Она развернула на столе одеяльце Кевина и убрала мокрую пеленку.

– Сухие пеленки в автомобиле.

– Пойдите и принесите.

– Вы что, и в самом деле боитесь, что я убегу?

– Нет, без Кевина вы никуда не денетесь. Он останется здесь, со мной. Идите, да побыстрее. Или вы пойдете за пеленками, или Кевин останется без оных. Не думаю, что это так уж скажется на ребенке, а на мне и подавно.

На сей раз она с силой хлопнула дверью, выходя к машине во двор.

Джон насторожился с той самой минуты, когда Кендал вылезла из постели. Он не сомневался, что она попытается осуществить вторую часть своего плана, и кто его знает, что включает в себя эта самая вторая часть.

Поэтому он нисколько не удивился, когда Кендал стала, так сказать, собирать вещички. Удивило его другое – невыразимая боль, ощущение невосполнимой утраты от осознания того, что она и в самом деле решила бежать. Он, конечно, пришел в бешенство, но, кроме того, чувствовал себя оскорбленным.

Естественно, ни к чему в работу привносить что-то сугубо личное, из области взаимоотношений. Ситуация требовала обдуманных, профессиональный действий, лишенных всяких дополнительных эмоций. А в этом смысле за Джоном числились кое-какие грешки, как, например, несанкционированное изменение маршрута и занятия любовью с подследственной. Причем в последний раз, не далее как два часа назад.

Вернулась Кендал с пакетом сухих пеленок и поспешно перепеленала Кевина. Снова взяв его на руки, села на свое место.

– Итак, скажите мне, офицер Макграт, когда меня посадят в тюрьму на хлеб и воду?

– Не стоит ерничать, Кендал. Все это не так уж смешно, как ты пытаешься сейчас представить. Если бы ты не украла наручники, я бы приковал тебя к стулу. Должно быть, ты стащила их заодно с пистолетом.

– Нельзя же было везти тебя в госпиталь с пистолетом под мышкой?

– Пожалуй, что и нет. Это вызвало бы целый шквал вопросов, ответить на которые ты была бы не в состоянии. Поэтому ты несколько упростила себе жизнь.

– Я старалась.

– Интересно, когда тебе пришло на ум сказать, что я твой муж? В карете скорой помощи?

– Ничего подобного. Поначалу я и представить себе не могла, что скажу в госпитале. Когда же врач задал мне вопрос, кто ты такой, будто сам собой пришел ответ. Это очень естественно. На руках у меня крошечный малыш, мы путешествовали вместе. Возраст – и твой и мой тоже позволял сделать подобное предположение. – Она посмотрела на него и пожала плечами, словно ложь, произнесенная в той ситуации, имела столь очевидные преимущества, о которых и спорить-то не стоило.

– А я не мог возразить.

– Вот именно. Возразить ты не мог.

– Да, в качестве моей жены ты проявила исключительное самообладание.

– Самое главное – продумать основное, остальное приложится.

– А что ты сказала об офицере Фордхэм?

– Что это твоя сестра.

– Как тебе удалось убедить их в своей правоте?

– А я никого не убеждала. Они просто поверили на слово.

– Она была испанка.

– Но они-то ничего об этом не знали.

– Верно. Тогда они не могли достать машину из-за сильного паводка.

– Что также сыграло мне на руку.

– Да уж, все словно сговорились, чтобы помочь тебе. Хорошо, что мисс Фордхэм погибла, правда?

– Ты говоришь ужасные вещи! – воскликнула Кендал.

– Она в самом деле была мертва?

– Что?

– Она уже умерла, когда машину снесло в поток?

Она отвернулась, и некоторое время изучала стену напротив. Джон готов был поклясться, что она вне себя от ярости. На скулах заходили желваки, а на глаза навернулись слезы. Снова взглянув на него в упор, она бросила:

– Твою мать.

– Мать не мать, а меня ты имела, – произнес он с соответствующей интонацией. – И много раз. – Они снова пристально посмотрели друг на друга. – Итак, ты позволила утонуrь Рути фордхэм? Да или нет?

Она промолчала.

– Нет, ответь, черт возьми! – перешел на крик Джон. – Умерла она к тому моменту или…

– Да. Да. Она умерла от удара и уверена, что медэкспертиза подтвердит мои слова. Захотелось ей поверить. И в самом деле очень похоже на то, что она говорит правду. По крайней мере он, Джон Макграт, очень на это рассчитывал. Но следователь, живший в нем, был настроен по отношению к миссис Бернвуд весьма критически. Слишком уж хорошо Кендал научилась врать.

