Рисунок 8. Монголия. Оленные камни
С херексурами тесно связан еще один тип каменных сооружений – оленные камни (рис. 8). Эти мемориально-культовые сооружения, детально передающие характер вооружения и татуировки воинов карасукской эпохи [Худяков Ю. С.] имеют еще более обширный ареал. «Оленные камни распространены достаточно широко. Кроме уже упомянутых территорий Алтая, Тывы, Забайкалья, Монголии, они встречаются также в Киргизии, Казахстане, Приуралье, на Северном Кавказе. Отдельные сведения позволяют судить о том, что они обнаружены на Балканах, в Иране и Центральной Европе» [Соловьёв А. И.]. Найдены они и в Болгарии и Украине [Ковалев А. А.]. Так же как херексуры, оленные камни, при сохранении единых определяющих признаков, имеют региональные отличительные черты.
Все это легко объяснимо только при условии существования в этом ареале единого государственного образования, где один, или несколько близких родов сформировали правящую военную аристократию, разослав своих наместников во все уделы «империи». Тогда херексуры – это погребения этих аристократов, а оленные камни – культовые объекты с изображением героического предка, обычного объекта поклонения для большинства древних культур. В этом случае некоторые отличия в погребальном обряде, могут быть обусловлены либо адаптацией к местным традициям, либо родовой принадлежностью покойного. А еще более значимые различия в исполнении и орнаментации оленных камней, помимо перечисленных причин, могут быть вызваны вкусами и навыками скульпторов, которые явно подбирались из местных мастеров.
К аналогичным выводам нас приводит и анализ вооружения карасукского типа, получивший в этот период широчайшее распространение в азиатских степях. «Археологическая культура (называемая пока культурой херексуров и оленных камней) сложилась где-то в районах Западной Монголии, а затем распространила свое влияние на территории Алтая, Тывы, Забайкалья, Восточного Туркестана, Восточной Монголии. Именно с её военной активностью связывается появление здесь сходных форм оружия, причём того самого оружия, что относится исследователями к карасукскому типу» [Соловьёв А. И.].
Так кто они – первые правители номадов? Откуда пришли? Какое преимущество позволило им утвердить свою власть над Степью?
Давайте вначале поищем ответ на второй из поставленных вопросов. Так как события имели место в эпоху, когда письменность получила уже достаточно широкое распространение, и некоторые письменные памятники сохранили для нас имена древних народов, то установив регион происхождения этноса, мы имеем шанс найти и его наименование. А пока продолжим называть их карасукцами – не очень удачное название, данное данной культуре по раскопкам эталонных памятников на реке Карасук (Хакасия).
Происхождение карасукской культуры до сих пор вызывает горячие споры в среде археологов, которые находят в ней отдельные черты берущие свое начало в южно-уральских, центрально-азиатских, западносибирских и даже восточно-китайских культурах. Ковалев, на основе анализа всех известных на сегодняшний день оленных камней, делает вывод, что именно «бассейн рек Цингильхэ и Булган гол [Монгольский Алтай] может считаться прародиной носителей традиции изготовления оленных камней западного региона» [Ковалев А. А.]. Но анализ карасукских бронз отодвигает их прародину еще дальше на восток, в район распространения чаодаогоуского бронзоволитейного производства. Караскские бронзы по сути правильнее было бы называть «чаодаогоускими», так как весь комплекс так называемого карасукского вооружения имеет более ранние аналоги в северокитайском регионе [Грязнов М. П.]. Изображенные на оленных камнях «бронзовые втульчатые топоры – оружие характерное для памятников культуры Каюэ (Цяюэ), распространенной в северо-восточной части провинции Цинхай и датируемой позднеинским – раннечжоуским временем» [Ковалев А. А.], а карасукские коленчатые ножи по форме удивительно похожи на монеты-ножи, имевшие хождение в Китае в эпоху Чжоу [Хаврин С. В.]. А если вспомнить, что именно через культуру чаодаогоу карасукцы могли получить черты, сближающие их с переднеазиатскими культурами: «характерные для раннебронзового века скотоводов передней Азии орнаментальные мотивы… используются также и для украшения „чаодаогоусских“ бронз» [Ковалев А. А.], то связь ранних карасукцев с бронзоволитейщиками Северо-восточного Китая становится очевидной. Так что я предлагаю согласиться с мнением Сергея Владимировича Киселева17, о том что «карасукская культура сформировалась на основе местных афанасьевско-андороновских компонентов, со значительной инфильтрацией переселенцев из Китая». С тем уточнением, что под «переселенцами из Китая» мы подразумеваем чаодаогоуские племена, пришедшие к отрогам Куньлуня за 400—500 лет до этого сложным маршрутом с Южного Урала, через Западный Иран и Среднюю Азию.
