— Пришлось немножко повыворачивать руки, — заметил тот, садясь рядом с Алекс. — Она изображает недоступную женщину.

— Чем ее мать определенно не увлекалась.

Сухое, язвительное замечание Сары-Джо мгновенно прервало разговор. А легкое опьянение у Алекс как рукой сняло. Возбуждение улеглось, выветрилось — как газ из давно открытой бутылки лимонада. Она кивнула Саре-Джо и сказала:

— Здравствуйте, миссис Минтон. Вы сегодня очаровательны. Она и впрямь была очаровательна, несмотря на чересчур изысканное платье. Но какая-то безжизненная, подумалось Алекс. Сара-Джо не способна выглядеть оживленной и бодрой. В красоте ее чудилось нечто бесплотное, словно ее пребывание на земле было мимолетным и ничтожным. Она одарила Алекс неопределенной, сдержанной улыбкой и, пробормотав «благодарю», пригубила вина.

— Я слышал, это вы нашли тело Клейстера.

— Папа, мы пришли отдохнуть, — сказал Джуниор. — Алекс не хочется обсуждать эти ужасы.

— Нет-нет, ничего. Рано или поздно я бы сама об этом заговорила.

— Вряд ли вы встретили его в том притоне случайно, да еще и в кабину к нему забрались, — заметил Ангус, перекатывая сигарету из одного угла рта в другой.

— Не случайно.

Она пересказала им свои телефонные переговоры с Клейстером.

— Батрак этот был врун, бабник, а что хуже всего, еще и жульничал в покер, — с некоторой горячностью заявил Ангус. — За последние годы он и вовсе напрочь отупел и обезумел. Потому мне и пришлось его выгнать. Надеюсь, у вас хватило здравого смысла не поверить его россказням.

Посреди этой речи Ангус махнул официанту, чтобы тот принес всем выпить.

— Конечно же, Клейстер вполне мог видеть, кто прошел в конюшню с Сединой, но увидел-то он кого? Придурка Бада.

Выложив это, он, не давая Алекс возможности усомниться в сказанном, принялся расписывать достоинства жокея из Руидосо, которого хотел переманить к себе. Поскольку хозяевами стола были Минтоны, воспитание не позволило Алекс сразу возобновить разговор о Клейстере Хикаме.

Когда все выпили по бокалу, Ангус и Джуниор предложили сходить к общему столу и принести дамам закусок и жареной на вертеле дичи. Алекс охотнее выстояла бы очередь к столу сама. Ей было нелегко поддерживать светскую беседу с Сарой-Джо, но, когда мужчины отошли, она храбро начала разговор.

— Вы давно в этом клубе?

— Ангус был в числе основателей, — рассеянно ответила Сара-Джо. Она не отрываясь смотрела на бесконечный хоровод пар, отплясывавших на танцевальной площадке тустеп.

— И в чем только он у вас не участвует, — обронила Алекс.

— Он любит быть в курсе того, что происходит в городе.

— И прикладывать к этому руку.

— Да. Он многое затевает и очень разбрасывается. — Она учтиво вздохнула. — Понимаете, у Ангуса потребность нравиться людям. Вечно он кого-то уговаривает, за что-то агитирует — как будто это очень важно.

Алекс сложила руки под подбородком, опершись локтями о стол.

— Вы считаете, неважно, что они думают?

— Нет. — Ее завороженность танцующими рассеялась. Впервые за весь вечер она посмотрела Алекс прямо в глаза. — Не придавайте большого значения ухаживаниям сына.

— Вот как?

— Он заигрывает с каждой новой знакомей. Алекс медленно опустила руки на колени. В ней поднималась мутная волна гнева, но, овладев собой, она тихо и ровно сказала:

— Мне неприятен ваш намек, миссис Минтон. Сара-Джо безучастно пожала плечом.

— Мои мужчины оба очаровательны, и оба это хорошо знают. Женщины, как правило, не понимают одной простой вещи: ухаживания что того, что другого ровным счетом ничего не означают.

— Не сомневаюсь, что с Ангусом дело именно так и обстоит, но что касается Джуниора, то не уверена. Три бывших жены могут и не согласиться с вашим утверждением — Они все для него не подходили.

— А моя мать? Она бы тоже ему не подошла? Сара-Джо вновь остановила на Алекс свой лишенный выражения взгляд.

— Абсолютно не подходила. А вы, знаете ли, очень на нее похожи.

— Да?

— Вам нравится вносить разлад. Вашей матери непременно надо было встревать в такие дела, от которых одно беспокойство. Разница между вами и ею лишь в том, что вы еще большая мастерица причинять неприятности и вызывать враждебность. Вы прямолинейны до бестактности; это, очевидно, за счет плохого воспитания., Она подняла глаза: позади Алекс кто-то подошел к их столу.

— Добрый вечер, Сара-Джо.

— Судья Уоллес! — Лицо Сары-Джо засияло нежной улыбкой. Невозможно было даже заподозрить, что она только что выпускала жало. — Здравствуйте, Стейси.

Алекс обернулась; лицо ее еще горело от несправедливых нападок Сары-Джо. Судья Уоллес смотрел на нее сверху вниз с явным неодобрением, словно само ее присутствие нарушало клубные порядки.

— Здравствуйте, мисс Гейгер.

— Здравствуйте, судья.

Стоявшая возле него женщина смотрела на Алекс с не меньшим осуждением, но почему? Этого Алекс понять не могла. Очевидно, среди этих людей один лишь Джуниор относится к ней дружелюбно.

Судья подтолкнул свою спутницу под локоть, и они направились к другому столу.

— Это его жена? — спросила Алекс, наблюдая за ними.

— Господи помилуй, нет, что вы. Это его дочь. Бедняжка Стейси. Неизменно безвкусно одета.

Стейси Уоллес все еще не сводила с Алекс исполненного злобы взгляда и прямо-таки заворожила ее. Алекс отвела от Стейси глаза, только когда вернувшийся к столу с двумя тарелками еды Джуниор, усаживаясь, задел коленом ее ногу.

— Надеюсь, вы любите грудинку с фасолью. — Он проследил за направлением ее взгляда. — Привет, Стейси. — Он подмигнул и дружески помахал ей рукой.

Губы ее раздвинулись в неуверенной улыбке. Покраснев, она прикрыла рукой вырез платья, будто смущенная девочка, и застенчиво отозвалась:

— Привет, Джуниор.

— Так как же?

Хотя судья и его дочь-хамелеон по-прежнему занимали Алекс, этот краткий вопрос Джуниора заставил ее обернуться.

— Простите?

— Любите грудинку с фасолью?

— Сейчас увидите, — засмеялась она, расстилая на коленях салфетку.

В нарушение великосветских приличий она уничтожила большую часть того, что лежало у нее на тарелке, и ее здоровый аппетит вызвал одобрение Ангуса.

— А вот Сара-Джо ест, как птичка. Не нравится тебе грудинка, да, солнышко? — спросил он, заглядывая в тарелку жены, оставшуюся почти нетронутой.

— Немного суховата.

— Хочешь, я закажу тебе чего-нибудь еще?

— Нет, благодарю.

Когда они отужинали, Ангус вытащил из кармана новую сигару и закурил. Помахав спичкой, предложил:

— А отчего бы вам не потанцевать?

— Хотите? — осведомился Джуниор.

— Конечно. — Алекс отодвинула стул и встала. — Правда, в подобных танцах я не сильна, так что, пожалуйста, что-нибудь не слишком экстравагантное.

Джуниор привлек ее к себе и, вопреки ее просьбе, исполнил несколько замысловатых поворотов и наклонов.

— Очень мило, — улыбнулся он, глядя на нее сверху вниз, и перешел на более спокойный тустеп. Рукой, лежавшей у нее на талии, он притянул ее к себе поближе. — Очень, очень мило.

Алекс не возражала: ей нравилось ощущать себя в крепких мужских объятиях. Ее партнер был хорош собой, обаятелен и умел внушить женщине, что она прекрасна. Она поддавалась его чарам, но, отлично это сознавая, как бы натянула страховочную сетку.

По правде говоря, она не способна была увлечься таким обольстительным болтуном, как Джуниор, но приятно время от времени пользоваться его вниманием, тем более что в обществе Рида ее личность, ее уверенность в себе всякий раз терпели поражение.

— А Рид член клуба? — как бы между прочим поинтересовалась она.

— Вы шутите?

— Его не пригласили вступить в клуб?

— О, конечно, пригласили — как только он был избран шерифом. Просто он чувствует себя уютнее совсем в другом обществе. На хрена ему — простите меня — вся эта светская чушь. — Он погладил ее по спине. — Чувствуется, вы сейчас не так напряжены, как когда я за вами заехал. Отдыхаете?