Но вот была подана первая перемена, и Надя, протягивая Марис корзиночку с хлебом, сказала:

– Ты уже слышала про Говарда Бэнкрофта? Ужасная история!..

На этот раз ей удалось добиться реакции. Отказавшись от хлеба, Марис печально покачала головой:

– Действительно, это большое несчастье для всех нас! Я узнала о том, что случилось, только вчера вечером, когда вернулась из поездки.

– Сколько лет он возглавлял ваш юридический отдел? Десять? Двадцать?..

– Точно не знаю, но наверняка больше тридцати. Когда я родилась, Говард уже был нашим старшим юрисконсультом.

– А почему он покончил с собой? У тебя есть какие-нибудь предположения?

– Надя, я…

– О, это не для моей колонки. В газетах уже писали о том, что с ним произошло… – Надя нарочито вздрогнула. – Прямо жуть берет!.. А вот в вашем официальном бюллетене почему-то ничего не говорится о том, как он умер, – все больше о том, сколько Говард Бэнкрофт сделал для «Мадерли-пресс». Это, знаешь ли, наводит на размышления…

Говарда Бэнкрофта нашли в его автомобиле, припаркованном в двух кварталах от дома на Лонг-Айленде, где он жил. Старый юрист выстрелил себе в рот из пистолета крупного калибра, поэтому от его головы почти ничего не осталось.

– У вас, в «Мадерли-пресс», очень дружная команда, – продолжала Надя. – Неужели никто ничего не знал, не заметил? Ведь должны же быть какие-то тревожные признаки…

– Нет. – Марис с горечью покачала головой. – Скорее, наоборот… Как раз в тот день Ной был у Говарда незадолго до того, как… все это случилось. Он сказал, что Говард Бэнкрофт выглядел как обычно. Его многие уважали и любили, и не только у нас. В еврейской общине Нью-Йорка он был весьма заметным человеком и даже возглавлял общество переживших холокост. Я даже не представляю, что могло толкнуть его на столь отчаянный шаг!

Принесли главное блюдо, и обе женщины обратились к менее мрачным темам. Марис заговорила о книгах, которые «Мадерли-пресс» подготовило к изданию этой осенью.

– Я уверена, новый сезон будет для нас очень успешным, – сказала она. – Может быть, даже самым успешным за последние пять лет.

– А могу я процитировать эти слова в своей колонке?

– Пожалуйста…

Надя достала из сумочки блокнот, с которым никогда не расставалась, и попросила Марис перечислить хотя бы некоторых авторов, чьими произведениями «Мадерли-пресс» собиралось облагодетельствовать читающую публику. Сделав необходимые пометки и убрав блокнот, она отправила в рот изрядный кусок морского окуня, зажаренного на овощной подушке.

– А что ты можешь рассказать о проекте, ради которого ездила в Джорджию? – спросила она.

– Ничего, – ответила Марис. Надя даже перестала жевать.

– Почему?

– Потому что этот проект не подлежит оглашению. Кроме того, я связана определенными обязательствами…

– Потрясающе!.. – воскликнула Надя. – Мои читатели обожают разного рода издательские секреты.

– Но это действительно секретный проект, и таковым он должен остаться, – предупредила Марис. – Ты не должна о нем даже упоминать.

Задумчиво глядя на Марис, Надя сделала глоток вина из бокала.

– Ты разбудила мое любопытство, – проговорила она. – И профессиональное, и человеческое… Может быть, хотя бы намекнешь?

– Нет, – отрезала Марис.

– Скажи хотя бы, что это за автор, с которым ты работаешь!..

– Автор тоже пожелал оставаться неизвестным, и я ему это твердо обещала. Это, кстати, тоже не для публикации. Его настоящее имя знаю только я, так что можешь даже не пытаться выудить что-то из сотрудников издательства.

– Его и правда никто не знает? Совсем-совсем никто?

– Я не говорила, что это «он».

– Да, да, ты не говорила. Значит, это «она»?

– Это значит, что я не хочу об этом говорить.

– И все же я почему-то уверена, что это мужчина… – Надя вздохнула почти жалобно. – Марис, пожалуйста, расскажи мне хоть что-нибудь! Хотя бы по старой дружбе, а?

– Разве мы друзья? С каких это пор?!

Тон, каким она это сказала, застал Надю врасплох. Резкое заявление Марис круто изменило тему беседы, и анонимный автор из Джорджии оказался забыт. Наде, впрочем, удалось сохранить на лице улыбку.

