— Опять мы трое, а? Вы что же, считаете нас повинными во всем, что происходит в этом округе?

— Я ничего не считаю. В своих подозрениях я стараюсь придерживаться фактов. — От подступивших внезапно тошноты и головокружения она на минуту закрыла глаза, затем продолжила:

— У меня есть еще один подозреваемый.

— Кто?

— Стейси Уоллес.

Пат Частейн подскочил, будто его ткнули горячим утюгом.

— Вы что, шутки со мной шутите? — Он быстро оглянулся на дверь, чтобы убедиться, что она закрыта. — Ради бога, скажите, что мне все это снится. Вы ведь не собираетесь предъявить ей официальное обвинение, а? Потому что, если вам такое взбрело в голову, я должен прямо сказать, Алекс: вы будете действовать на свой страх и риск. Я свою шею больше не подставлю.

— Вы вообще еще ни подо что не подставляли свою шею, — закричала Алекс, и крик этот болью отозвался в ее голове.

— Как Стейси могла заполучить грузовик компании? — спросил Рид.

— Фактов у меня нет, — устало произнесла Алекс. — Это лишь подозрение.

— Похоже, у вас ничего, кроме подозрений, и нет, — заметил Рид.

Она бросила на него грозный, как она надеялась, взгляд. Тут вмешался Пат.

— А на чем основываются ваши подозрения насчет Стейси?

— Она солгала мне, когда рассказывала, где она была в ночь убийства. — Алекс пересказала им сцену, произошедшую в женском туалете Охотничьего клуба. — Я знаю, она все еще любит Джуниора. Думаю, с этим никто не станет спорить.

Мужчины обменялись взглядами, означавшими согласие.

— Она опекает отца, как наседка цыпленка, и, разумеется, не хочет, чтобы рухнула его репутация. К тому же, — со вздохом добавила Алекс, — она ненавидит меня по той же причине, по которой ненавидела Селину: из-за Джуниора. Она думает, я, как в свое время и моя мать, краду у нее его любовь.

Пат, покачиваясь с носков на пятки, позвякал мелочью в кармане.

— Когда вы псе это излагаете, звучит правдоподобно, но я просто представить себе не могу, чтобы Стейси отважилась на этот шаг.

— Кстати, все ваши последние догадки оказывались безосновательными, госпожа прокурор. Алекс с трудом села.

— Давайте вернемся к скальпелю. — У нее так закружилась голова, что ей пришлось схватиться за край стола, чтобы удержаться в сидячем положении. — Когда Рид спрашивал вас о нем. Пат?

— А вы меня и спросите. — Рид подошел и встал прямо перед ней. — Я говорил с ним о скальпеле несколько дней назад.

— Почему?

— Как и вы, хотел узнать, что с ним произошло.

— А если бы вы обнаружили его раньше меня, вы бы его уничтожили или представили в качестве улики? У него на щеке дрогнул мускул.

— Вопрос имеет чисто теоретический интерес. Среди вещественных улик скальпеля нет.

— Вы проверили?

— Еще бы. Исчез бесследно. Причем, видимо, давным-давно. Скорее всего его просто выбросили, когда дело закрыли.

— Разве не могли из уважения к Коллинзам вернуть его им?

— Чего не знаю, того не знаю.

— А сняли оставшиеся на нем отпечатки пальцев?

— Я взял на себя смелость задать этот вопрос судье Уоллесу.

— Естественно. Что же он сказал, шериф?

— Он сказал — нет.

— Почему?

— Ручка была окровавлена и вся в отпечатках пальцев Придурка Бада. Поэтому снимать отпечатки со скальпеля не имело смысла.

Они смотрели друг на друга с такой враждебностью, что Пата Частейна прошиб пот.

— Давайте-ка, пожалуй, освободим процедурную. Алекс, я отвезу вас в мотель, ведь ваша машина разбита. Вы в состоянии дойти до машины или попросить кресло-каталку?

— Я сам ее отвезу, — заявил Рид, прежде чем она успела ответить Пату.

— Вы уверены, что вам это удобно? — счел необходимым спросить Частейн, хотя почувствовал явное облегчение оттого, что Рид снимал с него заботу об Алекс.

— Поскольку шериф сам это предложил, — сказала она Пату, — пусть везет.

Окружной прокурор выскочил из комнаты, пока кто-нибудь из них не передумал. Алекс насмешливо наблюдала за его поспешным бегством.

