Васька был трезв и трусил. Он не мог спокойно усидеть на месте, все прислушивался и судорожно потирал худые колени.

Гунявый и Мозявый вошли в избу, перекрестились на иконы. Мозявый остался у дверей, а Федор сел на лавку, подложил под себя руки.

— Садись, — мотнул он головой Мозявому. Мозявый вздохнул, поморгал глазками и сел у самых дверей.

— Слышь, Купря, — заговорил Гунявый, точно из бочки, вот он сказывал, что вышло миром решение, чтобы своим судом… Васька позеленел.

— Как так? — пролепетал он.

Куприян поднял голову.

— Врут, собаки, — мрачно и медленно проговорил он, я им не батька дался… руки коротки.

Гунявый покачал головой.

— Ну, брат, у мира руки длинные, а ты лучше послушай, что я тебе скажу: перевали в тот уезд. Будя тут, пошалили, и будет. А то неравно…

Куприян рассердился.

— Что неравно? Не им, сиволапым, на меня руки наложить. Коли ежели что, я им такого огонька подпущу, что ну!..

Мозявый испуганно перекрестился.

— Известно, — поддержал, приободрившись, Васька, — ишь расхрабрились, лапотники! У нас это живо…

— Молчи, шалый, — презрительно оборвал Гунявый. — Ты, Купря, как знаешь, а мой совет: уходи от греха… неравно… — продолжал он.

Куприян махнул рукой.

— Там видно будет, сказал он. — Водки, дядя, хочешь? — спросил он у Мозявого.

Мозявый стыдливо усмехнулся, осклабляя желтые корешки зубов.

— Пей, — сказал Куприян, — и я выпью… Гуляю, дядя!

Они выпили. Мозявый положил шапку под мышку, осторожно стал колупать корявыми пальцами сухую рыбу, а Куприян выпил еще стаканчик и захмелел. Ему хотелось пить, чтобы забыть Матрену и утишить чувство ревности и стыда, которое не давало ему покоя.

— А нет ли, дедушка, водки еще? — спросил он.

— Будет тебе, усмехнулся Гунявый.

— Гулять хочу… дай водки…

— Нету водки, и послать некого — все ребята разбежались.

Куприян помолчал, свесив голову.

— Ну, нет так нет… Васька, идем за водкой…

Мозявый захихикал.

— Право, пойдем, — настаивал Куприян, — вот и дядя пойдет… Пойдешь, дядя?

Мозявый переступал с ноги на ногу.

— Я что ж.

— Ну и ладно… Пойдем, Васька…

Васька подумал, что если не пойти, то, чего доброго, Куприян спьяна натворит и не таких глупостей, а если пойти, то можно будет потом и уговорить его удрать из села. К тому же Васька, узнав, что облава и начальство ушли, перестал трусить, и к нему вернулось все его нахальство.

— Что ж, пойдем, — осклабился он Федор Гунявый покачал головой, но ничего не сказал.

Около винной лавки сидело человек пять мужиков, стариков, не годившихся в облаву. С ними был и Егор Шибаев, который постоянно теперь торчал у «монопольки». Дома ему не сиделось, на Матрену он не мог смотреть без злобы и сожаления о своих мечтах, а вид маленького Федьки приводил его в бешенство. Поэтому он каждый день за всякий пустяк бил жену, а потом уходил и напивался пьян.

К облаве он не примкнул, потому что боялся, как бы мужики не стали смеяться над ним, что он, мол, пошел жениного хахаля ловить.

Теперь он, уже достаточно выпивши, рассказывал старикам про Питер.

— Неужели и царя видал? — спрашивал его лысенький скорняк Битюгов, очень любопытный и разговорчивый человек.

— Вот как тебя, милый человек! — с пьяной важностью отвечал Егор Шибаев и только что хотел что-то рассказать, как к лавке подошли Куприян, Мозявый и Васька.

Куприян не знал Егора, Шибаев не знал Куприяна, так что они не обратили друг на друга никакого внимания.

Зато Васька и Мозявый опешили.

«Ишь ты, — подумал Васька, — кажись, влопались».

Мозявый струсил, стал моргать глазами и испуганно оглядываться.

Мужики же нисколько не удивились, увидав Куприяна: они так и думали, что он совсем не там, где его ловит начальство. Но никто из них не сказал ни слова.

— Старичкам почтение, — весело сказал Васька. Мужики степенно подняли шапки.

— Водочкой балуетесь? — продолжал Васька, соображая, что не надо им давать времени сказать что-либо Егору.

