— Неужели просочилось? — Председатель сжал пухлые губы.

— Этого не может быть. Даже в Совете по Намибии с этим планом никто не ознакомлен. Можно предположить лишь одно: когда по решению Генеральной Ассамблеи начал работу специальный комитет, правительство ЮАР просто предугадало такую возможность.

Намибия, некогда называвшаяся Юго-Западной Африкой, в прошлом германская колония, граничащая на севере с Анголой, на востоке с Замбией и Ботсваной, а на юге с Южно-Африканской Республикой, после первой мировой войны по решению Лиги Наций стала подмандатной территорией Южно-Африканской Республики. После второй мировой войны в обстановке усиливающегося движения за освобождение африканских колониальных стран Генеральная Ассамблея вынесла решение о предоставлении ей независимости не позднее 1968 года. Однако Южно-Африканская Республика не признала этого решения и даже урезала автономию коренного населения. Международный суд в Гааге в июне 1971 года вынес решение о незаконности оккупации Южно-Африканской Республикой Намибии, во ЮАР, ссылаясь на свои имущественные права, продолжала оставаться в ее пределах. Организация Объединенных Наций на основании решения о передаче мандата на управление Намибией послала туда своего генерального комиссара. Так Намибия оказалась под двойным управлением.

По решению Генеральной Ассамблеи Замбия, опорный пункт национального движения в Южной Африке, вместе с соседней Танзанией приступила к разработке плана перемещения большого числа японских беженцев «с охранной грамотой» ООН в Намибию, поскольку Намибия де-юре считалась подмандатной территорией ООН. Этот план преследовал две цели: выполнить гуманный долг и дать развивающейся стране хорошо обученных технических специалистов.

— Я думаю, этот вопрос надо в срочном порядке поставить на обсуждение в вашем совете,— сказал председатель Нбаён поднимаясь.— Одновременно и мы постараемся включить его в повестку дня в нашем комитете. Как бы то ни было, давайте обсудим этот вопрос с генеральным секретарем.

Вдруг в холле сделалось шумно. Люди торопливо направлялись к выходу.

— Что случилось? — спросил господин Нбаён проходившего мимо служащего.

— В шесть часов начинается передача через спутник связи,— сказал тот на ходу.— Прямая передача из Японии. Сам Эд Хоркикз отправился на место событий. Говорят, потрясающее.

— Пойдем? — Китова сделал несколько шагов к выходу.

— Постойте.— Нбаён своей огромной рукой схватил советника за рукав.— Взгляните...

В углу холла, куда указывал председатель, он уввдел миниатюрного, восточного вида Мужчину с седеющей головой, который, отвернувшись от потока устремившихся к выходу людей, смотрел в окно на красный как кровь нью-йоркский закат. Его тонкие плечи были бессильно опущены, дужка снятых очков дрожала в руке. Мужчина вытащил из кармана платок и приложил его к глазам.

— Господин Нодзаки, особый член нашего специального комитета»— сказал Нбаён, понизив до шепота свой густой, низкий, характерный для африканца голос.— Только представьте себя в его положении! Гибнет его родина. Территория, на которой из поколения в поколение жили его отцы и праотцы... Горы, реки, джунгли, где спят духи предков, все, все исчезнет... И домашние животные, и птицы, и дикие звери... Дома, деревни, Токио, могилы... И обезьяны, и бегемоты...

— Разве в Японии есть обезьяны и бегемоты? — пробормотал советник Китова, но в его тоне не было иронии. Голос звучал печально и сочувственно.

— Этому старому человеку горько. Это понятно,— сказал Нбаён, кладя руку на плечо советника.— Его соотечественники сейчас мечутся в страхе и ждут... ждут... Матери, дети». А он должен взирать на это из благополучного города, из комфортабельного зала... Смотреть, как все гибнет, да еще вперемежку с коммерческой рекламой?!

— Вы совершенно правы,— согласился Китова.— Телевизор — коробочка, годная только для развлечения. Ну, кинофильмы, комедии, но репортажи с места трагических событий». В нашей стране встал вопрос, следует ли передавать по телевидению речь президента. Обсуждают, способны ли граждане в полной мере воспринять речь главы государства, когда он говорит с телеэкрана...

