Хозяин и питомец.

ХОЗЯИН (замахиваясь): Сейчас я тебя!

ПИТОМЕЦ: У-у-у.

Кулак 1 и Кулак 2.

КУЛАК 1 (замахиваясь): Сейчас я тебя!

КУЛАК 2: Смотри, довыпендриваешься!

Небо и дерево.

НЕБО: Сейчас я тебя!

ДЕРЕВО: Ну, что ты мне сделаешь?! Блин! Молния! Горю!

Мужчина и женщина.

МУЖЧИНА: Сейчас я тебя!

ЖЕНЩИНА: Угадал.

Вызвал ее на сквозняк. Топчемся у арки, она бесполезно кутается. Грубо так, очень близко, навис над ней. Испугалась. Снизу вверх на меня смотрит. Еще меньше сделалась, глаза увеличились. Главное, не делать пауз, не давать ей говорить, сейчас сбиться легче легкого. Повысил голос. Еще грубей, отрывистей! Скажи спасибо, предупредил на самой ранней стадии! За стадиями слежу! Отчитал, привел ужасающие примеры, через три часа улетел за тридевять земель.

Спустился по трапу – новый город, новая жизнь. Иду, молодцевато стуча каблуками. Вдруг в легких покалывание и левая икра дергаться начала. Кинулся к стеклу, к отражению, так и есть – глупая ухмылка, перекошен, обезображен утюгом страсти. Не успел. Накрыло все-таки. Влюбился.

Душам двух влюбленных (назовем их Атилла и Анна) в награду за нечеловеческие муки была дарована Вечность. Зачем? Дабы они, из века в век обретали человеческие тела и любили друг дружку. Приглядывать за процессом поручили ангелу Тимофею.

В первые века Атилла и Анна шарахались друг от друга, как от чумы – отпугивали смутные воспоминания о предыдущих страданиях. Ангел Тимофей из кожи вон лез, ничего не мог поделать.

В Средние века ничем не лучше – Атилла был занят изобретением эликсира вечной жизни, Анна в монастыре искала Бога.

Тимофей не отчаивался, но и последующие годы не принесли ощутимых результатов. В 1970-е, к примеру, почти зеркально повторилась ситуация со Средними веками: Анна экспериментировала с подсознанием, Атилла разрабатывал универсальный наркотик.

Недавно Тимофей кое-как свел влюбленных – благодаря фейсбуку. В кафе выяснились непоправимое – Анну зацепил свежий альбом группы «Blur», Атиллу нет. Опустошенный Тимофей проплакал всю ночь: «Когда же ты кончишься, Вечность?!»

С бывшими и будущими парнями моей девушки я встретился на почти вертикальном склоне вулкана за несколько минут до извержения. Мы бежали вниз, надеясь спастись. Я в середине отряда. Топот ног звучал по-семейному. Бам! Бам! – колотится сердце. Я среди своих, я почти счастлив. Корка под подошвами клокочет, грозит извержением. Не успеем! Парни останавливаются. Тяжело дыша, смотрят на меня. Вулкану нужна жертва. Выходит, пришел мой час. С тяжелым сердцем карабкаюсь обратно – к кипучему жерлу. Чтобы броситься в оранжевую лаву, которая станет моим последним покрывалом.

У одной девушки не было груди. Совсем. Не росла она. Девушка была честной и сразу, когда знакомилась с очередным парнем, предупреждала о своем недостатке. – Ни разу даже носки в лифчик не подкладывала, чтобы никого не вводить в заблуждение, – как-то призналась она парню, который ей особенно понравился. – Ну, насчет груди это вопрос относительный, – отвечал ей этот парень, – Не бывает так, чтобы ее совсем не было. – Бывает! – упрямилась честная девушка. – Тогда у меня нет члена. Совсем. Вместо него гладкое место, – заявляет этот парень. Который ей очень нравился как раз в силу своего твердого характера. – Совсем-совсем гладкое? – уточняет девушка. – Поехали, покажу, – и он повез ее на окраину, в Коньково, где у него была квартира. После этого человечество надолго потеряло этих двоих из виду. Подозрительно надолго.