А теперь, определившись с прародиной карасукской аристократической прослойки, мы легко ответим на первый вопрос, так как в конце II тысячелетия до нашей эры на Северных границах Шанского царства обитал только один этнос, подходящий под наши условия – хуну китайских летописей. Надо сразу же оговориться, что данное прозвище, в переводе «бородатый раб», естественно, не было самоназванием кочевого этноса. Известный иранист В. Б. Хеннинг еще в 1948 году пришел к выводу, что в основе этого термина лежит некое тюркское слово «хун», означающее «степень родства» [Henning W. B.]. Но вероятнее всего это просто «человек, народ» – kün на пратюркском, ki̯úne – на древнеалтайском, kunu – в ностратичесом языке [Алтайская этимология]. Так что наиболее корректным будет называть их «куны», понимая что это те самые хуну китайских древних летописей.
В унисон нашей гипотезе французский историк «Дегинь, опираясь на Сыма Цяня, считает, что „около 1200 г. до н.э. мы должны помещать создание хуннского царства“. В это время хунны населяли степи от Хэбэя до озера Баркуль [Восточная оконечность Тянь-Шаня] и уже делали набеги на Китай» [Гумилев Л. Н.]. На самом деле, по данным современной археологии, куны-карасукцы продвинулись на запад почти до Арала (рис. 7), а с учетом ареала оленных камней, однозначно ассоциируемых с этой культурой, и значительно дальше. При этом центром карасукской культуры оставались отроги Алтая, где найдено более двух тысяч могильных памятников той эпохи (рис. 9). Видимо именно здесь располагался коренной юрт кунов, именно здесь хоронили павших героев. Отсюда в разные концы Степи отправлялись наместники верховного вождя, дабы навести порядок, а заодно установить памятник Великому Предку – воину-колесничему. Именно предку, так как вооружение, изображенное на оленных камнях имеет явные архаичные признаки и отличается от того которым были вооружены современники их установки. А вместе с наместниками следовала и небольшая дружина, разнося по степи вооружение карасукского типа.
Но вернемся к нашим вопросам. Осталось понять, что же такого нового, передового привнесли в культуру номадов куны-карасукцы? Что позволило им стать доминантами степного мира?
Первое что приходит в голову – военная инновация. И действительно в этот период получает распространение новый вид войск – конный воин. «Освоение верховой езды привело к радикальным переменам на полях сражений. Теперь здесь безраздельно господствовал конный стрелок, вооруженный луком и стрелами. Колесницы ушли в прошлое. Новое время рождало новых героев, образ всадника вскоре вытеснил из народной памяти нарядных возниц…» [Соловьёв А. И.]. Хотя сама верховая езда, судя по находкам элементов узды, была известна минимум за 3 тысячи лет до описываемых событий, но для ведения войны лошади впервые стали использоваться андроновцами и то в качестве упряжных, а не верховых животных. Видимо разводимая древними животноводами лошадь была просто не способна нести воина в тяжелой бронзовой броне и с бронзовым оружием, а к карасукскому этапу уже удалось вывести породу лошадей, способную нести такого всадника. Но сам по себе факт появления вооруженного всадника явно не мог быть решающим, поскольку никаких крупных военных интервенций, где могла бы участвовать конница, в Степи в этот период не отмечено. Да и развитие конницы как самостоятельной воинского подразделения приходится на саму карасукскую эпоху, а не предваряет ее. Так что широкое распространение техники конного боя скорей следствие, а не причина образования единого государственного образования.
