— Цветочки... пробормотал профессор,— по его заросшему щетиной лицу стекал дождь.— Это еще только цветочки...

— Что там с нашими?..— пробормотал Катаока.— В нашей конторе...

— Да, в самом деле? Как там Ямадзаки и Ясукава? — тихо проговорил Юкинага.— Удалось ли им спастись?..

Жуткая дождливая ночь, ночь разрушений, пожаров и цунами кончилась. Ливень немного смыл грязь, и обнажились страшные останки столицы. Пожары в прибрежном районе все еще продолжались, густо-черный дым, словно гигантский дракон, стелился низко над морем.

Онодэра вместе с профессором Тадокоро и Юкинагой вылетел из Йокосуки на вертолете — их срочно вызвали в канцелярию премьер-министра. Сейчас он смотрел из окна вниз на страшную картину разрушений. Над Иокогамой, Кавасаки и столицей кое-где еще поднимался дым с дотлевавших пожарищ. Эта огромная зона, где было сосредоточено двадцать процентов населения Японии, в неправдоподобной тишине простиралась сейчас под ясным голубым небом с редкими кучевыми облаками. На первый взгляд, с высоты, все казалось обычным, если не считать все еще горящего прибрежного района. Кое-где виднелись уцелевшие высотные здания и башни. Но стоило вглядеться внимательнее^ как тут же обнаруживались жуткие следы жестоких когтей гигантского и мгновенного бедствия.

Без конца и края сплошными рядами тянулись развалины. Разрушенные и полуразрушенные здания. Безобразные тёмные пятна пожарищ. На улицам и шоссе закопченные искореженные скелеты машин. Почерневшие от огня зевы тоннелей.' Блестящие черные глыбы расплавившегося асфальта. Онодэра еще из вчерашних новостей знал, что на шоссе Токио — Нагоя сообщение прервано из-за провала в почве.

Большинство крупных заводов сохранилось. Но почти все нефтеперерабатывающие предприятия сгорели или взорвались. Лишь кое-где торчали чудом уцелевшие ректификационные колонны и части трубопроводов. На улицах уже появился народ. Водовозные машины пожарной охраны и сил самообороны, с трудом преодолевая завалы, добрались до жилых районов. Люди с ведрами стояли в очереди за водой.

На взлетной полосе «А» аэропорта Ханэда виднелись обломки самолета DC-8. Прибрежные взлетные полосы были под водой. Пожар в хранилищах горючего уже погасили, но как печально выглядел весь аэропорт! Не скоро его восстановят... Еще более трагическое зрелище являли собой земли по соседству с Ханэдой, когда-то с большим трудом отвоеванные у моря. У Онодэры больно сжалось сердце — сейчас все они превратились в огромное тускло поблескивающее болото. Среди опор монорельсовой дороги и скоростной магистрали застряли лихтеры и грузовое суда средней величины. Кое-где из воды торчали рухнувшие, вставшие дыбом пролеты мостов с зацепившимися за барьер грузовиками и фургонами. Прямо в воздухе висел поезд монорельсовой дороги. Что стало с его пассажирами?..

Над пригородным дворцом Хама, затопленным морской водой и нефтью, лениво расстилался дым. Далее стали попадаться накренившиеся и потрескавшиеся, но сохранившие форму пакгаузы и другие строения. Вон здания высотных отелей, торговых центров, Токийская башня, небоскреб Касумигасэки...

— Район Тиёда пострадал совсем мало...— сказал Онодэра возбужденно.— А по второй магистрали Токио — Иокогама идут машины!

Над разрушенной столицей голубело ясное осеннее небо. Город постепенно оживал, начинал двигаться. Бульдозеры расчищали завалы. Тянулась вереница грузовиков, должно быть, они везли медикаменты для оказания первой помощи пострадавшим. Навстречу им шли грузовики и автобусы сил самообороны, полные людьми, наконец-то обретшими «ноги», чтобы добраться домой... «Да, японцы привыкли к бедствиям»,— пробормотал про себя Онодэра, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Один немец, посетивший Японию . в последние годы сёгуната и бывший свидетелем большого пожара в Эдо, писал: «...Люди, у которых дома сгорели дотла, не предаются горю, они почти веселы: стучат молотками, сооружая себе новые жилища, а кругом еще догорает огонь пожара...»

