Рагар полюбил Нарэда больше, чем когда-либо кого-либо любил. Ни одна его жена, ни один ребёнок или внук не пробуждали в нём столь глубоких чувств. Он знал, что в этом юноше всего лишь треть его крови и приблизительно такая же часть его собственных знаний, переданная с помощью гипноза Артае и Ладоху. И, тем не менее, никогда для него не было никого более родного во всём необъятном мире. Рагар нарёк Нарэда сыном и нашил на его плащ изображение филина, как у него самого.

«Ты – ночная птица, – сказал он ему. – И я тоже больше люблю ночь. Ночью мир тише и небо ближе, Солнце не слепит и не обжигает, воздух чище и прохладнее. От того, наверное, и думается ночью лучше, и мысли от того яснее. Мы с тобой две птицы из одного гнезда. Будь мне сыном, Нарэд. И я буду тебе отцом и матерью, братом и другом. Ведь никого другого у нас в этом мире не осталось. У тебя-то ещё будет. А у меня уже всё прошло».

Последние слова Рагара тогда напугали Нарэда. И не зря. После того, как в своё время он оставил названного отца и уехал на Запад, Рагара убили. Нарэд долго искал убийцу, но, в результате, даже не смог осуществить месть. Виновницей смерти Рагара оказалась ведьма Лалея, которую когда-то любил Рагар. Он оставил её, наградив тройней, и, даже не зная об этом, отправился в горы, на сей раз намереваясь остаться там навсегда, вдали от хлопот человеческого мира. Рагар забрался так высоко, что попервах и дышать было трудно, но он быстро адаптировался и решил никогда не спускаться ниже с покорённых высот. Его радовала мысль, что там уже никто не доберётся до него, никто не потревожит. Да, слишком много времени он провёл среди людей. Не одно столетие. Многое он почерпнул из мира, но многое и отдал. После расставания с Нарэдом, Рагар впервые в жизни почувствовал себя очень старым и уставшим. Раньше пульсирующая энергия его юного воспитанника, который сопровождал Рагара больше трех сотен лет, поддерживала его, заряжала своим огнём. Но Рагар всегда знал, придёт время, когда ему придётся отпустить лучшее из своих творений. И когда это время пришло, он осознал, что единственным, чего он ещё мог желать, остались покой и тишина. Вдали от всех, вдали от мира.

Лалея, женщина, которую прозвали ведьмой за то, как много она знала (ведала), некоторое время была ученицей Рагара. Его последней ученицей. И он, и Нарэд, очень нравились ей. Но в Нарэде она чувствовала нечто отпугивающее, нечеловеческое. А вот Рагар, со своим могучим телом и золотыми косами, казался ей идеальным экземпляром для продолжения рода. Больше того, она его полюбила. И когда на следующий же день после их первой и последней страстной ночи, он вместе со своим воспитанником, покинул её город, она взорвалась сумасшедшим гневом. Но с местью пришлось повременить, так как в теле ведьмы уже зародилась новая жизнь, и не одна, а сразу три. Прошло пять лет, прежде, чем Лалея отправилась на поиски Рагара. Найти его было для неё совсем не сложно – несколько золотистых волос, которые остались на её постели в ту самую ночь, она бережно хранила, ожидая, пока родятся и окрепнут дети. Когда же Лалея почувствовала, что время пришло, она обратилась за помощью к воде. Ведьма знала, что вода запоминает всё, что когда-либо с ней соприкасалось, и, если уметь её слушать, может рассказать, где в последний раз она контактировала с тем или иным человеком, достаточно лишь спросить у неё, опустив волос или любую другую частичку того, кото ищешь, в проточную воду. Так разгневанная Лалея отыскала своего неблаговерного и помогла бессмертному стать смертным.

Когда Нарэд узнал обо всём этом и нашёл Лалею, он был зол, как никогда в жизни. Но, в то же время, понимал, что убийство ведьмы не вернёт Рагара. Кроме того, кто же тогда позаботится о троих его детях? Он пытался наладить отношения с Лалеей, предлагал ей помощь и защиту.