— Давайте подойдем к нему.— Председатель потянул советника за рукав, увидев, что старый Нодзаки прячет платок в карман.— Только без утешений. Он — мужчина. Спросим его мнение о нашем проекте.

Когда они подходили к стоящему у окна старику, из коридора донеслись голоса:

— Какой район, говорили, тонет?

— Кажется, Сикоку.

Первая катастрофа произошла тридцатого апреля в пять часов одиннадцать минут утра. Обрушилась она на край Кинки. В этот же день впервые в истории сейсмических наблюдений в западном секторе Атлантического океана был зарегистрирован новый вид землетрясения, который получил название «землетрясение со сверхобширным эпицентром».

Конец апреля. «Золотая неделя», как называют это время в Японии. Люди тянутся к солнцу, к вешней зелени и большими компаниями выезжают на природу. Радость бьет через край. Так бывало из года в год, так было и в прошлом году. А сейчас...

Понурые, измученные, бледные от страха и. голода люди бесконечной вереницей днем и ночью шли по дорогам; Тащили на спинах младенцев, вели за руки детей чуть постарше, волочили домашний скарб — кто сколько мог захватить. Они шли на сборные пункты. Пользоваться собственными машинами было запрещено. Беженцев перевозили в организованном порядке на малогабаритных судах, по железной дороге, в ав-бусах, грузовиках и такси. Транспорт работал круглосуточно, доставляя народ со сборных пунктов на аэродромы и в морские порты. А землю трясло и трясло. Происходили обвалы и оползни, рушились здания. Бульдозеры расчищали дороги.

Из тридцати миллионов населения шести префектур края Кинки с первого по тридцатое . апреля воздушным и водным транспортом за границу было эвакуировано три с половиной миллиона человек. Почти все новые аэропорты уже были залиты водой, и старый аэропорт Итами героически принял на себя основную нагрузку. От землетрясения там пострадали взлетные полосы и диспетчерский радиолокатор, но благодаря самоотверженной работе, невиданной со времен «Экспо-70», к рассвету первого апреля все было восстановлено. Аэропорт теперь мог принимать тяжелые трансконтинентальные самолеты.

В Итами удалось собрать весь персонал с ныне закрытых западнояпонских аэродромов, й с третьего апреля перешли на круглосуточный режим работы. Ежедневно взлетало и садилось до пятисот самолетов.

План эвакуации морским путем тоже не выдерживался. Причалы выходили из строя один за другим. Посадку приходилось совершать в открытом море. В Осаке районы Коно-хана и Тайсё целиком оказались под водой, причал Бэнтэн тоже погрузился на дно, посадка на океанские суда производилась теперь в верховьях рек Адзи и Синъёдо или в портах города Сакаи. В префектуре Хёго уцелел только Старо-Кобэский порт, однако у остальных причалов удалось соорудить плавучие пристани. Особенно сильно пострадали порты в префектурах Вакаяма и Миэ, их пропускная способность составляла теперь лишь десятую долю прежней. И все-таки посадка беженцев шла днем и ночью при помощи десантных судов сил самообороны, плоскодонных рудовозов и даже надувных лодок. При этом использовалась вся береговая линия и устья множества рек. В течение месяца было эвакуировано три миллиона двести тысяч человек. Это уже почти приближалось к запланированной норме. Полагали, что за десять месяцев край Кинки справится со своей задачей, Но эвакуационный штаб Кинки продолжал работать с неослабевающим напряжением, чтобы в мае превысить это количество, а в самые напряженные моменты довести число эвакуированных до полумиллиона. Кроме того, штабу Кинки было поручено эвакуировать часть населения префектур Окаяма и Токусима, и штаб, предвидя уменьшение воздушных перевозок в период дождей в июне и перевозок на всех видах транспорта из-за тайфунов в августе — сентябре, намеревался в остальные месяцы резко повысить количество эвакуируемых.