Пролезть под проволокой днем было лишь немного легче, чем ночью. Когда Вик добрался до пикапа и умудрился сесть на сиденье, его прошиб холодный пот и охватила крупная дрожь.

Ренни вернулась с его сумкой и без лишних церемоний швырнула ее назад, туда, где покоилась рысь. Она села в машину. Заметив, что Вик смотрит назад, она спросила:

– Что-то не так?

– Нет. Просто радуюсь, что вы не швырнули меня туда вместе с сумкой.

– Была такая мысль.

– А как насчет моей машины?

– Я привезла канистру с бензином.

Ренни не стала делиться с ним планами по поводу его пикапа, а он не стал больше ничего спрашивать. Она выехала на дорогу и проехала не меньше мили, прежде чем сказала:

– Я знаю, доктор Шугармен вас не выписывал.

– Слушайте, где он купил все эти зубы?

– Вы просто ушли? – пропустила она мимо ушей его выпад.

– Гмм, – предпочел не уточнять Вик.

– А охрана?

– Не хотел бы я быть на их месте, когда Орен узнает, что я ушел.

– Он не знает?

– Сейчас уже, может, и знает.

– Он расстроится?

– Просто выйдет из себя. – Вик представил себе картину и усмехнулся.

– Потому что он знает, что вам следовало бы пробыть еще хотя бы пару дней в больнице.

– Потому что он знает, что я попытаюсь в одиночку достать Лозадо.

Она резко повернула голову:

– Тогда почему вы явились сюда?

– Найти вас, найти его. Он же не оставит вас в покое, Ренни, и тоже начнет с вашего ранчо.

– Он о нем ничего не знает.

– Узнает. Рано или поздно. Он вас найдет. Он не остановится, пока не найдет. Он слишком много вложил в вас самого себя, своего эго. Он появится здесь.

Больше они ни о чем не говорили. Она остановила пикап около дома поближе к входной двери. Обошла машину и помогла Вику вылезти из нее и подняться по ступенькам на веранду. Открыла дверь и пригласила его в дом.

Они сразу попали в просторную гостиную, обставленную и украшенную с техасским шиком. Навалом кожи и замши, все изысканное и дорогое. Толстые ковры на деревянных полах. Красивые подушки на диванах. Все большое, комфортабельное, приглашающее сесть и расслабиться перед камином, почитать разбросанные журналы. «Разбросанные?» – удивился про себя Вик.

В углу стояло мексиканское седло из черной кожи ручной выделки с кучей всяких серебряных прибамбасов – на манер ценной скульптуры. На стене висела полосатая попона. Вик сразу в нее влюбился.

– Очень мило.

– Спасибо.

– И на вас не похоже.

Она встретилась с ним взглядом.

– Именно похоже. Вы есть хотите?

– Я уж подумывал, не отгрызть ли чего у рыси.

– Тогда идите сюда.

Она привела его на кухню, где было еще больше сюрпризов. В центре располагался рабочий островок с открытыми полками снизу. Сверху небольшая медная раковина, где лежали красные и зеленые яблоки, чтобы стекала вода после мытья. Над головой на железной перекладине висели кастрюли и сковородки. На столе стояла открытая коробка с печеньем.

– Суп или овсянка?

Превозмогая боль, Вик уселся на стул у круглого деревянного стола.

– И все?

– Ну, еще рысь, если вы так проголодались. Но тут уж управляйтесь сами.

– А какой суп?

Это оказался картофельный суп, но Вик никогда не ел ничего вкуснее. Ренни добавила к готовому супу из банки в равных пропорциях масло и специи, затем сверху насыпала тертого сыра и поставила все в микроволновку, чтобы сыр расплавился. Движения были экономными, выверенными. Как у хирурга.

– Это просто изысканная пища после больничной бурды, – сказал Вик, приканчивая второй тост. – А что на ленч?

– Ленч вы проспите.

– Мне еще рано отдыхать, Ренни. Я сбежал из больницы и едва не подох по дороге не для того, чтобы сразу улечься спать.

– Извините. Это то, что вам требуется, и именно этим вы и займетесь. У меня никогда не было пациента, который бы так скверно выглядел и впоследствии выжил. Мне бы следовало позвонить 911, вызвать «Скорую» и немедленно отправить вас в больницу.

