Иоганн попытался объяснить им, что он пришел только затем, чтобы отдать письмо, но они его не слушали. У него мурашки забегали по спине, когда он пошел между ними по мрачному, тускло освещенному коридору. Дверь распахнулась, и они очутились в большом зале; люстры бросали рассеянный свет на громоздкую мебель с резьбой; окна были наглухо задрапированы тяжелыми парчовыми портьерами, спускавшимися с потолка до пола, стены были увешаны старинными картинами с изображением замков и гор. Этот зал и люди в нем напомнили Иоганну гостиную его бабушки во время званого вечера.
Провожатые Иоганна подтолкнули его вперед, и взгляды мужчин, группами стоявших в зале, скрестились на нем. Он ощутил их подозрительность как нечто реальное, но она вмиг рассеялась, когда прозвучали слова:
– Племянник фон Рендта! Он принес пакет.
Незнакомые люди устремились к нему. Они пожимали ему руки. Похлопывали по спине. Протягивали бокалы. В их приветственных возгласах звучали какие-то незнакомые ему акценты. Он смутно понял, что был для них не просто племянником фон Рендта, а символом чего-то очень важного, но чего именно, он не знал.
– Так приятно, что ты сегодня с нами, – прошамкал какой-то старик. – Мы должны поднять тост за братство. – И голосом неожиданно сильным и звучным, он выкрикнул: – Братство!
– Bruderschaft! Testveriseg![19] – скандировали все присутствующие, чокаясь с Иоганном. Но их свирепый тон никак не вязался со значением этих слов.
– Ты должен стать членом нашего клуба. – Старик снял с лацкана своего пиджака значок с буквой, «U» и приколол его Иоганну. – Усташи с радостью принимают тебя в свои ряды.
Иоганна взял за локоть красивый мужчина средних дет с зачесанными назад седеющими волосами.
– Ты всецело завладел новым членом нашего клуба, брат! Он немец и, следовательно, принадлежит также и к нашему венгерскому союзу «Скрещенные стрелы». Твой дядя – наш добрый друг, ты должен носить и нашу эмблему.
И он приколол к другому лацкану Иоганна значок, изображающий крест из стрел.
– Не беспокойся, – сказал он Иоганну, неверно истолковав его растерянность. – В Австралии эти значки можно носить где угодно, говори только, что ты борец за свободу и ни у кого не будет никаких возражений. Они здесь абсолютные невежды и ни в международных организациях, ни в их эмблемах не разбираются. Им лишь бы не свастика. Кретины! Не понимают, что у нас всех одна цель. Дядя тебе дал свастику? Сейчас ты можешь надеть даже ее.
Иоганн покачал головой.
– Ах да, ему, бедняге, видимо, очень плохо. Ну так я сделаю это за него.
Он приколол свастику на галстук Иоганна и отступил на шаг, чтобы полюбоваться ею.
– Не по правилам, конечно, но зато как смотрится! Теперь ты совсем наш.
Все снова подняли бокалы.
– За возвращение на родину!
Иоганн выпил с ними. Старик и венгр взяли его под руки.
– А теперь пойдем, ты должен воздать честь нашим доблестным вождям.
По их знаку раздвинулись широкие двери. Они торжественно провели Иоганна под аркой к задрапированному флагами возвышению перед мраморным камином и остановились, глядя на портрет Гитлера в натуральную величину.
Щелкнули каблуки. В нацистском приветствии рванулись вперед руки, гаркнули голоса:
– Хайль Гитлер!
Иоганн сделал то же самое.
– Они думают, что он умер, – сказал старик, – но он живет и вдохновляет нас на подвиги во имя будущего.
Красные, воспаленные глаза старика наполнились слезами, и, притянув Иоганна к себе, он поцеловал его в обе щеки.
– Как хорошо, что ты с нами! Ты молод, ты наша смена. А здесь… сколько молодых хорватов предают нас. Сколько молодых немцев не оправдывают наших надежд. Молодые венгры не хотят продолжать дело своих героических отцов. Но ты продолжаешь дело своего дяди. Ты пришел к нам. Ты будешь нашим преемником в борьбе, которую мы ведем уже полвека, а если понадобится, будем вести еще пятьдесят лет. Взгляни! Вот наш великий вождь.
