Вопрос что произошло? Чернокнижники Столицы – ребята закрытые и серьезные. Может быть, им уже наступили на хвост эти вторженцы и они встали на уши в поисках виноватых?

Сколько вопросов и ни одного ответа. Значит, составим план на сегодняшний день. Я схватил валявшийся на столе листик и быстро записал выуженной из кармана халата ручкой:

1. Съездить в больницу к Сереге. Если в сознании – поговорить.

2. Позвонить Лехе. Если он в порядке – встретиться.

3. Позвонить жене. Попросить оперативного расклада.

4. Купить какие-нибудь продукты. Надо посмотреть холодильник.

5. Подумать о том, как лучше всего связаться с диггерами. Лучше – официальными. Но это дороже. Как сделать подешевле?

Записывав сей шедевр мыслительной деятельности частного магического детектива, черт побери, я закурил и прошествовал на балкон, покурить на воздухе под обманчиво теплыми лучами солнца.

Докурив сигаретку, я запалил вторую. Посасывая промокший от вязкой слюны фильтр, я взглянул на высотки, впитывая в себя энергию и общее приятное ощущение солнечного утра. От высоток шел сегодня на удивление мощный поток, который я даже не успевал переваривать. И чувствовалось легкое беспокойство. Как будто эти мощнейшие концентраторы что-то не устраивало. К счастью – не я. Или это просто паранойя совсем разыгралась и начала поедать мое воспаленное сознание?

Напитавшись достаточно хорошо, обрываю каналы и выкидываю бычок вниз. Пара глубоких вдохов-выдохов и меня захватило легкое головокружение. Пара секунд и все прошло. Значит – энергии действительно под завязку. Все что может удержать мой резерв, прямо под кромку. Автоматически благодарно кивнув высоткам, я вышел с балкона и полез в шкаф за одеждой, пытаясь не прогадать. На улице все же лишь обманчиво тепло. Ветерок-то еще зимний.

Наконец выхожу на улицу, вдыхая максимально свежий для центра Столицы воздух. Надо бы еще прикурить… Делая затяжку, набираю номер Сереги. Длинные гудки. Отбой. Еще раз. Тоже самое. Я успеваю докурить сигарету и прикурить от нее следующую, когда трубку берут. Делая торопливую затяжку, кидаю в трубку:

– Алло?

– Здравствуйте. Вы вчерашний друг Сергея, да? – Мрачный голос матери партнера.

– Здравствуйте. Как он? – Интересуюсь.

– Все также. И неизвестно сколько еще он пробудет в таком состоянии. – Напряженный сухой голос скребнул мне по уху.

– Что ж. Я подъеду. Что-нибудь захватить? – Вкладываю в свои интонации максимальное участие.

– Нет. Для апельсинов… пока… рано. – Попытка усмехнуться на том конце трубки мягко говоря прозвучало неудачно и совсем искусственно.

– Ладно. Чем-нибудь помочь надо? В смысле деньги на операции или что… – Бросаю последний шар вежливости.

– Нет, вы же знаете. С финансами у нас все хорошо. Наскребем как-то. – Секундная пауза. – Спасибо. Я знаю, что вы переживаете за него. Приезжайте просто. Вдруг поможет? А я буду молиться… До свидания. – И щелчок в трубке ознаменовал окончание разговора.

Что ж. Я пожал плечами, оглядывая рассеянным взглядом двор. Бумажка с адресом и номером палаты у меня в кармане куртки. Кое-какие деньги с собой. Сигареты тоже… Никаких артефактов я решил не брать. Мало ли какой режим досмотра в больнице? Да и наводить на себя наших недоброжелатей, если окажется что они владеют поиском по магическому напряжению – не стоит.

Подхожу к машине, вспоминая когда надо оплатить стоянку. Вроде бы еще не сейчас. Впрочем, как подойдет время – товарищи сами подойдут и поинтересуются. Так что я опять залез в сей раздражающий меня и мой длинный нос агрегат и отправился к больнице, благо это опять же оказалось не слишком далеко.

Автомобиль с трудом влез в единственное свободное парковочное место, потому что кому-то пришла на ум гениальная мысль поставить свой «Мерс» бочком. Но кое-как удалось справиться, после чего я долго параноидально проверял корпус машины и положение зеркал. Все ли в порядке? Не царапнул ли? Выяснилось – будто бы в порядке.

