Это был один из тех дней, когда слова просто не желали ложиться на бумагу.

Рурк сжал голову руками, стиснул ее как тыкву, словно надеясь выдавить застрявшие где-то глубоко в мозгу слова. Тщетно. Ничего не выходило, хоть тресни! За весь сегодняшний день к рукописи добавилось всего два с половиной предложения. Ровно восемнадцать слов. Курсор компьютера словно прилип к экрану, и вот уже часа три не двигался с места, нахально подмигивая незадачливому сочинителю.

– Издеваешься, гад?.. – прошептал Рурк и, склонившись к клавиатуре, напечатал: «Трава зеленая». Потом подумал и прибавил: «Небо – голубое». – Видал, сукин ты сын? – сказал он, откидываясь на спинку стула. – Ведь могу, если захочу!..

Но это его не утешило, так же как и мысль о том, что вчерашний день был гораздо более продуктивным, чем сегодняшний. Вчера у него был выходной, и Рурк просидел за компьютером шестнадцать часов подряд, практически без еды и питья, отрываясь от работы только по нужде. Вчера он написал двадцать страниц – двадцать превосходных страниц, если быть откровенным, но, проснувшись сегодня утром, обнаружил, что ночью какие-то злые духи проникли к нему в голову и похитили вдохновение, заполнив извилины в мозгу какой-то бездарной жвачкой.

Как еще объяснить столь внезапное исчезновение способности писать, Рурк не знал, хоть убей.

Его разочарование было столь глубоким, что он даже подумывал о том, чтобы плюнуть на все, вырубить компьютер и пойти прогуляться – побывать в кино, искупаться или порыбачить. Обычно Рурк не давал себе послаблений, опасаясь, что со временем это может войти в привычку. Было очень соблазнительно, уперевшись в глухую стену, немного отступить, чтобы потом попробовать снова, но Рурк знал, что временный писательский «затык» может стать постоянным, и тогда ему придется всерьез подумать о школе барменов или чем-то подобном.

Именно такие соображения удерживали его за столом в дни, когда работа «не шла» и мигающий курсор на экране надолго застревал на одном месте.

– Рурк!

На первом этаже громко хлопнула входная дверь, и на лестнице послышались торопливые шаги Тодда. В последнее время он работал и когда в ресторане наступал час обеда, стараясь заработать побольше денег. И по совести сказать, Рурк был только рад этому обстоятельству. Когда приятеля не было дома, ничто не отвлекало его, ничто не мешало сосредоточиться на работе.

За спиной Рурка раздался шум, и, обернувшись, он увидел Тодда, который стремительно ворвался в комнату.

– Что стряслось? Наш дом горит? Хотел бы я, чтобы это случилось!

– Нет. – Тодд с трудом перевел дух. – Просто я… Я ее продал.

– Кого – ее? Свою машину? – Рурк с интересом поглядел на приятеля. В последнее время Тодд постоянно жаловался на свою «Тойоту» и грозился продать на металлолом.

– Нет! Я продал рукопись! – Щеки Тодда горели, глаза сверкали, а улыбка сгодилась бы для рекламы зубной пасты «Колгейт», но Рурк ничего этого не замечал и сидел оглушенный новостью.

– Ты слышал, что я сказал?! – Тодд схватил его за плечи и встряхнул. – Я загнал свою рукопись!.. И за отличные бабки! Рурк отодвинул стул и медленно поднялся.

– Я… Это просто отлично… Я не знал, что ты… Когда ты успел?

Тодд на секунду смешался, однако его улыбка осталась все такой же победоносно-ликующей.

– Я ничего тебе не сказал, потому что… В общем, с месяц назад я отправил ее еще в одно издательство, а тебе ничего не говорил, потому что думал… нет, я был просто уверен, что получу отказ. А сегодня – меньше часа назад – позвонили мне прямо на работу и…

– Ты дал издателю телефон ресторана?

