Манн Ли Кампер, Советник Терминуса, неуверенно протянул руку Тревизу.

Тот сурово посмотрел на нее и сказал в пространство:

— Я не склонен создавать ситуацию, при которой окажусь арестованным за нарушение порядка на чужой планете, но мне придется пойти на это, если этот тип подойдет хотя бы на один шаг ближе.

Кампер сразу остановился в нерешительности и, наконец, сказал тихо, неуверенно взглянув на Пилората:

— Не могли бы мы поговорить, чтобы объясниться? Может быть, ты выслушаешь меня?

Пилорат, слегка нахмурившись, переводил взгляд с одного на другого.

— Что это, Голан? Не успели мы прилететь на такую далекую планету, как сразу встретили вашего знакомого?

Тревиз не спускал глаз с Кампера, но слегка развернулся, чтобы было ясно, что отвечает он Пилорату.

— Это... человеческое существо, если судить по внешнему виду, когда-то было моим другом на Терминусе. Как и всегда с друзьями, я был откровенен с ним. Я высказывал ему свои мнения, о которых, вероятно, все же не следовало кричать на улицах. Он передал их властям, по-видимому, весьма детально, но не потрудился сообщить мне об этом. По этой причине я был ловко пойман в ловушку, и теперь нахожусь в ссылке. А сейчас это человеческое существо желает, чтобы его опять признали другом. — Он повернулся к Камперу и ткнул пальцем ему в волосы, несколько нарушив аккуратную укладку волос.

— Слушайте, вы! У меня к вам один вопрос: что вы здесь делаете? Почему вы выбрали из всех миров Галактики именно этот? И почему — сейчас?

Рука Кампера, остававшаяся протянутой в течение всей речи Тревиза, теперь опустилась. Улыбка исчезла. Самоуверенный вид, свойственный ему, пропал, а без него Кампер выглядел моложе своих тридцати четырех лет.

— Я объясню, — сказал он, — но только с самого начала.

Тревиз быстро огляделся.

— Здесь? Вы хотите говорить об этом здесь, в общественном месте? Вы хотите, чтобы я ударил вас тут, после того как наслушаюсь вашей лжи?

Кампер поднял руки, сложив ладони.

— Поверь мне, это самое спокойное место. — Но увидев, что Тревиз собирается что-то возразить, поспешно добавил: — Можешь не верить мне — это все равно. Но я говорю правду. Я пробыл на планете несколько дольше, чем вы, и проверил. Сегодня на Сейшел какой-то особенный день. День медитации. Почти все сидят по домам — или должны сидеть. Сам видишь, как здесь пусто. Не думай, что это всегда так.

Пилорат кивнул и заметил:

— А я-то удивлялся, почему здесь так безлюдно. — Он наклонился к уху Тревиза и прошептал:

— Почему бы вам не позволить ему рассказать, Голан? Он выглядит таким несчастным, бедняга, может, он попытается извиниться. Мне кажется несправедливым — отказывать ему.

Тревиз сказал:

— Доктор Пилорат, кажется, желает выслушать вас. Я хотел бы угодить ему, но вы весьма обяжете меня, если будете говорить кратко. Возможно, это удачный день для высвобождения моего темперамента. Если все заняты медитацией, никакое нарушение с моей стороны не привлечет стражей закона. Завтра мне может не повезти. Стоит ли надеяться на случайность?

Кампер напряженно сказал:

— Если хочешь вздуть меня — давай. Я даже защищаться не стану. Ясно? Но сначала выслушай меня.

— Говорите.

— Во-первых, Голан...

— Обращайтесь ко мне по фамилии, пожалуйста. Я не желаю быть с вами на «ты».

— Во-первых, Тревиз, вы проделали хорошую работу, чтобы убедить меня в своих взглядах...

— Вы это хорошо скрывали. Я мог бы поклясться, что вы просто смеялись надо мной.

— Я пытался смеяться, скрывая от самого себя тот факт, что вы были исключительным нарушителем душевного спокойствия. Давайте сядем у стенки. Хотя здесь и пусто, но кто-нибудь может зайти, а я не думаю, что нам стоит привлекать внимание.

Они сели в кресла, которые мягко прогнулись по форме их тела. Пилорат удивился и сделал попытку встать.

— Расслабьтесь профессор, — остановил его Кампер. — Я уже прошел через это. Они во многом опередили нас. Этот мир любит комфорт. — Он повернулся к Тревизу, положил руку на спинку его кресла и мягко заговорил:

— Вы смутили меня. Вы заставили меня почувствовать, что Второе Основание существует, и это глубоко потрясло меня. Я прикинул последствия. Не ясно ли, что они могут следить за вами каким-то образом? Устранить вас как потенциальную угрозу? А заодно и меня? Вы улавливаете мою мысль?

— Мысль труса — да!

— А что хорошего в том, чтобы стать храбрецом, каких много в истории? — по-прежнему мягко спросил Кампер, но его голубые глаза сузились от негодования. — Можем ли вы или я противостоять организации, способной переплавить ваш мозг и эмоции? Единственный путь эффективной борьбы — скрыть наше знание и начать сначала.

— Значит, вы скрыли и спаслись? Однако, вы не скрыли этого от мэра Бранно. Тот же риск!

— Да! Но я думал, что дело стоит этого. Разговор между собой не даст ничего, кроме того, что нас возьмут под мысленный контроль или сотрут нашу память. С другой стороны — если я сказал мэру, то потому, что она хорошо знала моего отца. Мы с отцом эмигрировали со Смирно, а бабушка мэра...

— Да, да, — нетерпеливо перебил его Тревиз, — и вы нашли след далеких предков в Секторе Сириуса. Вы так часто об этом рассказывали, что это известно всем. Дальше!

— Ну, я ей и сказал. Если бы я мог убедить мэра, пользуясь вашими аргументами, что налицо опасность, Федерация могла бы предпринять какие-то действия. Мы теперь не так беспомощны, как во времена Мула, и — что хуже всего — это опасное знание стало бы распространяться. Лично мы оказались бы в исключительной опасности.

— Подвергнуть опасности Основание, лишь бы обезопасить себя. Вот где истинный патриотизм! — ядовито заметил Тревиз.

— В худшем случае — да. Но я надеялся на лучшее. — Кампер слегка вспотел. Казалось, на него давило неподвижное ожидание Тревиза.

— А мне вы не сообщили о столь мудром плане...

— Нет, и очень сожалею об этом, Тревиз. Мэр приказала мне молчать. Она сказала, что хочет знать все, что знаете вы, но вы такой человек, что замкнетесь, если узнаете, что ваши замечания кому-то переданы.