Нечто подобное случилось уже со мной, когда франки напали на нас по дороге из Мисра[252] и убили Аббаса ибн Абу-ль-Футуха и его старшего сына Насра[253]. Мы [163] спаслись бегством на гору, находившуюся поблизости, и наши люди взобрались на нее, спешившись и таща лошадей за собой. Я сидел на разбитой кляче и не мог идти. Я стал взбираться на гору, сидя на лошади; склоны горы были покрыты впадинами и острыми камешками, и каждый раз, когда лошадь на них наступала, они осыпались у нее под копытами. Я ударил свою клячу, чтобы заставить ее подниматься, но она не могла и стала сползать вниз, увлекая за собой камни. Я сошел с лошади и поднял ее, а сам стоял на месте, так как не мог идти. Один из воинов спустился ко мне с горы и, схватив меня за руку, втащил наверх, а я тянул свою клячу другой рукой, и, клянусь Аллахом, я не знал, кто это такой, и никогда больше его не видел.

В это тяжелое время искали награды за малейшее благодеяние и требовали за все возмещения. Я как-то выпил у одного тюрка глоток воды и дал ему за это два динара. После нашего прибытия в Дамаск тюрок не переставал заявлять мне о своих нуждах и добивался своих целей благодаря глотку воды, тогда как тот, кто помог мне, был точно ангел, которого великий Аллах, смилостивившись надо мной, послал мне на помощь.

Вот еще пример милости великого Аллаха, о котором рассказал мне Абдаллах «надсмотрщик».

«Однажды я был заключен в тюрьму в Хейзане[254], – говорил он. – Меня заковали в цепи и всячески притесняли, а у дверей тюрьмы поставили сторожей. Я увидел во сне пророка, да благословит его Аллах и да приветствует, который сказал мне: «Разорви цепь и выходи». Я проснулся, дернул за цепь, и она упала с моей ноги. Я встал и пошел к двери, желая открыть ее, но увидел, что она уже открыта. Я прошел мимо сторожей к расщелине в стене и думал, что не смогу просунуть в нее даже руку, однако пролез через нее и упал на кучу навоза, на которой остались следы моего падения и отпечатки моей ноги. Я спустился в долину, окружавшую стены, вошел в пещеру на склоне горы с той же стороны и говорил себе: «Сейчас они выйдут, увидят следы и схватят меня». Но Аллах, да будет ему слава, послал [164] снег, который покрыл эти следы. Сторожа вышли и ходили вокруг меня целый день, и я их видел. Когда же наступил вечер и я перестал опасаться погони, я вышел из пещеры и отправился в безопасное место».

Этот человек был надсмотрщиком на кухне Салах эд-Дина Мухаммеда ибн Айюба аль-Ягысьяни[255], да помилует его Аллах.

Есть люди, которые сражаются, как сподвижники пророка, да будет доволен ими Аллах, ради рая, а не ради корысти или славы. Примером этого может служить следующее.

Когда франкский король аламанов[256], да проклянет его Аллах, прибыл в Сирию, к нему присоединились все франки, которые были в Сирии, и он двинулся на Дамаск[257]. Войска и жители Дамаска выступили сразиться с ним. В числе их были законовед аль-Финдалави и старец-аскет Абдуррахман аль-Хальхули, да помилует их обоих Аллах. Оба они были из лучших мусульман. Когда они приблизились к франкам, законовед сказал Абдуррахману: «Не румы ли это?» – «Конечно»[258], – ответил он. «До каких же пор мы будем стоять на месте?» – спросил законовед, и Абдуррахман воскликнул: «Иди во имя великого Аллаха!» Они выступили вперед и сражались, пока их обоих не убили в одном и том же месте, да помилует их обоих Аллах. [166]

А некоторые люди сражаются из верности. Вот один такой пример. Среди наших солдат был один курд по прозванию Фарис[259], и был он всадник не только по имени, да еще какой всадник! Мой отец и дядя, да помилует их обоих Аллах, участвовали однажды в стычке с Сейф ад-Даула Халафом ибн Мула‘ибом[260], который тогда дурно поступил с ними и предал их. Он собрал и снарядил войско, а они совсем не были подготовлены к тому, что произошло. Причиной этого было то, что он прислал гонца с предложением: «Пойдем в Асфуну[261]! Там франки, и мы заберем их в плен». Наши товарищи прибыли туда раньше него, сошли с коней, направились к крепости и сделали под нее подкоп. Пока они сражались, подъехал Ибн Мула‘иб и забрал лошадей тех из наших товарищей, которые спешились. Между ними и Ибн Мула‘ибом началось сражение, после того как кончился бой с франками. Оно становилось все ожесточеннее, и Фарис-курд бился с особенной храбростью. Он был ранен несколько раз, но не переставал сражаться и получал все новые раны, пока не был ими усеян. По окончании боя мой отец и дядя, да помилует их обоих Аллах, проходили мимо Фариса, которого несли бойцы. Они остановились над ним и поздравили его со спасением. «Клянусь Аллахом, – сказал Фарис, – я сражался не ради спасения! Вы сделали мне много добра и благодеяний, и я никогда не видел вас в такой опасности, как сегодня. Я сказал себе: „Буду сражаться впереди вас, чтобы отблагодарить вас за ваши благодеяния, и буду убит перед вами“.

Аллах, да будет ему слава, предопределил Фарису выздороветь от этих ран. Он отправился в Джабала[262], где находился Фахр аль-Мульк ибн Аммар[263], а франки были в Ладикии[264]. Несколько всадников из конницы [167] Фахр аль-Мулька выступили из Джабала в Ладикию, а всадники Ладикии выступили оттуда, намереваясь сделать набег на Джабала. Оба отряда расположились на дороге, и между ними был пригорок. Один франкский всадник поднялся на пригорок со стороны их отряда, чтобы осмотреть местность, а Фарис-курд влез с другой стороны, чтобы сделать разведку для своих товарищей. Оба всадника встретились на гребне холма и бросились друг на друга. Они одновременно ударили один другого копьями, и оба упали мертвыми. Лошади продолжали бросаться друг на друга на холме, хотя оба всадника были убиты.

В нашем войске был сын этого Фариса по имени Аллан. У него была прекрасная лошадь и отличные доспехи, но он не был похож на своего отца. Однажды на нас напал Танкред, властитель Антиохии, и вступил с нами в бой еще прежде, чем разбил палатки[265]. Этот Аллан, сын Фариса, сидел на хорошей сивой лошади, на одной из лучших лошадей. Он стоял на пригорке, когда один франкский рыцарь напал на него, а он как будто не обратил на это внимания. Франк ударил его лошадь копьем в шею и проткнул ее. Лошадь поднялась на дыбы и сбросила Аллана. Франк поехал обратно, а рядом с ним шла лошадь, у которой в шее торчало копье, и казалось, будто она идет сбоку, гордясь своей прекрасной добычей. [168]