В хорошем управлении большая польза для благосостояния страны. Это видно из следующего случая.
Атабек Зенги, да помилует его Аллах, посватался к дочери правителя Хилята[235]; ее отец умар, и мать управляла областью[236]. Хусам ад-Даула ибн Дильмадж тоже послал к ней сватов дли своего сына, правителя Бадлиса[237]. Атабек с отличными войсками направился к Хиляту, избегая проезжих дорог, чтобы обойти Бадлис. Во время пути он проходил через горы, и мы делали привал, не разбивая палаток, и каждый выбирал себе место на дороге. Наконец мы достигли Хилята, и атабак расположился лагерем вокруг города.
Мы вошли в крепость Хилята и подписали, договор о приданом невесты. Как только дело было решено, атабек приказал Салах ад-Дину[238] взять большую часть войска и идти осаждать Бадлис. Мы вышли с наступлением ночи, а утром были у Бадлиса. Хусам ад-Даула, правитель Бадлиса, вышел и встретил нас на некотором расстоянии от города. Он поместил Салах ад-Дина на площади, прислал ему отличное угощение, выразил готовность служить ему и пил с ним на площади.
«О господин мой, – сказал он, – что ты мне прикажешь? Ты ведь недаром удалился от своих и затруднил [158] себя походом». Салах ад-Дин ответил: «Атабек гневается за то, что ты посватался к девушке, которую он хотел взять в жены. Ты обещал ее родным десять тысяч динаров, и мы хотим получить их от тебя». – «Слушаю и повинуюсь», – ответил Хусам ад-Даула. Он тотчас же доставил ему часть денег и попросил отсрочить уплату остальных до назначенного им дня, и после этого мы возвратились обратно. Его область была в цветущем состоянии от хорошего управления, и он не потерпел никакого ущерба.
Это похоже на то, что случилось с Наджм ад-Даула Маликом ибн Салимом[239], да помилует его Аллах.
Жоселен[240] напал на ар-Ракку и на «Крепость»[241] и занял местности, расположенные вокруг. Он захватил пленных и угнал большие стада и расположился напротив крепости, от которой его отделял Евфрат. Наджм ад-Даула Малик сел в лодку вместе с тремя-четырьмя слугами и переехал к Жоселену через Евфрат. Между ними была давнишняя дружба, и Жоселен был многим обязан Малику. Жоселен подумал, что в лодке едет гонец от Малика, но один из франков подошел к нему и сказал: «Это сам Малик сидит в лодке». – «Это неправда!» – воскликнул Жоселен, но к нему подошел другой воин и сказал: «Малик вышел из лодки. Он прошел мимо меня и идет сюда». Тогда Жоселен встал и вышел Малику навстречу. Он оказал ему почет и возвратил все захваченные стада и пленных, и если бы не разумное поведение Наджм ад-Даула, его область была бы опустошена. [159]
От судьбы не уйдешь
Когда пройдет назначенное время жизни, не будет пользы ни от доблести, ни от силы. Однажды я был свидетелем того, как войско франков пришло к нам, чтобы сразиться. Часть из нас вместе с атабеком Тугтегином[242] направилась к крепости аль-Джиср[243], чтобы осадить ее. Атабек и Ильгази ибн Ортук[244] соединились с франками из Апамеи, чтобы воевать с войсками султана[245]. Военачальник Бурсук ибн Бурсук[246] пришел с этими войсками в Сирию и остановился у Хама в воскресение девятнадцатого мухаррема пятьсот девятого года[247]. Мы же сражались близ стен города с франками и, одержав над ними победу, отогнали их. С уходом франков мы успокоились. Я видел во время боя одного из наших товарищей, которого звали Мухаммед ибн Серайя. Это был юноша, отличавшийся большой силой. [160] На него напал франкский всадник, да проклянет его Аллах, и ударил копьем в бедро, так что копье проникло в тело. Мухаммед схватил копье рукой, когда оно оказалось в бедре, но франк стал тянуть его, чтобы захватить обратно. Мухаммед тоже тянул копье, не выпуская его из рук. Копье вертелось в бедре Мухаммеда, пока не пробуравило его. Мухаммед отнял у франка копье, погубив сначала свое бедро, и через два дня умер, да помилует его Аллах.