— Неудивительно, что уровень преступности в этом округе так высок. Ведь окружной прокурор труслив как заяц.

— А шериф продажен.

— Вы читаете мои мысли. — Она сползла с края стола и довольно долго, привалившись к нему, собиралась с силами. Потом попробовала сделать шаг, но покачнулась.

— Доктор дал мне болеутоляющее. Меня от него так шатает, может, все-таки попросить у них кресло-каталку?

— А может, вы все-таки останетесь на ночь здесь?

— Не хочу.

— Что ж, вам виднее.

, Она и пикнуть не успела, как он сгреб ее в охапку и вынес из процедурной.

— Моя сумка, — она слабо махнула в сторону стола приемного отделения. Рид забрал сумку, затем, под изумленными взорами всего персонала отделения скорой помощи, вынес Алекс на улицу и опустил на переднее сиденье своего «Блейзера».

Она откинула голову на спинку сиденья и закрыла глаза.

— Где ты был сегодня днем? — спросила она, когда они уже ехали по шоссе.

— Я уже сказал.

— Скакал верхом даже после заката?

— Выполнял кое-какие поручения.

— С тобой и по радио не могли связаться. Где ты был, Рид?

— Во многих местах.

— А именно?

— Я был у Норы Гейл.

— Д-а. — Алекс удивилась, что ей так больно это слышать.

— Нужно было допросить свидетелей той пальбы.

— Работал, значит?

— Да, помимо прочего.

— Ты по-прежнему спишь с ней?

— Иногда.

Она молила бога, чтобы тот послал ему медленную, мучительную смерть.

— Может быть, это Нора Гейл отправила одного из своих битюгов прикончить меня в знак особого расположения к тебе? — сказала она.

— Возможно. Меня бы это не удивило. Если ей что-то не понравится, она раздумывать не станет.

— Она не любила Седину, — тихо заметила Алекс.

— Верно. Но ты не забыла, что я был у Норы Гейл в ту ночь, когда умерла Седина?

— Говорят, был.

Что же. Нора Гейл еще одна подозреваемая в убийстве Седины? От этой мысли у нее заболела голова. Она закрыла глаза. Когда они подъехали к мотелю, Алекс потянулась, чтобы открыть дверцу. Рид велел ей подождать, обошел вокруг и помог выйти из машины. Обхватив ее левой рукой за талию, он поддерживал ее, пока они медленно шли к двери.

Рид отпер дверь и довел Алекс до кровати.

Она с наслаждением легла.

— Холод-то какой, — сказал он, растирая руки и ища глазами термостат.

— Да, когда я прихожу, здесь всегда поначалу холодно.

— Вчера я этого не заметил.

Они быстро взглянули друг на друга и сразу отвернулись. От слабости Алекс снова закрыла глаза. Когда она их вновь открыла, Рид рылся в верхнем ящике комода напротив кровати.

— Что ты ищешь на этот раз?

— Во что тебе переодеться на ночь.

— Давай любую майку. Неважно какую. Он вернулся к постели, осторожно примостился на краешке и снял с нее сапоги.

— Носки оставь, — сказала она, — у меня ноги замерзли.

— Ты сесть можешь?

Привалившись всем телом к его плечу, она села, и он стал возиться с ее пуговицами. Крошечные круглые пуговки, размером не больше таблеток, были обтянуты тканью платья. Их длинный ряд начинался у шеи и доходил до колен. Когда он добрался наконец до талии, он уже клял их на чем свет стоит.

Затем он уложил ее на подушку, вытянул руки из узких длинных рукавов и стянул платье снизу. С комбинацией хлопот не было, а вот с бюстгальтером вышла заминка. Но, сообразив, что к чему, он деловито и быстро расстегнул его и спустил с плеч бретельки.

— Я-то думал, у тебя только рана на голове и несколько царапин на руках.

Он, очевидно, поговорил с врачом.

— Верно.

— Тогда что все это…

Рид резко замолчал, поняв, что синяки на ее теле были засосами. Губы его скривились от жалости к ней. Ей захотелось погладить его по щеке и сказать, что все в порядке, что она вовсе не сердится на него за то, что его жадные губы страстно целовали ее, что все тело оказалось в синяках.

Ничего она, конечно, не сказала. Его сурово нахмуренное лицо убивало в ней всякое желание разговаривать.