Они оба поглядели на портрет рядом с портретом Гитлера. Выбросив руку вперед, старик прокричал:
– La dom Spremi![20] Конечно, твой дядя говорил тебе, что мы, усташи, всегда готовы бороться за родину. Ты знаешь, кто это?
Иоганн отрицательно покачал головой.
– Как? Ты не узнаешь великого вождя нашего народа, Анте Павелича, который был во главе усташей, сражавшихся в Хорватии бок о бок с нацистскими армиями? Увы, его уже нет в живых, но мы продолжаем его дело. – Старик сокрушенно покачал головой. – Недавно мы потеряли девять наших отважных молодцов. Мы их забросили в так называемую Югославию, возложив на них священную миссию – уничтожить Тито и других красных. Но всех наших людей предали, и, боюсь, это сделал кто-то здесь, в Австралии. Вот почему мы должны с большой осторожностью принимать новых членов в наш клуб. А предстоит столько работы. Австралийцы считают, что здесь нам нужно забыть «старые распри», – он усмехнулся. – Они не знают, что мы, усташи, дали клятву быть верными нашему делу до последнего вздоха.
Венгр настойчиво потащил Иоганна от старика.
– Ты должен также приветствовать вождя союза «Скрещенные стрелы», вдохновляющего нас в борьбе.
Он остановился по другую сторону камина, где висел портрет человека с угрюмым лицом.
– Салаши, вождь нашего народа. – И рука венгра взлетела в салюте. – Kitartas![21]
Стоящий рядом мужчина повторил этот жест, проревев:
– Eljen Szalasi![22]
Красивое лицо венгра стало суровым. Он круто повернулся на каблуках.
– Наша страна вправе гордиться своими заслугами. Ты, вероятно, знаешь, что именно Венгрия указала путь Муссолини и Гитлеру, когда даже еще не существовало слова «фашизм».
Старик снова завладел Иоганном.
– Ты не знаком с нашим польским другом? Он был в отряде Лотического, когда твой дядя приехал в Сербию, и они большие друзья.
Поляк вскинул руку.
– Мы счастливы видеть тебя здесь, – повторил старик, – не только ради тебя самого, но и ради твоего дяди. Замечательный человек! Без него у нас не было бы этого клуба. Когда он приехал в Сидней, мы все были разобщены. Мы даже чуть было не забыли о нашей общей цели – возвращении на родину, но твой дядя сумел нас объединить, потому что война связала его узами дружбы со всеми нами.
– Я познакомился с ним еще во время войны, – подхватил венгр. – Его отряд и мои «Скрещенные стрелы» в 1942 году действовали совместно в Ужвидеке – сербы называют его Новым Садом. У твоего дяди было чему поучиться. Этих предателей сербов он знал, как никто, и он показал нам, как надо вести себя с этими бандитами и их отродьем. – Венгр затрясся от беззвучного смеха. – О да, мы умели поставить их на место!
Старик взял Иоганна под руку и ласково сжал его локоть.
– Очень хорошо, что, занимая столь важную должность, ты будешь работать для нас.
Иоганн промолчал, сообразив, что фон Рендт ничего но сказал им о его отказе; сам же он сейчас не посмел и заикнуться об этом.
– Молодые люди вроде тебя столько могут сделать! Тебе не попадался снимок в «Spremnost»?[23] Наши молодцы сфотографировались на армейских танках вместе с австралийскими новобранцами. Это очень-очень ценно для нас, потому что в здешней полиции друзей у нас маловато, и лейбористы требуют, чтобы правительство приняло против нас меры после того несчастного случая с бомбой, когда взрывом ранило одного нашего соотечественника. Он не был членом нашей организации, но для нас этот случай послужил предостережением. – И старик многозначительно ткнул Иоганна под ребро. – Бомбы должны взрываться там, где следует, э? Как, например, та, которая взорвалась в югославском посольстве в Бонне.