Хмыкнув, я прошел в регистратуру, получил номерок и нацепил на ноги бахилы, предусмотрительно захваченные с собой. Или кто-нибудь может подумать что я буду тратить лишние десять рублей на эти синие целофановые тряпки? Ну уж нет, лучше больше на сигареты останется. Да и жаба была со мной целиком согласна. Что-то она в последнее время раздувается до нечеловеческих размеров. Впрочем, все правильно – она же земноводное, а не человек…

Выяснив у охранника как пройти к палате, отправился к Сереге, узнав что его уже оказывается перевели из реанимации в простую палату для тяжелых. Вроде как должен быть в сознании. Если же нет… У меня есть другие способы прорваться в его сознание, благо что защита организма у него сейчас должна быть нулевой, все резервы на борьбу за жизнь тратятся, это очевидно.

Пройдя к палате, хлопаю себя по карманам в поисках пачки сигарет, но вовремя вспоминаю, что здесь вам не тут и курить в палатах нельзя. Тяжко вздыхаю и, постучав, захожу внутрь. Серега был не один. Точнее, палата-то была одиночной. Но вот рядом с койкой стоял стул, а на нем восседала мать больного. Плохо. Срочно надвигаю на лицо вид полного понимания и сочувствия в умеренной степени и тихо интересуюсь:

– Ну как он? В сознание приходил?

– Нет. Снова здравствуйте. – Поворачивается ко мне пожилая женщина. – И чего его понесло так, а?

– Раз уж мы так встретились… – Подвигаю к себе стул, усаживаясь. – Что вообще случилось, если конкретно?

Она качает головой, не глядя на меня. Сжимает пальцы, задумавшись и собираясь с мыслями. Спустя пару минут молчания, которые я терпеливо пережидаю не выказывая внутреннего раздражения, наконец отвечает. А раздражаться мне есть с чего – не люблю когда на мои вопросы не хотят отвечать или отвечают через полчаса. Ну, или хотя бы не сразу. Есть такая у меня нехорошая черта. Видимо, идущая из далекого прошлого…

– Он ехал по своим делам. Кажется, хотел с кем-то встретиться, что-то по своим делам обсудить. Не нарушал правила, вы же знаете, он так воспитан. – Чувствую вспыхнувшую на секунду внутри женщины гордость. – Но тут какой-то… какая-то… Сволочь на грузовике. Из ниоткуда вывернула. И прямо смяла. Вы бы видели, во что превратилась его машина!

Я молчу. Пережидаю. Мне не нравится ее тон. Еще чуть-чуть, скажешь что не то: разразится слезами и мне придется долго ее утешать. Я это могу, поставить на ноги человека, мотивировать. Но как не люблю. Хотя и мои способности прикладного психоаналитика частенько используют все знакомые. Кто бы мне так со своими тараканами помогал справиться! Однако они у меня эксклюзивные. Не поймут-с. Только жена может…

– Знаете, я рада что вы приехали. – Она кивает в такт своим мыслям, решившись вновь заговорить. – Дело в том, что я знаю, вы один из лучших его друзей. Спасибо.

– Бросьте. – Взмахиваю рукой. – Все равно я ничего не могу для него сейчас сделать. Только посидеть чуть-чуть. Все остальное вы уже сами организовали. Да и как бы я не приехал? Это как бы мой долг.

– Все равно. – Оставляет она за собой последнее слово в короткой дискуссии. – Вы знаете, я сейчас пойду уже. Вы тоже посидите немного и идите. Он все равно не приходит в себя. И врачи говорят, что минимум через неделю глаза откроет. – Она сжимает руки, тяжелым взглядом окинув палату.

– Хорошо. Идите. Я полчасика посижу и отправлюсь по делам сам. У меня сегодня тяжелый график, еле вырвался. Но как я мог не приехать? – Говорю я тихим голосом, вкладывая в него все возможное сочувствие.

– Ладно. Я знаю, Сережа говорил мне, что у вас сложный бизнес, и еще и работаете в ВУЗе. Хорошо что приехали.

Она встает со стула, наклоняется к похожему на мумию Сергею и целует его в лоб одними губами. Что-то шепчет ему на перебинтованное ухо и, застыв над ним на минутку, резко оборачивается. Снова попрощавшись со мной, она вышла, тихонько прикрыв за собой дверь. Как будто шум мог помешать моему другу и партнеру. Мне кажется, в его состоянии даже артиллерийский огонь не смог бы ему показаться неприятным. Просто потому, что он его не услышит.