Людека, сурово поджавшего губы. Советник короля проверял с помощью дара, нет ли вокруг нас затаившихся приморцев. Через пару минут, когда все черные вихри опали, глаза королевича вновь приобрели серебристый цвет.

– Чисто. Держитесь за мной. Сейчас снимем вам комнату в гостинице. Пока вы будете мыться и обедать, я выполню поручение короля. Дальше отправимся после заката, раньше никак.

Я согласно кивнула, после чего сказала детям достать из сумок плащи и смешные чепцы со стоящими вверх «ушками», местную разновидность головного убора. Замаскировав непривычно зеленые волосы Лесных разнокалиберными париками, изъятыми у придворных модниц Шехрана, мы двинулись вниз по склону.

Столица свободного княжества навсегда запомнится мне кипенной белизной цветущих яблонь, обволакивающих своим свежим ароматом еще на подходе к городу. Выросшее на границе плодородных равнинных земель и напоенных морской солью песков, Велда славилась самыми богатыми урожаями фруктов и овощей, а также чистейшим стеклом. Велданцы умело пользовались теми дарами, которыми наделила их судьба, год за годом преумножая свое богатство. Даже если их соседям дары казались проклятием Единого. Здесь строили легкие, быстроходные кораблики и ловили рыбу. Вываривали ярчайшие красители из раковин, из них же готовили целебные снадобья.

Разделенный на две половины, город ошеломлял своим голосом. Шелест листвы в бесконечных садах, звонкие голоса поливальщиц, снующих среди яблонь, цокот подков по мощенным улицам, мерное дребезжание ветряных мельниц. И крикливые взвизги чаек над верфями, грохот морских вод, бьющихся о волнорезы, порыкивающие, низкие голоса моряков и грузчиков на пристанях, лязг инструментов в кузнях. Велданар бросался из крайности в крайность, одновременно даря успокоение плодородных земель и тут же подменяя его бойкой, бурлящей энергией морского прибоя.

Двухэтажные дома из ракушечника, цветного камня и стекла. Пестрые крыши, укрытые желтой и красной черепицей. Белокаменная стрела-ратуша с колоколом и круглыми часами. Храм Единого напротив нее, сложенный из черненного дерева с золоченными ставнями. Круглая площадь с фонтаном, поделенная надвое плиткой из зеленого и синего камня.

– Все города княжества строятся по одной схеме, – тихо пояснил Людек, заметив мой любопытный взгляд. – Верхняя часть принадлежит земледелам, они снабжают жителей дарами земли. Нижняя – корабелам, факториям и рыбакам. В нижнюю часть города даже местные стараются не забредать после заката. Больно много пьяного отребья скрывают тени причалов.

Я перевела его слова детям, попросив Бъярки следить за юными подданными. Тот важно кивнул, проскрипев что-то на лесном языке. Дети тут же выстроились парами следом за мной и королевичем. Тот, подметив маневр, довольно хмыкнул.

– Подождете меня здесь. – Мы остановились у опрятного домика с фигуркой хвостатой девы из тонкого железа на крыше. Дева крутилась с мелодичным звуком, играя с ветром и отбрасывая блики на камни дороги. – Я вернусь через три-четыре часа. Постарайтесь отдохнуть и не привлекать лишнего внимания.

Людек ушел, оставив хозяину гостиного дома мешочек с золотом. Я осталась с детьми в просторной комнате на втором этаже. До блеска натертые половицы, едва заметно пахнущие хвоей, широченная кровать без надоевшего мне за сутки в Шехии балдахина. Столик у кровати, круглое окно, крест-накрест перечеркнутое резными спицами, приятные глазу шторки из легкой ткани. Никакой пыли, никаких ковров и прочих излишеств, будто бы дома очутилась…

Буквально через десять минут два дюжих приморца внесли в нашу комнату лохань с теплой водой, следом забежала молоденькая девушка, одарив нас смешливым взглядом. Подмигнула детям, выложила на столик пригоршню разноцветных мыльных шариков, флакон с шампунем, стопку чистых полотенец. Я поблагодарила великую Матерь, подарившую мне опыт ухода за малыми детьми еще в родном тороле, и, засучив рукава платья, принялась за дело.