Но на этот раз масштабы бедствия слишком велики. Как поведут себя люди, когда пройдет первая, «традиционная» реакция, когда станут известны истинные размеры несчастья й во весь рост встанут огромные проблемы восстановления. И сколько это будет длиться. Да к томуже, если случится еще что-нибудь.*.

— Правительственное сообщение...— сказал слушавший приемник Юкинага.— Число погибших предположительно превышает два миллиона человек... Общая сумма ущерба, по-видимому, составит более десяти триллионов иен...

— А это что такое? — спросил Онодэра, глядя вниз на высотные здания, с которых время от времени падали какие-то сверкающие предметы.

— Оконные стекла. Они продолжают падать и после землетрясения...— сказал профессор Тадокоро, не оборачиваясь.— Во время большого землетрясения в Перу из-за этих стекол тоже много людей погибло*...

Как раз под этим вертолетом, уже начавшим снижать скорость, едва волоча отяжелевшие ноги, шел Ясукава. Лицо наполовину в запекшейся крови, пиджак и брюки превратились в лохмотья. Очень сильно болела голова...

Прошлой ночью, каким-то чудом выбравшись из здания, он — возможно, в поисках Ямадзаки — стал продираться сквозь толпу, стукнулся о валявшийся на пути фонарный столб или еще обо что-то, упал, и по нему прошли люди... Очнувшись, Ясукава обнаружил, что находится на кладбище Аояма. Кругом было много народу, люди сбежались сюда целыми семьями. При каждом новом толчке раздавались испуганные возгласы. Ему стало дурно, и он опять потерял сознание. Его привел в чувство дождь. Кругом уже никого не было. О нем позабыли...

Он встал и побрел, дрожа под дождем.

— Холод-то какой,— бормотал Ясукава.— Страшный холод...

Прислонившись к стене какого-то здания, он заплакал.

— Вы ранены? — спросил совсем рядом молодой женский голос. Вспыхнул огонек зажигалки.— Вам далеко до дому?

— Да вот не знаю,— сказал Ясукава.— Я плохо себя чувствую.

— На проспект Аояма прибыл спасательный отряд.— Огонь зажигалки погас, голос стал удаляться.— Идите туда, там вам помогут...

Ясукава вспомнил об этом, когда вновь пришел в себя.

Уже светало. Чувствовал он себя отвратительно. «Проспект Аояма...» — мелькнуло в сознании. Он поднялся и noшел. А что там» на проспекте Аояма?..

По проспекту он добрел до Акасаки, но никак не мог понять» где находится. Улицы Хитоцуки-дори больше не существовало — она сгорела дотла. У входа в подземку лежали трупы. Но эта кошмарная картина казалась ему лишь грустной и непонятной. Что тут?.. Почему он здесь очутился?.. Куда теперь идти?

И потом... сам-то он кто?

На секунду он остановился, но тут же неверной походкой поплелся дальше.

— Ну и ладно... ну и хорошо...— бормотал он.— Ничего не хочу, ничего...

Уже на следующий день после землетрясения начались восстановительные работы. Но все, кто имел к ним непосредственное отношение, по мере выяснения размеров ущерба начали испытывать леденящий душу ужас.

Только в одном Токио насчитывалось полтора миллиона погибших и пропавших без вести. Сгорели, отравились ядовитыми газами в нижнем городе, погибли на транспорте и под руинами, растоптаны обезумевшей толпой... А вместе с теми, кто погиб в префектурах Тиба и Канагава и в восточной части Сидзуока, где особенно свирепствовало цунами, в префектурах Ибараги и Сайта-ма, число жертв перевалило за два с половиной миллиона. Таким образом, мгновенно погибло свыше двух процентов населения Японии.

Во время Великого землетрясения Канто в сентябре 1923 года население Токио составляло немногим более двух миллионов двухсот тысяч человек, из которых погибло сто тысяч. По сравнению с тем временем сейчас население столицы увеличилось примерно в пять раз, а плотность его в двадцати трех районах по сравнению с эпохой правления императора Тайсё была просто неправдоподобной. Особенно в районе Тиода, где плотность населения днем была в шесть раз больше, чем в ночные часы, и в Центральном районе — в четыре раза больше. Степень скопления автомобилей и сосредоточения горючих материалов тоже не шла ни в какое сравнение с двадцатыми годами. Районы Синдзюку, Икэбукуро и Сибуя, сравнительно мало пострадавшие при первом землетрясении Канто, на этот раз понесли большие потери от пожаров.