– Тогда я сразу же уйду.

– Поэтому я и не позвонила. – Она кончила споласкивать посуду и вытерла руки. – Идемте наверх, я помогу вам раздеться.

– Я спал, Ренни. Под деревом.

– Долго?

– Достаточно.

– Совсем недостаточно.

– Я не буду спать.

– Нет, будете.

– Тогда вам придется меня чем-нибудь опоить.

– Уже.

– Что?

– Когда вы вышли в ванную комнату, я раскрошила сильное болеутоляющее и таблетку снотворного и высыпала в ваш суп. Скоро у вас зашумит в ушах.

– Черт! Я буду сопротивляться. Она улыбнулась:

– Не сможете. Это лекарство вас уложит. Вам будет удобнее, если вы заранее окажетесь в постель.

– Нам надо поговорить, Ренни.

– Поговорим. Когда проспитесь.

Она взяла его под локоть и помогла встать со стула. Ноги у него подкашивались, пальцы ног сводила судорога, и он знал, что это действие наркотика.

– Положите мне руку на плечи. – Он послушался. Она обняла его за талию и повела к лестнице, ведущей наверх.

– Что ж, вы правы, – сказал он на полпути. – В ушах звенит. Как долго это лекарство действует?

– Зависит от пациента.

– Это не ответ.

На втором этаже была широкая галерея, нависающая над гостиной. На галерею вело несколько дверей. Она провела его в спальню. Постель была не прибрана.

– Это ваша комната? – спросил он.

– Единственная спальня с мебелью.

– Значит, я буду спать в вашей постели? Она прислонила его к спинке кровати:

– Поднимите руки. – Он послушался, и она стянула в него футболку. Затем опустилась на колени и помогла снять туфли. – Теперь снимайте брюки и ложитесь.

– Ну, доктор Ньютон, я считал вас скромнее. Думал, что… Что это такое? – Она вынула что-то из нижнего ящика комода.

– Это шприц. – Поднявшись на ноги, она поднесла к глазам прозрачную пластиковую ампулу и пощелкала по ней ногтем. – Сейчас я нашпигую вам зад антибиотиками.

– Они мне не нужны.

– На эту тему мы спорить не будем, Вик.

Да уж, она явно была не расположена спорить. Кстати, он спорить был не в состоянии. Язык еле ворочался во рту. Он с великим трудом держал глаза открытыми.

Расстегнув ширинку, он опустил джинсы вниз и вышагнул из них. Вероятно, она думала, что на нем есть белье. Не повезло, доктор Ньютон. Он, шаркая ногами, доплелся до кровати и лег.

– На живот, пожалуйста.

– Как с вами неинтересно, – проворчал он, едва ворочая языком.

Ренни протерла спиртом кожу и вонзила иглу.

– Мать твою…

– Может быть больно, – холодно произнесла Ренни.

– …за ногу! Спасибо, что вовремя предупредили. – Он, сжав зубы, вытерпел укол, который, казалось, тянулся бесконечно.

Отложив шприц в сторону, Ренни приказала:

– Не переворачивайтесь. Я обработаю вашу рану. Он было собрался сказать что-то умное, но забыл слова. Подушка была необыкновенно удобной.

Он смутно сознавал, что она промывает его шов и накладывает свежую повязку. Вроде бы она прикрыла его простыней и легким одеялом. Ему казалось, что в комнате постепенно становится все темнее. Он открыл глаза на секунду и увидел, что Ренни закрывает ставни. На долю секунды он увидел ее силуэт в ярком дневном свете, от которого ничего нельзя спрятать. Бюстгальтера она не носила.

Проснувшись, он обнаружил, что лежит на спине, слегка повернувшись налево, щадя правый бок. В комнате никого не было, но из-под двери ванной комнаты пробивался свет. Он повернулся к окнам. Ставни все еще закрыты.

Господи, что такое она ему дала? Сколько времени он проспал? Весь день? Два дня? Три?

В этот момент свет в ванной погас. Дверь беззвучно открылась, и появилась Ренни, принеся с собой запах мыла и шампуня. Взглянув в сторону кровати, она заметила, что Вик не спит и смотрит на нее.

– Простите. Мне не следовало включать фен. Я опасалась, что он может вас разбудить, но вы так крепко спали, что я решила рискнуть.