Однако, ее следовало успокоить... из простой гуманности.

— Я также могу изменить ход мыслей человека. Могу заставить его почувствовать боль. Могу...

Но Нови покачала головой.

— Как можете вы делать все это, Мастер? Референт...

— Забудь Референта, — раздраженно сказал Джиндибел. — Я мог остановить его в одно мгновение. Я мог заставить его упасть на землю. Я мог сделать с хэмиш все... — он внезапно замолчал и почувствовал неловкость, что расхвастался и пытается произвести впечатление на провинциалку.

А она все еще покачивала головой.

— Мастер, вы пытаетесь заставить меня вас не бояться, но ведь я боюсь только за вас, так что не нужно. Я знаю, вы великий ученый и можете заставить этот корабль лететь через пространство, где, как мне кажется, никто не может сделать ничего... я хотела сказать — потеряться. И вы пользуетесь машинами, которых я не могу понять — и никто из хэмиш не поймет. Но вам не нужно говорить мне о силах мозга, которые, конечно, не могу! быть такими, поскольку все эти вещи, которые, как вы сказали, вы могли бы сделать Референту, вы не сделали, хотя и были в опасности.

Джиндибел поджал губы. Не оставить ли все это так, подумал он. Если женщина уверяет, что не боится за себя, пусть так и будет. Однако ему не хотелось, чтобы она считала его хвастуном и слабаком. Он просто не мог допустить этого.

— Если я ничего не сделал Референту, — сказал он, — то потому, что не хотел. Мы, ученые, не должны делать хэмиш ничего плохого... Мы гости в вашем мире. Ты понимаешь это?

— Вы — наши хозяева. Мы всегда так говорим.

Джиндибел на мгновение отклонился от темы.

— Как же тогда Референт напал на меня?

— Не знаю, — просто ответила она, — не думаю, чтобы он сам знал. У него, наверное, разум замутился, ну... он был не в себе.

— В любом случае мы не должны вредить хэмиш. Если бы я был вынужден остановить его с нанесением ему вреда, другие ученые стали бы очень плохо думать обо мне, и я мог бы даже лишиться своего положения. Но для защиты себя от тяжелого увечья я должен был управлять хэмиш чуть-чуть, как можно деликатнее.

— Зачем же я ввязалась, как дура? — прошептала Нови.

— Ты поступила совершенно правильно, об этом я и говорю, иначе пришлось бы сделать ему плохо, повредить. Ты остановила его, и это хорошо. Я благодарен тебе.

Она снова блаженно улыбнулась.

— Тогда я понимаю, почему вы были так добры ко мне.

— Конечно, я был благодарен, — сказал Джиндибел, чуточку взволнованный — но ты должна понять главное — там нет никакой опасности. Я могу управлять целой армией обычных людей. Всякий ученый может, особенно крупный, а я самый лучший их всех. Никто в Галактике не выстоит против меня.

— Раз вы так говорите, Мастер, я верю.

— Ты все еще боишься за меня?

— Нет, Мастер, только... Мастер, а... другие ученые, в других местах, могут противиться вам?

Джиндибел на мгновение заколебался. У этой женщины поразительный дар проникновения в суть. Придется лгать.

— Таких ученых нет.

— Но в небе так много звезд. Я однажды хотела их сосчитать, но не смогла. А если так много миров с людьми, разве некоторые люди там не могут быть учеными? Кроме ученых в нашем мире, я хочу сказать.

— Нет.

— А если есть?

— Они не могут быть так же сильны, как я.

— А если они внезапно нападут на вас, прежде чем вы об этом узнаете?

— Они не могут этого сделать. Если любой иноземный ученый станет приближаться, я об этом узнаю. Узнаю задолго до того, как он сможет повредить мне.

— Вы можете убежать?

— Бежать нет необходимости. Но, — предупредил он возражения, — скоро я буду на другом конце Галактики, на другом корабле, самом лучшем, и на нем меня никто не догонит.

— Они не могут изменить ваши мысли, заставить остановиться?

— Нет.

— А кто-нибудь мог бы? Ведь вы не единственный.

— Как только они появятся, я уже буду заранее знать и скроюсь. Весь наш ученый мир повернется против них, им не выстоять. Они должны знать, что не смогут повредить мне. В сущности, они не хотят, чтобы я догадывался о их существовании, но я все равно узнаю.

— Потому что вы лучше их? — спросила Нови, и ее лицо засияло от восхищения.

Джиндибелу стало удивительно приятно. Общение с ней становилось радостью из-за ее природного ума и сообразительности. Сладкоголосое чудовище — Спикер Деларме оказала ему хорошую услугу, заставив взять с собой фермершу-хэмиш.

— Нет, Нови, не потому, что я лучше, хотя я и в самом деле лучше, а потому, что со мной ты...

— Я?!

— Именно, Нови. Ты догадывалась об этом?

— Нет, Мастер. Но что я могу сделать?

— Все дело в твоем мозге. — Он тут же поднял руку. — Я не читаю твои мысли. Я просто вижу контур твоего мозга, невероятно гладкий контур.

Он поднес руку ко лбу девушки.

— Из-за того, что я неученая, Мастер? Из-за того, что я глупая?

— Нет, дорогая, — он сам не заметил, как слово сорвалось с губ. — Потому что ты честная и на тебе нет никакой вины; потому что ты правдива и говоришь, что думаешь; потому что у тебя горячее сердце... и тому подобное... Если другой ученый пошлет что-то, чтобы коснуться нашего мозга — твоего и моего, прикосновение будет тут же заметно на гладкой поверхности твоего. И я узнаю об этом даже раньше, чем почувствую прикосновение к своему собственному. У меня будет время отразить его.

Возникла долгая пауза. Джиндибел понял, что в глазах Нови не только счастье, но еще радость и гордость. Затем она тихо спросила:

— Из-за этого вы и взяли меня с собой?

Джиндибел кивнул.

— Да, это была основная причина.

Ее голос опустился до шепота.

— Как я могу помочь, если это возможно, Мастер?

— Оставайся спокойной. Не бойся. А главное — оставайся собой.

— Я останусь такой, какая есть. И я встану между вами и опасностью, как я сделала это в случае с Референтом.

Она вышла. Джиндибел глядел ей вслед. Просто удивительно, как много в ней заложено. Как могло это простое создание вмещать в себе такую сложность?

Под гладкой структурой ее мозга таится могучий разум, понимание и мужество.

Чего еще можно было бы желать?..

Он представил себе Сару Нови, которая не была ни Спикером, ни даже членом Второго Основания, необразованную, даже невоспитанную, но игравшую жизненно важную роль в назревающей драме.