В дискуссиях о предмете логики как науки и ее отношении к диалектике существенное место занимает вопрос о «специфике мышления», а точнее сказать, о его сущности, об отношении логических законов и форм движения мышления к познаваемой реальности.

Часто рассуждают так.

Логика как наука имеет свой — разумеется «специфический» — предмет исследования. Согласно традиционному представлению, которое никто не оспаривает и не оспаривал, она посвящена исследованию мышления, есть наука о мышлении.

Диалектика же согласно определению столь же бесспорному есть учение о развитии, наука о всеобщих формах и закономерностях развертывания любого процесса — естественно — природного, общественно — исторического или духовного — безразлично, есть наука о законах развития, общих и природе, и обществу, и мышлению.

Из этого нередко делают вывод, будто диалектика находится к Логике в том же самом отношении, что и к любой другой «специальной» науке — к химии или гидродинамике, к физиологии или к политэкономии. Диалектику — де интересуют лишь те формы и законы процесса мышления, которые общи ему с любым другим процессом развития. Стало быть, в ее категориях не выражается ни «специфика мышления», ни «специфика бытия (т. е. природы и общества)».

Логика же как специальная дисциплина, ориентированная на исследование как раз тех «специфических особенностей» мышления, которые диалектика оставляет без внимания, на манер того, как химия исследует «специфику» химических реакций, а политическая экономия — «специфику» экономических явлений. Иными словами, она выявляет в мышлении как раз то, от чего диалектика отвлекается как от «несущественного».

Отсюда вырастает представление, согласно которому рядом с материалистической диалектикой или с диалектическим материализмом «в том виде, как он у нас обычно преподается», надлежит разрабатывать «еще и особую диалектическую логику», специальной заботой которой является изучение «специфических» форм проявления всеобще — диалектических закономерностей в области мышления¹.

Эта точка зрения уже не раз подвергалась критике за то, что она, по существу, предполагает и реставрирует архаическое обособление «логики» и «онтологии», давно снятое марксизмом в составе понимания диалектики как Логики и теории познания материализма.

Нам нет нужды повторять ту аргументацию против такого обособления, которая убедительно развита в работах Е.П.Ситковского, М.М.Розенталя, Б.М.Кедрова, П.В.Копнина и других авторов, отстаивающих тезис, согласно которому правильно понимаемая диалектика И ЕСТЬ логика, а диалектические категории И ЕСТЬ подлинно логические формы мышления, верно отражающие внешний мир. Мы также думаем, что если диалектика не понимается непосредственно как Логика, то она и не понимается правильно, и что если диалектика не исследует процесс мышления, то и «объективная диалектика остается тайной, не поддается раскрытию», как правильно пишет М.М.Ро — зенталь в книге «Ленин и диалектика»².

Поэтому задача марксистской философии состоит не в том, чтобы рядом с «материалистической диалектикой» создавать в качестве отдельной науки еще «особую диалектическую логику», а в том, чтобы саму диалектику разрабатывать как Логику и теорию познания, и ни в коем случае не как абстрактную «онтологию» или «мировую схематику», которая практически всегда оказывается лишь нагромождением «примеров», иллюстрирующих давно известные истины. Вместе с указанными авторами мы считаем, что диалектику можно разрабатывать единственно на основе анализа истории науки и техники, искусства и нравственности, социального управления и т. д., то есть путем исследования реального, проверяемого практикой МЫШЛЕНИЯ, и через этот анализ выяснять прорисовывающиеся в нем универсально — всеобщие (диалектические) формы и закономерности.

Разделяя эту позицию и стремясь ее укрепить, мы считаем нужным внести ясность в один важный пункт, по которому в работах того же М.М.Розенталя, а также Б.М.Кедрова, допущена досадная, на наш взгляд, неточность. Точнее — непоследовательность в развитии выше сформулированной позиции, с которой мы вполне согласны. Этот пункт все та же «специфика мышления».