«Защиту от кого, несчастный кровопийца? – только посмеялась она. – Лучше себя защити. Если я превратила в пепел отца своих детей, который предполагал, что будет жить вечно, то и тебя могу к нему присоединить».

Итак, Рагар умер, снова оставив Нарэда один на один с миром. Но, прежде, чем уйти, он научил его видеть сквозь время. И будущее подарило ему надежду. Он знал, его ждёт та, которая станет его дополнением, смыслом всего, что он когда-либо делал, делает и будет делать, тем, что люди называют любовью всей жизни. Вместе с ней он познает в единстве эрос (любовь-страсть) и сторге (любовь-дружбу). Древние греки назвали такое состояние «агапэ», которое определяли как высшую форму взаимоотношений между мужчиной и женщиной. Он знал, что встретит её через много тысяч веков, и когда это произойдет, ему необходимо будет беречь её подобно самой хрупкой и самой ценной святыне. В природе вампира не заложена смерть, поэтому для них нет и перерождения. Следовательно, если его тело однажды каким-то образом сделают непригодным для жизни, он больше никогда не появится в этом мире ни в одном другом облике. А Лив посчастливилось родиться в семье, членов которой убивали чаще, чем среднестатистических представителей рода человеческого. Потерять её однажды означало бы потерять навсегда. Нарэд не мог этого допустить. Слишком долго он её ждал и теперь, когда, наконец, обрел, жизнь без неё казалась ему немыслимой.

Шли года и столетия, он менял имена, место жительства и род занятий. Когда он встретил Лив, его новое имя отличалось от первого лишь порядком, в котором следовали всё те же буквы. Нынешним занятием Андрэ стала добыча нефти и её переработка. Он занимался этим уже почти два столетия. Дело было прибыльным. Но существовать ему оставалось недолго, ввиду исчерпываемости запасов черного золота. Впрочем, Андрэ это не пугало, на будущее он имел ещё множество блестящих задумок. А сейчас оставалось просто наслаждаться налаженностью своего дела и стараться продлить его жизнь и успешность как можно дольше. Это предполагало много разъездов на различные совещания и деловые встречи, на предприятия и места разработки новых источников. Поэтому Лив часто приходилось оставлять одну. На короткие промежутки времени, но часто. И, чтобы быть спокойным за её безопасность, он решил пользоваться услугами охраны. Для этого Андрэ сам подбирал парней и обращал их. Из своего опыта он знал, что люди, пусть даже обращенные, становятся более верными слугами, чем вампиры. Вот только и искушениям они подвержены больше. Этим и воспользовалась его сообразительная жена.

Лив поднялась по лестнице в спальню. Кровать была убрана, ролеты подняты. Она перешла в соседнюю комнату, ту, где была веранда.

– Как поживает милый брат Артур? – раздалось у неё за спиной.

Женщина невольно содрогнулась от неожиданности и медленно повернулась. Андрэ стоял с ничего не выражающим лицом в своём домашнем багровом халате, подол которого развевал влетающий с веранды ветер.

– Также весело, как прежде, но более роскошно, – призывая себе в помощь всё свое самообладание ответила Лив.

– Двести тридцатый день рождения. Да, юбилей, достойный роскошного празднования, – бесцветным голосом заметил супруг.

– Не знала, если честно, что ему столько лет, – призналась Лив.

– Что ещё ты хочешь мне сказать честно? Или, с недавних пор, честность тебе нехарактерна? – голос Андрэ стал более грубым.

– Прости, – Лив опустила глаза.

– Дорогая, я, конечно же, прощу, – вампир приблизился и обнял её за талию одной рукой, – но, разве ты не могла сказать мне, что просто хочешь повидать брата?

– Я говорила тебе это много лет подряд, пока наконец не поняла, что это глас вопиющего в пустыне, – голос женщины предательски дрогнул.

– Чего ты боишься, девочка моя? – поинтересовался Андре, положив руку на её горло. – Так боишься, что голос начинает дрожать. Разве я могу ударить тебя? – его рука немного сжалась. – Или же убить? – горло Лив было сдавлено ещё сильнее. – Нет, моя милая, – хватка ослабилась, и рука соскользнула по груди вампирши к её талии, – тебя я могу только любить. – В следующий раз поедем к Артуру вместе.