– Это правда, Марис, – согласилась она. – Мы действительно относились друг к другу довольно прохладно – ведь нам обеим надо было делать карьеру, а это отнимает очень много времени и сил. Но я хотела бы изменить это положение. Нам надо лучше узнать друг друга и…

– Мы никогда не будем друзьями, Надя.

И снова прямота Марис заставила Надю сбиться с мысли.

– И… почему, можно узнать?..

– Потому что ты хочешь соблазнить моего мужа.

Эти слова произвели на Надю еще более сильное впечатление. Оказывается, Мисс Добродетель была не совсем близорука и обладала довольно острой интуицией. Кроме того, Марис только что продемонстрировала характер, какой трудно было заподозрить в избалованной папенькиной дочке. Что ж, откровенность за откровенность…

Отбросив всякое притворство, Надя посмотрела на Марис в упор:

– Не понимаю, почему это тебя так удивляет. Твой Ной – весьма привлекательный мужчина.

– Но он женат!

– Ну, меня это никогда не останавливало.

– Да, я наслышана…

Вместо того чтобы обидеться, Надя расхохоталась.

– Я рада. Ничто так не содействует популярности, как хороший скандал! – заявила она и, отпив из бокала еще глоток, принялась водить по его краю пальцем. Одновременно она продолжала исподтишка разглядывать соперницу. Прямота и непосредственность всегда восхищали Надю, но ей и в голову не могло прийти, что Марис будет держаться с ней до такой степени откровенно.

Потом Надя подумала, сумеет ли Марис сохранить хладнокровие, если прямо сейчас она возьмет да и признается ей в своих шашнях с Ноем. А соблазн был велик. Наде очень хотелось посмотреть, как будет выглядеть холеное личико этой примерной женушки, если она подробно, шаг за шагом расскажет, что они с Ноем вытворяли накануне вечером на ковре в ее гостиной. Надя готова была спорить на что угодно, что, несмотря на всю ее выдержку, Марис вряд ли удастся сохранить спокойное выражение лица.

Но в конце концов Надя все же решила, что поступить так было бы с ее стороны неразумно. Когда-нибудь потом она попробует привести свой план в исполнение, но не сейчас. Сейчас слишком многое было поставлено на карту, слишком многое зависело от того, как долго представители семейства Мадерли будут оставаться в блаженном неведении. И, совладав с собой, Надя поинтересовалась небрежно:

– А ты не пробовала поговорить об этом с Ноем?

– Как ни странно, пробовала.

– И что он сказал?

– Он сказал, что ты интересуешь его только с точки зрения бизнеса. Ной считает твою колонку «Поговорим о книгах…» достаточно влиятельной, поэтому предпочитает не портить с тобой отношений. Вот почему он принимает участие в твоих сомнительных… интригах.

Надя пожала плечами:

– Что ж, всего, что у меня есть, я действительно добилась благодаря умению использовать людей в качестве источников информации. А они, в свою очередь, используют меня для достижения известности. Когда твое имя на слуху, карьеру делать не в пример легче. Согласись, ведь есть же разница между мистером Смитом, который зашел с улицы, и тем самым мистером Смитом, о котором снова писали в колонке «Поговорим о книгах…»! Ной это понимает и… иногда помогает мне.

Так она танцевала вокруг истины, избегая как лжи, так и всей правды, надеясь, что Марис этим удовлетворится. Сделка с «Уорлд Вью» была слишком важна, и ни Наде, ни Ною не нужны были лишние проблемы.

Воспользовавшись молчанием Марис, Надя быстро сказала:

– Я рада, что мы выяснили этот вопрос. Не хочешь ли еще кусочек окуня?

– Нет, спасибо.

– Но он и вправду очень вкусен, а я уже наелась.

На самом деле Надя все еще была голодна, однако она отодвинула тарелку, притворившись, будто не может проглотить ни кусочка. Несмотря на недавнюю операцию липосакции, ее бедра и ляжки снова начали обрастать жирком, и Надя старалась учитывать каждую калорию. Физические упражнения были единственной разновидностью веры, которую она готова была исповедовать, и она действительно ее исповедовала, ежедневно доводя себя гимнастикой до полного изнеможения. Ной посмеивался над ее жестким спортивным режимом, утверждая, что лучшая аэробика – это постель. И он был совсем недалек от истины, так как в глубине души Надя считала секс чем-то очень близким к занятиям фитнессом. Во всяком случае, она точно знала, сколько килокалорий сгорает в организме за одно соитие.