– Почему ты не оставила меня в машине, чтобы за одно утонул и я? – поинтересовался он. – Тогда бы ты просто ушла с места происшествия и все прошло бы как минимум несколько дней, прежде чем наши тела обнаружили, да и то много ниже по течению. Более того, им пришлось бы здорово потрудиться, прежде чем удалось идентифицировать трупы. За это время ты бы успела уже сто раз исчезнуть и раствориться, и твои следы быльем бы поросли. Так отчего ты меня вытащила?

Кендал слизывала катившиеся по щекам слезы и тихонько всхлипывала. Но она уже не досадовала и не сердилась. Эти слезы скорее были слезами сочувствия и сожаления.

– Как, ты спал со мной, занимался со мной любовью и после этого еще осмеливаешься выспрашивать «почему Я спасла тебе жизнь»? Да и любого другого? Ты что, и в самом деле считаешь, что я в состоянии уйти и оставить раненого человека на верную смерть? Разве ты мало меня знаешь?

Джон приблизил к ней свое лицо:

– Я вообще тебя не знаю. Ты для меня осталась точно такой же загадочной, как тогда, когда я впервые увидел тебя в Денвере.

Она покачала головой, словно пытаясь опровергнуть только что сказанное.

– Ты слишком долго меня обманывала, Кендал, нарассказывала столько басен, что я прямо-таки не знаю, чему верить.

– Кевину хочется кушать.

Джон откинулся на стуле.

– Что ты сказала?

Малыш ухватился ручонками за грудь Кендал и пытался зарыться в ее блузку. Это его полностью обезоружило. – Да? Тогда приступай.

Всего пару часов назад он занимался с ней любовью.

Он касался ее руками, губами. Но теперь Джон неожиданно растерялся, не в силах смотреть, как она расстегнула платье и подставила грудь голодному малышу. Он так сильно смутился, будто подросток, внезапно ощутивший эрекцию в церкви. Но, черт возьми, поддерживать свой профессиональный статус и смотреть, как Кендал кормит дитя грудью! Нет, это выше его сил! К счастью, тучи над его головой мгновенно рассеялись, поскольку Кендал неожиданно поддела его:

– Кто такая Лайза?

– А что ты о ней знаешь?

– Ты называл как-то во сне. И отнюдь не единожды. Кто она? Жена? Ты что, женат?

Неожиданная ревность Кендал позабавила его, улыбка мгновенно слетела с губ.

– Ты совершила похищение офицера Федеральной безопасности, и тебя волнует какой-то мимолетный адюльтер?

– А тебя – нет?

– Меня – нет.

– В таком случае все-таки кто такая Лайза?

– Она… она просто некая женщина. – Кендал продолжала сверлить его взглядом, требуя продолжения. Джон в нескольких словах поведал ей об их с Лайзой взаимоотношениях. – Она сразу же покинула меня, – заключил он, щелкнув пальцами, – но у меня ничего и не дрогнуло. Как не дрогнуло и когда мы впервые встретились.

– Она, значит, была для тебя чем-то вроде теплого сгустка плоти, с которым просто приятно спать.

Макграт немедленно перешел к обороне.

– Именно. Не более чем сексуальные отношения и никаких забот. Кроме того, тебя-то это не слишком задело – ведь ты слышала, как я во сне произношу ее имя, но продолжала со мной трахаться, скажешь нет?

– Мне кажется, ты сам виноват в происшедшем… ничуть не меньше, чем я.

– Вряд ли. Я не напрашивался в твою личную жизнь. Я действительно жутко поругался с Джимом из-за этой авантюры с вами, миссис Бернвуд. Будь моя воля, я давно умыл бы руки, оставив вас с Кевином еще в Далласе. Зачем ты втянула меня в эту историю, Кендал?

– Мне приходилось выбирать, помни, – спокойно заметила Кендал. – Я попыталась улизнуть из госпиталя одна, но ты поймал меня и настоял на совместном путешествии.

– Да брось ты. Подходящих моментов оставить меня, прежде чем мы добрались до этой заброшенной фермы, у тебя хватало. Каждый раз, когда я заходил в туалет, например. Отчего ты не уехала?