Сара Нови шагнула в рубку маленького и довольно старомодного корабля, который нес Стора Джиндибела и ее через парсеки в свободном прыжке.

Она явно побывала в компактной ванной, где масло, горячий воздух и минимум воды освежили ее тело. Она завернулась в халат и плотно прижала его к себе из скромности. Сухие волосы девушки спутались. Она тихо окликнула:

— Мастер!

Джиндибел поднял голову от карт и компьютера.

— Да, Нови?

— Я была нагружена печалью, — она замолчала и нерешительно начала снова:

— Простите, что надоедаю вам, Мастер, — и опять скатилась на хэмиш, — но я потерять свою одежду.

— Какую одежду? — Джиндибел с минуту тупо смотрел на нее, а затем вскочил в порыве раскаяния. — Нови, я забыл! Нужно было вычистить... она в контейнере — вымыта, высушена, сложена. Я должен был достать ее и положить на видное место, но забыл.

— Я не хотела... — она поглядела на себя, — ... обидеть.

— Ты не обидела, — добродушно успокоил Джиндибел. — Я обещаю тебе, когда все это кончится, присмотреть, чтобы у тебя было много платьев — новых и сшитых по последней моде. Мы уезжали в спешке и мне не пришла в голову мысль взять запас, но мы, в сущности, здесь только вдвоем, Нови, и будем некоторое время в тесном соседстве, так что нет нужды быть... быть... что называется... — он неопределенно махнул рукой, потому что увидел ее испуганные глаза и подумал: «Ну, да, она всего лишь сельская девушка и у нее свои понятия. Вероятно, она не возражает против нарушения этикета всякого рода, но только не в одежде». Затем он устыдился самого себя и порадовался, что она «не ученая», которая поняла бы его мысли. — Ну, так я пойду и принесу тебе одежду.

— Ох, нет, Мастер. Это быть не ваше дело. Я знаю, где это.

Потом он увидел ее в привычном платье, с причесанными волосами. В ней отчетливо чувствовалась радость.

— Мне стыдно, Мастер, вести себя так не... неприлично. Я могла бы и сама найти платье.

— Неважно, — сказал Джиндибел. — Ты очень хорошо справляешься с Галактическим... Ты очень быстро усваиваешь язык ученых.

Нови неожиданно улыбнулась. Зубы у нее были несколько неровными, но это не портило ее лица, когда оно сияло от радости и становилось почти привлекательным, подумал Джиндибел. Он уверял себя, что именно по этой причине старается порадовать ее.

— Хэмиш удивятся мне, когда я вернусь домой, — сказала она. — Они скажут, я быть... скажут, что я словоруб. Так они называют тех, кто говорит необычно. Им это не понравится.

— Сомневаюсь, что ты захочешь вернуться к хэмиш, Нови. Я уверен, что когда все это кончится, ты останешься на своем месте в Комплексе — среди ученых.

— Я очень хотела бы этого, Мастер.

— Полагаю, что у тебя появится желание назвать меня «Спикер Джиндибел» или просто... Нет, я вижу, что не появится, — добавил он поспешно, глядя в широко распахнутые глаза девушки. — Ну и ладно.

— Так не годится, Мастер! Но могу я спросить, когда все это будет кончено?

Джиндибел покачал головой.

— Не представляю. Сейчас я только должен прибыть в определенное место как можно скорее. Этот корабль вообще-то хорош для своего класса: но он идет медленно, и поэтому «как можно скорее» не будет слишком быстро. Видишь, — он махнул рукой в сторону карт и компьютера, — я должен разработать пути через большое пространство, а возможности компьютера ограничены, да и я не слишком ловок.

— Вы должны быть там быстро, Мастер, потому что там опасность?

— Почему ты думаешь, что там опасность, Нови?

— Потому что я служу вам и слежу за вами, когда думаю, что вы не видите, и ваше лицо кажется... я не знаю нужного слова. Не пугливое — я хочу сказать, не испуганное а плохо надеющееся.

— С дурными предчувствиями, — пробормотал Джиндибел.

— Вы выглядите... озабоченным. Это слово годится?

— Смотря по обстоятельствам. Что ты имеешь в виду под озабоченностью, Нови?

— Я хочу сказать, что вы выглядите, словно говорите себе: «Что еще я буду делать в этой большой беде?»

Джиндибел опешил.

— Это и есть «озабоченность», и ты увидела это по моему лицу, Нови?

Вернувшись в Место Ученых, я буду исключительно осторожен, чтобы никто ничего не видел по моему лицу, но я думал, что находясь в космосе один — не считая тебя — я могу расслабиться и сидеть, так сказать, в одних трусах...

Прости, это смутило тебя. Я только хотел сказать, что, если ты так восприимчива, мне следует вести себя более осторожно. Каждый раз я заново постигаю урок, что даже нементалисты могут быть проницательны.

Нови выглядела озадаченной.

— Я не поняла, Мастер.

— Я говорю это самому себе, Нови. Не беспокойся. Видишь, это тоже подходящее слово.

— Но опасность там есть?

— Там проблема, Нови. Я не знаю, что обнаружу, когда доберусь до Сейшел — места, куда мы направляемся. Может быть, я окажусь в большом затруднении.

— Разве это не означает опасность?

— Нет, потому что я смогу управлять ими.

— Как вы можете это говорить?

— Потому что я ученый. И я самый лучший из ученых. В Галактике нет никого, кем я не смог бы управлять.

— Мастер, — что-то похожее на отчаяние исказило лицо Нови, — я не хочу делать нападение... я имею в виду — нанести оскорбление и рассердить вас. Я видела вас с этим неуклюжим Референтом, и вы тогда были в опасности, а он всего лишь фермер-хэмиш. А теперь я не знаю, что ждет вас — и вы тоже не знаете.

— Ты напугана, Нови? — Джиндибел почувствовал досаду.

— Не за себя, Мастер. Я боюсь... я напугана за вас.

— Ты могла сказать и «боюсь». На Галактическом это тоже правильно. — Он на минуту задумался, потом поднял глаза, увидел довольно крупные руки Нови и сказал:

— Я не хотел пугать тебя ничем. Сейчас объясню. Как ты узнала по моему лицу, что там есть или может быть опасность? Вроде как читала мои мысли?

— Да...

— Я могу читать мысли лучше, чем ты. Ученые учатся этому, а я очень хороший ученый.

Глаза Нови широко раскрылись. Она, казалось, задержала дыхание.

— Вы можете читать мои мысли?

Джиндибел поспешно поднял палец.

— Я не делал этого, Нови. Я не читал их.

Он знал, что, практически, соврал. Нельзя было находиться вместе с Сарой Нови и не понять общего настроя ее мыслей. Для этого не нужно было быть членом Второго Основания. Джиндибел почувствовал, что вот-вот покраснеет. Но такое отношение даже со стороны женщины-хэмиш льстило ему.