Я видел в этот день, находясь на одном из флангов нашего войска во время боя, как франкский рыцарь напал на нашего всадника. Он ударил копьем его лошадь и убил ее, так что наш товарищ оказался на земле пешим. Я не видел, кто это такой, из-за дальности расстояния между нами и направил к нему свою лошадь, боясь за него из-за франка, который его ударил. Копье застряло в теле лошади, и она лежала мертвой с вывалившимися кишками, а франк отъехал на некоторое расстояние, обнажил меч и стоял против нашего товарища. Когда я приблизился к нему, то увидел, что это сын моего дяди Насир ад-Даула Камиль ибн Мукаллад, да помилует его Аллах. Я остановился около него, вынул ногу из стремени и сказал: «Садись!» Когда он сел, я повернул голову своей лошади на запад, хотя город находился от нас к востоку. «Куда ты едешь?» – спросил мой двоюродный брат. «К тому, кто ударил копьем твою лошадь и ранил ее между ребрами», – ответил я. Насир протянул руку, схватил поводья лошади и воскликнул: «Тебе нельзя сражаться, когда на твоей лошади сидят два человека в полном облачении! Когда отвезешь меня в город, возвращайся и сражайся с ним». Я повернул назад, доставил Насира к своим и вернулся к этой собаке, но франк уже вошел в ряды войска. [161]
Помощь Аллаха
Я был свидетелем такого проявления милости Аллаха и его благого попечения.
Однажды франки, да проклянет их Аллах, расположились против нас с конницей и пехотой[248] так, что их отделяла от нас река аль-Аси. Вода в ней поднялась на большую высоту, так что франки не могли переправиться к нам, и мы не были в состоянии переправиться к ним. Франки разбили свои палатки на горах, а часть их спустилась к садам, расположенным в стороне. Там они пустили своих лошадей на скошенное поле, а сами легли спать. Молодые пехотинцы из Шейзара сняли доспехи и, сбросив одежду, взяли мечи, переплыли к спящим франкам и перебили часть их. Остальные франки, в большем числе, бросились на наших товарищей, но те кинулись в воду и переплыли обратно, а франкское войско спустилось с горы, точно поток. Около них была мечеть, которую называли мечетью Абу-ль-Маджда ибн Сумейи. В ней находился человек по имени Хасан Аскет. Он стоял на крыше мечети и усердно молился; на нем была черная шерстяная одежда. Мы его видели, не у нас не было к нему пути.
Франки подъехали к мечети, сошли с коней у ее ворот и поднялись к нему. Мы все говорили: «Нет мощи [162] и силы, кроме как у Аллаха! Они сейчас убьют его!» Но Хасан, клянусь Аллахом, не прервал своей молитвы и не двинулся с места. Франки опустились на землю, сели на коней и уехали, а он все стоял на месте и молился. Мы не сомневались, что Аллах, да будет ему слава, ослепил их и скрыл его от их взоров. Слава всемогущему, милосердному!
Вот еще пример милости великого Аллаха. Когда царь румов[249] осадил Шейзар в пятьсот тридцать втором году[250], из Шейзара вышло несколько пехотинцев, чтобы сразиться с ними. Румы разбили их и часть перебили, а часть взяли в плен. В числе пленников был один аскет из племени Бену Кардус, очень добродетельный человек из вольноотпущенников Махмуда ибн Салиха, правителя Алеппо[251]. Когда румы вернулись, они увели его с собой в плен, и он прибыл в Константинополь. Однажды его встретил там один человек и спросил: «Ты Ибн Кардус?» – «Да», – ответил он. «Пойдем, – сказал человек, – приведи меня к твоему господину». Он пошел с ним и представил его хозяину. Незнакомец стал его опрашивать о цене Ибн Кардуса, и они сошлись на сумме, удовлетворившей рума. Незнакомец заплатил деньги и дал Ибн Кардусу еще немного денег на расходы и сказал: «С этим ты доберешься до своих. Отправляйся и положись на великого Аллаха». Ибн Кардус вышел из Константинополя и пробирался, пока не вернулся в Шейзар. Это пример освобождения, ниспосланного великим Аллахом, и его скрытой милости. Ибн Кардус так и не знал, кто выкупил и освободил его.