Так Б.М.Кедров, справедливо ратуя за «единство» логики и «онтологии» в составе правильно понимаемой диалектики, делает такую оговорку: «при всей своей общности законы диалектики имеют свое специфическое выражение и действие в области мышления» и что «в настоящее время дело заключается именно в раскрытии этой специфики». По словам Б.М.Кедрова, «специфичность субъективной диалектики… обусловлена физиологической организацией самого субъекта (структурой его органов чувств, его мозга и всей нервной системы)«³.

Эта оговорка, как нам кажется, находится в антиномических отношениях с исходной позицией самого Б.М.Кедрова. Если так, то «в настоящее время» единственно верной оказывается позиция М.Н.Алексеева, В.П.Рожина, М.Н.Руткевича, Д.П.Горского, И.С.Нарского и других авторов, которые полагают, что «онтологический» аспект диалектики уже разработан в нашей литературе достаточно хорошо и полно и что основной интерес диалектической Логики должен быть сосредоточен на «специфике субъективной диалектики», на ее отличиях от диалектики «объективной», от «онтологии», от общей теории развития природы, общества и мышления. И тогда практически, в смысле рекомендации относительно генеральной линии развития диалектической Логики, позиция Б.М.Кедрова совпадает с позицией указанных авторов.

Аналогичную непоследовательность допускает, как нам кажется, и М.М.Розенталь в своей ранее изданной книге «Принципы диалектической логики», говоря о том, что «…наряду с общими законами бытия и познания существуют и СПЕЦИФИЧЕСКИЕ законы и категории мысли»⁴, также входящие в состав предмета диалектической Логики.

Вот это положение и кажется нам той досадной неточностью, которая у Б.М.Кедрова и М.М.Розенталя составляет инородную, нелогичную деталь внутри верной позиции, а у Д.П.Горского, И.С.Нарского и ряда других авторов оказывается основным содержанием концепции диалектической логики.

Кто будет спорить с тем, что мышление, как особый процесс, осуществляющийся в голове человека, действительно «специфически» отличается от любого другого процесса, протекающего вне головы во внешнем мире, в природе и обществе? «Специфика» эта есть факт. Мышление, как субъективный процесс, действительно отличается от любого другого реального процесса, и его специфичность определяется многими обстоятельствами. В том числе и той самой «физиологией» головного мозга, о которой говорит Б.М.Кедров.

Речь, однако, идет совсем о другом. Речь идет о том «специфическом» аспекте, под которым мышление только и может рассматриваться в Логике и под которым оно только в Логике и рассматривается. Другими словами, речь идет о четком определении предмета Логики как науки. О месте Логики в системе исторически развивавшегося разделения труда между науками.

И если речь идет именно об этом, а не о расплывчатой «специфике мышления» вообще, под которой можно разуметь самые разные вещи, то дело выглядит совсем по — другому.

Мышление для Логики — это ЗНАНИЕ (понимание) в его развитии, это — ИСТИНА в процессе ее становления (и реализации, т. е. воплощения посредством человеческой деятельности в действительность), а «логические» формы и закономерности — это всеобщие формы и закономерности развития реального знания (понятия) человека об окружающем его мире, о естественно — природных и общественно — исторических явлениях. Это — те идеальные схемы, которые постепенно прорисовываются в движении сменяющих друг друга представлений, теорий, понятий, гипотез и взглядов, — в реальном развитии науки и техники, в эволюции действительного мышления. Поэтому — то «логические» определения мышления и можно извлечь — в их «чистом» виде (и отличии от «нелогичных» форм), — единственно из исследования ВСЕЙ ИСТОРИИ НАУКИ И ТЕХНИКИ, мышления вообще. И ни в коем случае — не из исследования мозга или психики индивида и даже очень большого коллектива таких индивидов. Дело в том, что и индивидуальная, и коллективная психика могут находиться в вопиющем разногласии с Логикой. Действительные логические законы проступают в психике, в общественном сознании людей в качестве общей тенденции, — только как объективная, от воли и сознания людей не зависящая, необходимость, пробивающая свою «выпрямленную» магистраль через все случайные, исторически преходящие и локальные, особенности сознания, сквозь все иллюзии, заблуждения и неудачи.