Осенью Семен Игоревич Полупанов совместно с супругой закатывает в банки баклажановую икру. Раздается настойчивый звонок в дверь. Семен Игоревич отправляется открывать. На пороге девушка в плаще. Хозяин дома в курсе, она дочь товарища по работе, через три дома живет. Девушка размыкает уста: – Я вас… Бледнеет, белеет, кашляет. Семен Игоревич приглашает ее в дом. Супруга угощает гостью чаем и остатками прошлогодней баклажановой икры. Икра горькая.

Зимой Семен Игоревич Полупанов с супругой смотрят по телевизору «Семнадцать мгновений весны», шестую серию. Звонок в дверь. Семен Игоревич отправляется открывать. На пороге та же девушка в пальто и меховой шапке. Девушка произносит: – Я вас… Краснеет, у нее начинается приступ икоты, затем обморок. Супруга Семена Игоревича вызывает участкового врача.

Весна. Супруга Семена Игоревича в магазине. Звонок в дверь. Семен Игоревич отправляется открывать. В прихожей солнце и та же девушка. Волосы до пояса, ноги длинные. Девушка собирается с силами и начинает: – Я вас… Жалобно смотрит на Семена Игоревича, в отчаянии матерится и убегает. Семен Игоревич, без шапки, догоняет ее во дворе. Идут рядом. Девушка шагает, курит и плачет. Семен Игоревич уходит с ней. От супруги.

Иван притаранил Варваре сборник любимой музыки – «зе бест». Варвара вручила ему свой. Нацепили наушники, ознакомились. Полное несовпадение пристрастий. Обсудили кино-еду-писателей. Те же грабли – ничего не сходится. Опускать руки не стали, Варвара пригласила пройтись по ВДНМ – Важным Для Нее Местам. Ими оказались Двор, Дерево и Мостик. Иван быстро заскучал, признался, его СВМ (Самое Важное Место) – собственный мозг.

Присели в кафе, подвели итоги. Разница во вкусах разрасталась и ширилась, будто разлом почвы, из трещины брызгало серной кислотой. Иван и Варвара отличались как война и мир, как тишина и песня. Варвара собралась уходить, Иван перехватил, притянул к себе, губы на губах сотворили чудо – противоречия сгладились. Главное было не отпускать Варварин язык, который, сражаясь с бойцовским языком Ивана, твердил: – Секс – не главное! Любовь, любовь, любовь! Не хотелось так быстро его разочаровывать.

За что, Мария? Почему ты так холодна со мной?! Отчаяние с гитарой и маракасами бродит по бурлящей карнавальной площади Мехико.

За что, Мария? Шаль облаков затянула стокгольмское солнце. Неуютный оказался городишко, набитый мокрыми велосипедистами.

Мария, за что? Безответная любовь – так больно. Будто налили ртуть в желудок. Как болит сердце! Как спирает зоб! – Что сделать, чтобы она ответила на мои чувства?! – спросил Хуан в небе над Барселоной. Вожак стаи фыркнул: – Кретин!

Хуан. Простой ростовский голубь.

Миновали Италию. В Венеции их стаю заклевали вконец разжиревшие местные.

В Польше лучшего друга Хуана поймали уличные мальчишки, изжарили на костре и съели. Было больно. Но не так, как из-за Марии.

Измотанный, не отличающий дня от ночи, Хуан вернулся в Ростов: – За что, Мария? Мария, сидя на гараже, хрипло каркает. Не дай вам Бог влюбиться в ворону.

Где раздобыть краски, дабы описать это?! Как подобрать глаголы и прилагательные?! В тайге стонут километры сосен. В степи с леденящим воем дохнет последний побитый молью волк. Кровавое мясо! Полтонны, тонна мяса! Кровь ручьями, и ручьи как реки – бесконечны их рукава. Фонтаны крови. Булькает красное. Будто коктейль в вулкане. Брызжет кругом. Куда побежишь отмываться, если ждешь трамвай и стоишь в двух шагах от эпицентра событий? Слава Богу, примчалась полиция с мигалкой и забрала обоих прямо с остановки. Девушка вопила: – Я никогда не прощу! Ее парень охрип и матерился шепотом.