— Сам, чай, видишь, — неприветливо ответил Егор Шибаев. — Так вот, братцы мои, когда стояли мы на карауле во дворце…

— В самом дворце? — изумился Битюгов и от восхищения потер ладонью свою лысину, вспотевшую от выпитой водки.

— В самом, — важно подтвердил Егор Шибаев.

Мозявый дернул Куприяна за рукав.

— Купря, а Купря…

— Чего тебе?

— Пойдем…

Мозявый помялся.

— Егор тут, — пробормотал он, трусливо моргая глазками.

Куприян побледнел, а потом густо покраснел и впился глазами в Егора. Губы у него задрожали. Сначала он чуть было не бросился на Шибаева и уже сжал кулак, но потом сдержался, криво усмехнулся и, переваливаясь, подошел к Егору.

— Здравствуйте, — насмешливо сказал он, — любопытно послушать про дворец. Васька почесал затылок. «Ну, будет каша!» — подумал он. Мозявый совсем струсил и собрался дать тягу.

— Садись слушай, коли не шутишь, — важно ответил Куприяну Шибаев.

Куприяна всего передергивало. Он покусывал усы и быстро поглядывал по сторонам…

— Чего шутить, — сказал он, садясь так близко к Егору, что тот должен был подвинуться, — мы шутить не умеем, это ваше дело шутить, солдатское…

Егор Шибаев недсумело посмотрел на Куприяна…

— Чего городишь? — строго спросил он.

— Да я так, — поглядывая по сторонам, сквозь зубы ответил Куприян, говорю, вы, солдаты-то, шутники, а мы серые мужики…

— Да ты пьян, что ль? — нахмурившись, заметил Егор Шибаев.

— Коли и пьян, так не на твои деньги, солдат! — грубо ответил Куприян.

Егор Шибаев посмотрел на всех, и по их лицам заметил, что дело неспроста. Он внимательнее пригляделся к Куприяну и вспомнил его лицо, хотя и не видел его много лет.

Он побагровел, и глаза у него сделались круглые.

— Ты… чего лезешь? — пробормотал он, сжав свои огромные кулаки.

Куприян быстро исподлобья посмотрел на него.

— А того… — задорно ответил он.

Егор Шибаев помолчал, все более багровея.

— Ну, миленькие, оставь… чего тут, — вмешался Битюгов, в смущении потирая лысину.

Васька, с своей стороны, оттер плечами Куприяна.

— Ну, ты, солдат, не сердись… лопнешь, — нахально заметил он Егору.

Егор взглянул на него угрюмыми глазами, одним толчком отшвырнул его в сторону и с поднятыми кулаками бросился на Куприяна.

— Стой… стойте, дьяволы! — закричали мужики.

Куприян увернулся от удара и вдруг, коротко, но страшно сильно размахнувшись, ударил Егора по лицу кулаком.

— Эх! — злобно крякнул Васька.

Егор Шибаев залился кровью, хлынувшей у него из носу, споткнулся и сел на землю, ударившись плечами о стену.

— Не лезь! — коротко выговорил Куприян. Он стоял, широко расставив ноги и тяжело дыша, и злобно смотрел на Егора. Егор поднялся, шатаясь.

— Ну, постой… — пробормотал он, утирая пальцами льющуюся из носу кровь.

— Ведь говорил — не лезь, солдат! — ехидствовал Васька со стороны.

Егор сжал кулаки, но не двинулся с места.

— Пойдем, Купря, вишь, он ошалел с твоего угощения… пойдем! приставал Васька.

— Ну, ты тоже, Чалка, смотри! — пробормотал Битюгов.

— Чего смотреть? — злорадно переспросил Васька. — Что вас семеро, а нас двое… ерои! Это, видно, не во дворце стоять…

Егор Шибаев порывисто двинулся к нему, но Куприян быстро загородил ему дорогу. С минуту они бешено смотрели друг на друга, потом Егор отодвинулся, грозя кулаком.

— Я тебя, разбойник, научу… ты у меня… подожди.

— Что?

— Братцы, — тонким голосом обратился Егор к мужикам, — что ж вы стоите… а ну-ка его?..

Мужики мялись.

— Дубьем бы их, — пробормотал Битюгов.

— Молчи, старый хрыч, — заметил Васька, — а то мы за это дубье-то сосновыми щепочками твои сараи подпалим…

— Конокрад проклятый!..

— Что ж вы, братцы! — жалобно воскликнул Егор.

Мужики угрюмо молчали.