– Ну да!.. В сопроводительном письме я перечислил все контактные телефоны… просто на всякий случай, понимаешь?! И вот сегодня старший менеджер клуба – ну, тот «голубенький», который нас обоих терпеть не может, – подходит ко мне и говорит, что меня просят к телефону в его офисе. Пока я туда шел, он успел раз пять мне объяснить, что это служебный телефон, что личные разговоры по нему вести не разрешается и чтобы я говорил не больше трех минут. – Тодд фыркнул. – Это он для пущей важности – чтобы все думали, будто у нас клиентов навалом, но на самом-то деле последнюю машину я отогнал на стоянку с полчаса назад. В общем, я думал, это звонишь ты или кто-то из девочек… – Для Тодда соседки-стриптизёрши давно стали просто «девочками». – Знаешь, у них ведь постоянно то унитаз засорится, то лампочка перегорит, то еще что-нибудь… Но вместо них – вместо них, Рурк, я услышал незнакомый мужской голос. Этот парень назвался редактором и сказал, что он, мол, прочел мою рукопись и она оказалась ему «по кайфу». Вот ей-богу не вру – так и сказал!.. Короче, он намерен ее издать и хочет обсудить со мной финансовые вопросы. Сперва я едва не обделался от радости, а потом подумал, что, может быть, ты… или этот жирный педик-управляющий решили надо мной подшутить. Но нет – слышу, этот парень начинает рассказывать про мою книгу, называет героев по именам и все такое… Он предложил мне гонорар сто тысяч или около того, но я сразу смекнул, что это он только так, для затравки, и что если поторговаться как следует, то можно слупить с них и больше…

Тодд надул щеки, потом ударил по ним ладонями и, с шумом выпустив воздух, рассмеялся.

– Ты меня слушаешь или нет?! – спросил он. – Может, до тебя еще не дошло? До меня так точно нет. Я продал свою первую книгу – подумать только! Самому не верится!

Рурк шагнул навстречу приятелю и, заставив себя улыбнуться, обнял его за плечи, а потом хлопнул по плечу:

– Прими поздравления, старик!

– Спасибо, Рурк, дружище! – Тодд слегка отстранился, поглядел Рурку прямо в глаза и протянул руку. Приятели обменялись торжественным рукопожатием, но не прошло и пяти секунд, как Тодд уже снова вопил от радости, как сирена воздушной тревоги, и метался по квартире, как кот, хлебнувший валерьянки.

– Прямо не знаю, что мне делать, с чего начать! – воскликнул он, совершив в воздухе сложный кульбит и приземлившись на жалобно скрипнувшую кровать.

– Позвони Хедли, порадуй старика! – предложил Рурк.

– Хедли может трахнуть себя в задницу – ведь он же не верил в меня, никогда не верил. Почему я должен ему звонить и делиться хорошими новостями? Ведь это ты ходил у него в любимчиках. Нет, я знаю, что мы сделаем, – добавил он, лихорадочно потирая руки. – Устроим потрясную вечеринку, а? Только ты и я. За мой счет, естественно…

Но настроение Рурка было совсем не праздничным. Покачав головой, он сказал:

– Ты вовсе не обязан…

– Я знаю, что я не обязан, но я хочу, понятно? Прямо сегодня!.. Я все организую.

– Но мне надо идти на работу, – с кислой миной возразил Рурк.

– К дьяволу работу!

– Тебе легко говорить, ведь ты продал рукопись за сто тысяч с хвостиком!..

Его слова заставили Тодда повернуться к приятелю. Несколько мгновений он разглядывал Рурка в упор, потом удовлетворенно кивнул:

– Кажется, я просекаю… Ты злишься, что я продал книгу раньше тебя!

– Ничего подобного!

– Что ж, хорошо… – сказал Тодд самым саркастическим тоном. – Вот теперь я ясно вижу, что в этот счастливейший день моей жизни ты радуешься вместе со мной, как подобает настоящему другу. Другой бы на твоем месте просто дерьмом изошел, но ты не такой!..

И Рурк со стыдом подумал, что Тодд прав. Он действительно вел себя как последняя задница. Зависть превратила его в бесчувственного эгоиста, зависть едва не заставила Рурка испортить другу самый счастливый день в его жизни.

Он, впрочем, был почти уверен, что на его месте Тодд вел бы себя не лучше. Он бы надулся на весь свет и целую неделю сетовал бы на то, как несправедлива жизнь. А зная характер Тодда, Рурк бы не особенно удивился, если бы дело закончилось крупной ссорой.

Впрочем, с каких это пор Тодд Грейсон стал ему примером для подражания? Сам Рурк считал себя вполне приличным человеком и надежным другом. Он был более цельной натурой, чем Тодд, у него было больше настойчивости, больше упорства, больше таланта, в конце концов! Нет, он не должен завидовать Тодду. Может, еще настанет время, когда Тодд будет завидовать ему точно так же, как Рурк завидовал сейчас своему приятелю.

Вымученно улыбнувшись, Рурк махнул рукой:

– В самом деле, какого черта?!.. Позвоню в бар, скажу, что заболел, и пусть этот педик-управляющий меня увольняет, если хочет. Во сколько начнем пировать, Тодд?..