– Позволю себе напомнить, что это не светский прием и не семейный завтрак. Мы здесь по делу.
– А жаль… – Майкл принялся собирать пустую посуду и составлять обратно на тележку. – Мне не часто удается поболтать с приличным человеком.
– А я, по-твоему, неприличный?
– Не особенно.
Рассмеявшись, Паркер скомкал салфетку и ловко закинул ее на тележку.
– Ладно, тащи это все на кухню и возвращайся скорее. Ты уже показал Марис, какой ты щедрый и гостеприимный хозяин, но я-то знаю: тебе не терпится узнать, что она скажет о моей «Зависти».
Майкл вышел, что-то бормоча себе под нос, а Паркер повернулся к Марис.
– Готов спорить на что угодно, этот не слишком лестный монолог посвящен мне, – сказал он, как только Майкл исчез в кухне и не мог их услышать.
– Он – твой родственник? – поинтересовалась Марис.
– Не по крови.
– Но он тебя любит.
Паркер остро взглянул на нее, но, когда он увидел, что Марис не пытается язвить, выражение его лица несколько смягчилось. Несколько секунд он раздумывал, потом медленно кивнул:
– Да, пожалуй. Я думаю, можно и так сказать…
– Разве ты никогда об этом не задумывался?
– Задумывался, но… не такими словами.
– Майкл всегда заботился о тебе?
– Нет, не всегда.
– Я имела в виду после… после несчастного случая…
– Несчастного случая?!
Марис указала на его инвалидное кресло:
– Мне показалось…
– С чего ты взяла, что это был несчастный случай?
– Разве с тобой произошло что-то другое?
Из кухни появился Майкл, но, почувствовав, что мешает серьезному разговору, нерешительно остановился на пороге. Паркер махнул ему рукой. На этот раз он был почти благодарен ему за невольное вмешательство. А может – и даже скорее всего! – вольное. Мало что ускользало от внимания Майкла Стротера.
Набрав полную грудь воздуха, Паркер медленно выдохнул и повернулся к Марис, которая села на плетеный диванчик в углу, предварительно сдвинув в сторону несколько географических атласов.
– О'кей, давай с этим кончать, Марис. Что ты хочешь сказать?
Она рассмеялась.
– Это не суд, и я не судья, – сказала она.
– Нет?
– Совсем нет. Но свое мнение у меня имеется, и я хотела бы его высказать. То, что я прочла, мне понравилось. Очень понравилось… – Она замолчала, переводя взгляд с него на Майкла и обратно.
– Что-то мне подсказывает, что следующее предложение ты начнешь с большого-пребольшого «но»… – заметил Паркер. Он старался говорить шутливым тоном, но голос его чуть заметно дрожал, и Марис снова улыбнулась.
– То, что я держу в руках, – только набросок, Паркер. Превосходный набросок, и все же это не совсем…
Майкл негромко кашлянул и, опустив голову, уставился на мыски своих кроссовок.
– Набросок?
– Именно… – Марис облизала пересохшие губы. – Да, написано очень хорошо, просто великолепно написано, но… Ты скользишь по поверхности, даешь только контуры, общие описания событий, тогда как они должны быть глубже, рельефнее.
– Понятненько…
– Да нет же, Паркер, это совсем неплохо, просто…
– Ты хочешь сказать – хуже некуда? – развернув кресло, Паркер покатился к стеклянной стене и остановился там спиной к Марис, неотрывно глядя на побережье, где легкие волны накатывались на песчаный пляж. На Санта-Анне сильный прибой случался крайне редко, и берег не был обезображен волноломами, дамбами и прочими инженерными сооружениями, уродующими континентальное побережье возле портов и поселков.
– Я вовсе не разочарована тем, что я прочла, – сказала за его спиной Марис. – Скорее наоборот…
В наступившей неловкой тишине ее негромкий голос прозвучал робко, почти испуганно. Из кухни доносился шум воды – там работала посудомоечная машина, но это был единственный звук, нарушавший безмолвие большого дома.
Неожиданно плечи Паркера начали трястись, и он поспешно закрыл ладонью рот, стараясь заглушить рвущиеся из груди звуки.
– О, Паркер, пожалуйста, не надо! – воскликнула Марис. Теперь она действительно не на шутку испугалась.
Этого он уже не выдержал. Повернувшись к ней вместе с креслом, Паркер захохотал во все горло. К нему немедленно присоединился Майкл.