По очереди искупала каждого малыша, помогла разобрать спутавшиеся под париками волосы, одела самых маленьких. Немолодая женщина с приветливым лицом принесла нам обед на широком подносе: фрукты, зелень, немного жареной рыбы, ароматные ломти хлеба и россыпь вареных ракушек. Дети, наевшись, тут же уснули, рядком развалившись на огромной кровати. Укрыв их найденным в углу одеялом, спела пару песен из числа тех, что слышала в своем детстве от матушки Шинты. И только удостоверившись, что ребятня крепко спит, согнала с лица беззаботную улыбку и со стоном рухнула в кресло.

Меня накрыло приступом головной боли еще в то время, когда дети плескались в лохани. После местной еды боль усилилась, с липкими мурашками переползла ниже по спине. С каждой минутой становилось все хуже. Дети ничего подобного не чувствовали, мирно сопя на кровати. Что до меня… Сейчас виски ломило, горло царапало от малейшей попытки произнести хоть слово, глаза обжигало огнем от каждого движения. Что случилось со мной?! Яд? Реакция на незнакомую пищу? Чудная болезнь? Не понять. До возвращения Людека осталось не больше часа, получится ли у меня дотерпеть? Или же обратиться к хозяину с просьбой о помощи? Но советник просил не привлекать внимания приморцев…

– Леди, вы в порядке?

Я скосила глаза, жалобно всхлипнув от новой вспышки боли, ослепившей меня на мгновение. Справа от кресла, все еще в вихре черных песчинок, замер, тревожно всматриваясь в мое лицо, рослый воин в красно-черной маске. Дрегори.

– Леди?!

Он присел перед креслом и сжал мои ладони. Мать ветров, как же больно! Я открыла рот, судорожно вздохнула и с трудом выдавила одно слово:

– Болит…

– Где? Покажите! – суровым голосом приказал страж, впрочем, тут же придя мне на помощь. – Здесь? Или здесь?

Он легкими, невесомыми движениями прикасался ко мне, требовательно глядя в глаза и следя за реакцией. Общими усилиями мы выяснили, что болят у меня голова, шея и плечи. Еще поднялся жар (сроду такого не было!) и, ко всему прочему, белки глаз сменили цвет на кроваво-алый, нешуточно напугав нас обоих. Дрегори раздраженно шипел, раз за разом повторяя над моей головой смутно знакомый пасс и обрывая его на середине. Поиск ядов, кажется… Нас учили с Шинтой такому…

– Проклятье!

Мужчина помянул всех демонов их Бездны, снова и снова размахивая руками надо мной. Сознание медленно уплывало, в ушах шелестели сыпучие пески. Перед глазами кружились маленькими смерчами черные песчинки, силясь что-то мне поведать, но я не могла понять их язык.

На шум передвигаемой посуды проснулся Бъярки, сонно хлопнул пушистыми ресницами. Оглядел меня, застывшую в кресле, дрегори, склонившегося над столом с остатками еды. Шевельнул острыми ушками.

– Салхина, ты заболела?

Сил хватило только прикрыть веки. Мальчик насупился, выбрался из-под одеяла и подошел, неслышно ступая босыми пятками по полу. Коснулся прохладной ладошкой моего лба – между бровями, чуть выше переносицы, там, где давно поселилась странная, обжигающе пульсирующая боль. Прислушался к чему-то и улыбнулся, не обращая внимания на подобравшегося воина за спиной.

– Не бойся, салхина. Наша хранительница почувствовала тебя и зовет в гости. Надо поспать. Вот так.

Я успела ощутить сильный щелчок в области шеи, услышать гневный окрик так ничего и не понявшего дрегори, заметить появившегося в дверях хозяина гостиницы… И меня в очередной раз утянуло в блаженную темноту, избавляя от боли и страхов.

Людек, скрыв лицо капюшоном, пробирался сквозь заросшие паутиной коридоры к замку семьи ван де Велда. Тайный ход, существование которого обнаружили его дрегори, начинался у подошвы холма за чертой города и, извиваясь не хуже гадюки, петлял по обеим частям княжьей столицы. Лохмотья паутины, сильнейшая вонь гниющих водорослей, проржавевшие насквозь крепления с рыхлыми остовами факелов – велданцы будто и думать забыли о секретной тропе, вырытой на случай осады.