— Один прыжок, — пробормотал Тревиз, — и готово.

— Гея? — спросил Пилорат, заглядывая через плечо Тревиза на экран.

— Солнце Геи, — отозвался Тревиз. — Назовем его, если хотите Гея-C, чтобы избежать недоразумения. Галоктографы делают так иногда.

— А где же сама Гея? Или мы назовем ее Гея-П, то есть планета?

— Для планеты достаточно названия — Гея. Но мы пока не можем ее видеть. Увидеть планету труднее, чем звезду, а мы еще в ста микропарсеках от Геи-C. Пока видно только, что это звезда, хотя и очень яркая. Мы недостаточно близко к ней, чтобы увидеть ее диск. И не надо таращиться на нее, Янов, — она достаточно яркая, чтобы повредить сетчатку. Я закончу свои наблюдения и поставлю фильтр, тогда смотрите сколько угодно.

— Сколько это — сто микропарсеков — в единицах, понятных мифологу, Голан?

— Три миллиарда километров. Приблизительно раз в двадцать больше расстояния от Терминуса до нашего солнца. Так понятно?

— Вполне. Но разве мы не подойдем ближе?

— Нет! — Тревиз с удивлением взглянул на него. — Не сразу. После того, что мы слышали о Гее, зачем торопиться? Одно дело — быть храбрым, а другое — безрассудным. Давайте сначала оглядимся.

— На что, Голан? Вы же сами сказали, что мы не можем видеть Гею.

— Глазами нет. Но у нас есть телескопический обзор и великолепный компьютер для быстрого анализа. Мы можем приступить к изучению Геи-C и сделать несколько важных наблюдении. Спокойнее, Янов! — он протянул руку и похлопал Пилората по плечу.

Помолчав, он сказал:

— Гея-С — одиночная звезда, или, если у нее есть компаньон, то он много дальше от нее, чем мы сейчас, и это, в лучшем случае, красный карлик и, значит, нам нет нужды знакомиться с ним. Гея-С относится к классу Ж-4, а значит, вполне способна иметь обитаемую планету, и это хорошо. Будь она класса А или М, мы тут же повернули бы и удрали обратно.

— Я только мифолог... — сказал Пилорат, — но разве мы не могли установить спектральный класс Геи-C с Сейшел-планеты?

— Конечно, могли, но проверить на месте не повредит. Гея-С имеет планетарную систему, и это не удивительно. В поле зрения два газовых гиганта. Один из них значительно крупнее другого — если компьютер точно оценивает расстояние. Вполне может быть, что второй находится с другой стороны звезды и, следовательно, его легко определить, если нам повезет оказаться достаточно близко к планетному уровню. Я ничего не могу различить сейчас.

— Это плохо?

— Нет. Это обнадеживает. Обитаемые планеты могут быть из камня и металла, кроме того они много меньше, чем газовые гиганты, и находится гораздо ближе к звезде. В обоих случаях трудно увидеть отсюда. Это означает, что нам надо подойти значительно ближе и проверить район в четырех микропарсеках от Геи.

— Я готов.

— А я — нет. Мы совершим прыжок завтра.

— Почему завтра?

— А почему бы нет? Дадим им один день, чтобы подойти и взять нас, а нам — чтобы удрать, если заметим, что они подбираются украдкой.

Это был медленный и осторожный процесс. В течение предыдущего дня Тревиз угрюмо проводил расчеты нескольких различных приближений и пытался выбрать какой-то из них. Не имея точных сведений, он мог рассчитывать только на интуицию, но она, к сожалению, молчала. Ему не хватало обычной ясности.

В конце концов он задал программу прыжка, который отнес их далеко за планетную систему.

— Это даст нам лучший обзор района в целом, — пояснил он, — поскольку мы увидим планету во всех частях ее орбиты на минимально возможном расстоянии до солнца. Они же — кто бы они ни были — не смогут как следует следить за регионами с той стороны. По крайней мере, я надеюсь на это.

Теперь они были так же близко к Гее-С, как самый близкий и более крупный газовый гигант, а от него находились почти в полумиллиарде километров. Тревиз дал его на экран в полном увеличении — к радости Пилората. Это было впечатляющее зрелище, несмотря на то, что три редких и узких кольца облаков остались за рамкой обзора.

— Это обычный шлейф спутников, — пояснил Тревиз. — Но на этом расстоянии от Геи-C они не могут быть обитаемыми. Ни на одном нет поселений, где люди жили бы под стеклянными куполами или на других искусственных уровнях.

— Откуда вы это знаете?

— Нет радиошума с характеристиками, указывающими на присутствие разума. Конечно, — добавил он, смягчая свое утверждение, — возможно, научный аванпост пойдет на колоссальный труд экранировать свои радиосигналы, а газовый гигант создает радио фон, маскирующий то, что я ищу. Однако, наш радиоприемник очень чувствительный, а наш компьютер исключительно хорош. Я бы сказал, что шанс найти на сателлитах людей чрезвычайно мал.

— Это означает, что Геи здесь нет?

— Нет. Это означает, что Гея, если она здесь, не потрудилась заселить эти спутники. Может быть не сумела, а может, и не стремилась.

— Так... Значит, Гея, все-таки, здесь?

— Терпение, Янов, терпение!

Тревиз осматривал светящееся пространство с неотступным вниманием. Он остановился на одной точке и сказал:

— Откровенно говоря, тот факт, что на нас не набросились, в какой-то мере расхолаживает. Конечно, если бы у них были возможности, о каких нам говорили, они бы уже воздействовали на нас.

— Возможно, — угрюмо отозвался Пилорат, — что все это выдумки.

— Назовите это лучше мифом, Янов, — криво улыбнувшись сказал Тревиз, — и это будет как раз по вашей части. Однако, здесь есть планета, движущаяся в экосфере, а это означает, что она, вероятно, обитаемая. Я хотел бы понаблюдать за ней, по крайней мере, день.

— Зачем?

— Удостовериться, обитаема ли она, только и всего.

— Да, но вы сами только что сказали, что она в экосфере.

— В данный момент времени. Но ее орбита может быть эксцентрической и временами проходить в микропарсеке от звезды или удаляться на пятнадцать микропарсеков. Нам нужно установить это и сравнить расстояние от планеты до Геи-C с орбитальной скоростью — это поможет определить направление ее движения.

— Орбита почти круговая, — сообщил на второй день Тревиз, — и это означает, что планета почти наверняка обитаема. Но даже теперь никто на нас не нападает. Попробуем взглянуть поближе.