Марис ничего не понимала.
– Твоя взяла, старый черт! – выдавил наконец Паркер. – С меня пятьдесят баксов.
– Я же говорил, – откликнулся Майкл, довольно хихикая. – Интуиция никогда меня не подводила!
Марис вскочила с дивана и с гневом посмотрела на обоих. Уперев кулаки в бока – чего, строго говоря, ей делать не следовало, так как тонкая блузка на груди тотчас натянулась, и мокрые кружева под ней обозначились яснее, – она сердито сказала:
– Несомненно, речь идет о какой-то очень веселой шутке! Не хотите ли посвятить меня в подробности, чтобы и я могла посмеяться вместе с вами?
– Это не шутка, Марис. – Майкл перестал смеяться, и на лице его даже появилось виноватое выражение. – Это было… гм-м… что-то вроде эксперимента. Лучше сказать – испытания.
– Испытания?
– Несколько месяцев назад мы прочли о вас статью в одном профессиональном журнале. Мне показалось – вы действительно отличный редактор и знающий издатель. А Паркер начал спорить, что вы, скорее всего, ничего особенного собой не представляете и что статью заказал ваш отец…
– Я сказал не «заказал», а «заплатил», – вставил Паркер. – Он заплатил за публикацию. А потом ваш отдел рекламы состряпал хвалебную статью, в которой тебя превозносили до небес.
– Да, – с несчастным видом согласился Майкл. – Уж очень вас в ней хвалили, Марис!.. Вот Паркер и завелся. Он сказал, что своей репутацией вы, без сомнения, обязаны деньгам своего папеньки и что вы выглядите слишком молодой и… гм-м… неопытной…
– Я сказал – «глупой», – снова поправил Паркер.
– …Чтобы отличить хороший текст от плохого, и что вы, наверное, не читаете ничего, кроме журнальных статей…
– О себе, – ввернул Паркер.
– Еще он сказал, – продолжил Майкл, бросив на него предостерегающий взгляд, – что хорошим книгам вы предпочитаете хороший… гхм!..
– Подберите нужное слово и заполните пропуск! – с блаженной улыбкой заключил Паркер.
Все это Марис выслушала молча, и на ее лице не дрогнул ни один мускул. Наконец она повернулась к Паркеру, и он сразу понял, что, когда в книгах пишут «ее глаза метали молнии», это не просто метафора.
Глаза у Марис были серовато-синими – совсем как грозовые тучи, которые внезапно наползают с запада жарким летним полднем, закрывая солнце. Обычно они были спокойны, но могли отражать и гнев, и ярость. Сейчас ее глаза потемнели, словно туча, готовая метнуть вниз жаркую молнию.
– По-моему, ты обиделась, – спокойно заметил Паркер, небрежно пожимая плечами. – Но припомни: я сделал все, что только было в моих силах, чтобы помешать тебе приехать сюда. Но ты все равно притащилась… Когда вчера вечером я, – он покосился на Майкла и решил не упоминать про поцелуй, – пытался убедить тебя уехать, ты не послушалась.
Но этих объяснений было явно недостаточно, чтобы Марис простила его.
– По-моему, ты законченный сукин сын! – отчеканила она.
– По большей части – да, – согласился Паркер и скромно потупился.
– Ты пытался меня проверить!
– Грешен, – согласился Паркер. – Пытался.
– И если бы я начала хвалить твою рукопись, ты бы понял, что я лгу…
– Или что ты – паршивый редактор.
– Я-то знал, что это не так, – вмешался Майкл, стараясь как-то смягчить ситуацию. – Мне приходилось читать книги, которые редактировали вы, Марис. Вот почему я сказал Паркеру, что его мнение о вас как о неопытном или неумелом редакторе является ошибочным. Когда же он предложил поспорить на пятьдесят долларов, я согласился… – Он слегка пожал плечами. – Это был верный выигрыш, я ничем не рисковал.
Марис кивнула в знак того, что слышала, однако гнев ее нисколько не остыл. Впрочем, на Майкла она почти не сердилась – больше всего ее пил Паркер, который сидел в своем инвалидном кресле и улыбался довольной улыбкой крокодила, который только что проглотил гнездо болотной уточки вместе с утятами. Несомненно, он продолжал поддразнивать ее, и Марис решила – это не должно сойти ему с рук. Она готова была сказать ему какую-нибудь резкость, но не знала – какую; пока же она раздумывала, Паркер спросил:
