– Он врет, – тихо сказала она.

Вик перевел рычаг в положение «ход», оглянулся, проверив, нет ли близко машин, и выехал на шоссе.

– Вик, он врет.

Он все еще не обращал на нее внимания.

– Он манипулирует тобой, и ты ему это позволяешь!

Вик наконец повернулся к ней, и Ренни увидела, что он внимательно разглядывает ее сквозь темные очки.

– Пристегнись. – Вот все, что он сказал.

Было досадно, что Вик Треджилл бросил трубку, но Лозадо тихо засмеялся, отключая сотовый. Он добился того, чего хотел. Хотелось бы, конечно, услышать, о чем они сейчас говорят. Неплохо было бы убедиться, что те семена сомнения, которые он посеял, дали всходы.

Ренни наверняка слышала разговор. Она станет все отрицать, а Треджиллу будет трудновато ей поверить, так как он знает едва ли не больше того, что выяснил сам Лозадо насчет молодой Ренни Ньютон.

В другой жизни он мог бы стать копом, философски подумал Лозадо. Он повернул свои врожденные способности на сто восемьдесят градусов, чтобы удовлетворить собственные потребности, но он наверняка мог бы быть таким же отличным следователем, как Орен Уэсли, Джо Треджилл или его младший брат Вик. В отличие от них его бы не сдерживала совесть или закон.

К примеру, если бы официантка в Далтоне не оказалась такой разговорчивой, он мог бы выследить ее и добиться ответов под пытками, а потом убить.

Но так вышло, что из этой Кристел информация била фонтаном. Сначала ей показалось забавным, что за последнюю неделю уже второй человек расспрашивает о Ренни Ньютон.

– Странно, что вы о ней спрашиваете, – так она сказала.

Лозадо ковырялся в тарелке с жирными лепешками и безразлично спросил:

– В смысле?

– Не так давно заезжал еще один парень. Кажется, в воскресенье. Он знал ее по колледжу. Так он сказал. Очень даже симпатичный. – Она подмигнула. – Ренни зря его упустила, как и вас, мистер Высокий Красивый Брюнет.

– Спасибо. А как выглядел тот парень?

Она подробно описала Вика Треджилла, начиная от копны светлых волос и кончая ковбойскими сапогами. Когда Лозадо сказал Кристел, что тот мужчина ее мечты полицейский, она очень огорчилась.

– Надо же, как обидно! – воскликнула она. – А я поверила каждому его слову.

Он сказал, что Вик работает на поганенького адвоката, занимающегося делами, связанными с врачебными ошибками.

– Его задача нарыть побольше грязи на врача, попавшего в обвиняемые. – Кристел купилась на эту историю точно так же, как купилась на россказни Треджилла. – Не вини себя, Кристел. Он может кому хочешь без мыла в душу влезть.

– Ты прав, черт побери. Наверное, все дело в этих больших голубых глазах. – В ее взгляде проскользнуло подозрение. – А ты тоже следователь?

Он улыбнулся своей самой лучшей улыбкой.

– Я журналист. Пишу статью о докторе Ньютон. О ее добровольной работе в странах третьего мира.

– Ну, если спросите меня, так никакая ее добровольная работа не компенсирует ее прошлых выкрутасов, – заявила Кристел и презрительно фыркнула. Следующие полчаса она охотно рассказывала ему о распутной Ренни Ньютон. – Неудивительно, что мы не слишком поразились, когда она пристрелила беднягу Раймонда.

О да, его вчерашнее путешествие в Далтон было более чем плодотворным. Он уехал из кафе, увозя подарок: упакованный в коробку кусок шоколадного торта.

Плакса Сойер тоже сообщил ему немало интересного. Под угрозой смерти он отыскал кучу сведений о Треджилле, включая место, где он в последний раз пользовался своей кредитной карточкой, то есть тот самый город, где родилась и выросла Ренни Ньютон.

Плакса также выяснил, какой налог Ренни платит за свое ранчо в соседнем графстве, что она отличная всадница и что она принимала участие в соревнованиях по скачкам на неоседланных лошадях в своем родном городе. То есть в свободное от траханья время.

Довольный успешным телефонным звонком копу, Лозадо включил погромче проигрыватель, установленный в джипе, и глубоко вздохнул, прикидывая, когда он почувствует первые признаки морского ветерка.

Вик отпер дверь и распахнул ее. Она протестующе заскрипела ржавыми петлями. Вик жестом предложил Ренни войти.

– Не жди слишком многого.

– Все нормально.

– Я не получаю шестизначной зарплаты хирурга.

– Я же сказала, все нормально.

– Кухня вон там. Спальня и ванная с этой стороны. Чувствуй себя как дома.

– Мне бы в душ.

– Горячей воды не гарантирую. Чистые полотенца, если таковые остались, в нижнем ящике комода.

Она молча направилась в спальню, закрыв за собой дверь.

– Не извольте беспокоиться, ваше величество, я принесу чемоданы, – пробормотал Вик.

Он вернулся к пикапу, напомнив себе, что не следует разыскивать полицейских, которые приставлены их охранять, и достал два чемодана из машины, поморщившись от пронизывающей боли в спине.

Ренни дважды предлагала сменить его за рулем. В первый раз он вежливо отказался и поблагодарил ее за предложение. Во второй раз просто огрызнулся. Это случилось уже после звонка Лозадо, когда напряженное молчание стало враждебным. Последние три часа пути показались ему тридцатью. Напряжение нашло слабое место и угнездилось там. Каждый раз, морщась от боли, он проклинал Лозадо.

Не заботясь о том, что он может помешать своей гостье, Вик толкнул дверь спальни и вошел. Он слышал, как шумит вода в душе. Обнаженная Ренни в хлопьях мыльной пены – наверняка самое соблазнительное зрелище, которое видел этот несчастный душ, но лучше не думать о Ренни вообще, неважно, в каком виде, обнаженной или в хлопьях мыльной пены.

Он швырнул чемоданы на кровать, подошел к комоду и открыл нижний ящик. Там, под кучей самых старых и самых любимых шортов, он нашел микрофон и передатчик, который для него здесь специально оставили. Уэсли сказал, где он будет спрятан. С его помощью можно поддерживать непрерывную связь с наблюдателями.

Вик воткнул в ухо наушник и проговорил в крошечный микрофон:

– Мы на месте.

– Десять четыре. Мы вас видим.

– Кто это?

– Питерсон. Я руковожу операцией.

– Я Треджилл.

– Рад познакомиться.

– Где вы?

– Вам лучше не знать, – заметил Питерсон. – А то захочется на нас посмотреть, и все полетит к чертям.

– Эй, Вик, как поездка?

– Длинная. Кто это?

– Плам.

– Привет, Плам. Не знал, что Орен послал сюда своих людей.

– Мы тут заодно с ребятами из Галвестона. Здесь тоже подозревают Лозадо в убийстве. Шлепнул крупного мафиози, который пытался легализовать здесь азартные игры. Говорят, его наняла группа церковников.

– Я голосую за конкурирующего воротилу криминального мира.

– Я тоже, – сказал Плам. – Никакая церковная группа не может себе позволить нанять Лозадо. Короче, это у них нераскрытое убийство, так что они рады нам помочь.

– Отлично, что ты здесь, Плам. Слава богу, это ты, а не Тинпен.

– Поцелуй меня в задницу, Треджилл, – раздался довольный голос Тинпена.

– О, господи, – простонал Вик. – Только не это.

– И, кстати, поцелуй попочку доктора.

– Тут я с удовольствием выступлю добровольцем, – заявил незнакомый голос.

– Животные, – проворчал недовольный голос, наверняка женщины-полицейского.

– Эй, Треджилл, – попросил Тинпен, – не выключай микрофон. Мы хотим все слышать.

– Ладно, повеселились, и будет, – резко сказал Питерсон. – Если нечего доложить, всем заткнуться.

– Пока, мальчики и девочки. Развлекайтесь дальше.

– В задницу, – услышал он шепот Тинпена.

Он оставил наушник, чтобы иметь возможность слышать их предупреждения, но выключил микрофон. Из ванной появилась завернутая в полотенце Ренни. Завидев его, она резко остановилась.

– Я забыла, что мой чемодан все еще… – Вик показал на кровать. – О, спасибо.

Он мог бы передать его ей, но не стал. Он мог извиниться и выйти из комнаты, но не вышел. Вместо этого он смотрел, как она прошла через комнату, взяла чемодан и унесла его в ванную. Все это она проделала на удивление достойно, если учесть, что она была прикрыта только его жалким полотенцем.