Поэтому мне искренне жаль, что не дожили до нынешних «окаянных дней», и они не с нами сейчас, такие люди, как Эвальд Васильевич Ильенков или Михаил Александрович Лифшиц. Им пришлось бы сегодня трудно: путаница идеалов и идолов достигла таких чудовищных размеров, а «маневры в сфере сознания», как сказал бы В.Г.Белинский, обрели такую свободу и масштаб, что людям стойких принципов и убеждений, какими были Ильенков и Лифшиц, грозила бы участь изгоев. В той смуте и идейном разгардаше, которые ныне воцарились, они сумели бы лучше разобраться, не приноравливаясь ни к «демократам», ни к «патриотам». Но их сейчас нет с нами…

Впрочем, это печальное обстоятельство лишь подчеркивает точность сформулированной нами темы дискуссии. Э.В.Ильенков по масштабу содеянного им в философии и по природе своего «проблематического» характера вполне адекватно отражает и выражает драму советской философии, о которой следует судить по ее лучшим представителям и наиболее значимым результатам.

Тут необходимо сделать важное уточнение. Зная себе цену, Эвальд Васильевич был человеком скромным. Он нисколько не обрадовался бы, узнав, что из него хотят вылепить некую культовую фигуру (на манер того, что сегодня пытаются сделать, пусть и с самыми благородными намерениями, с другим выдающимся представителем нашего философского мира — Мерабом Константиновичем Мамардаш — вили). Это Эвальду Васильевичу принадлежит емкая и очень выразительная формула — «Божества нет без убожества», которую вряд ли кто истолкует как антирелигиозную и антибожескую. Ильенков всегда почтительно и серьезно относился к религии и Богу, оставаясь атеистом. Но он был решительным противником всякого и любого обожествления, превращения чего — либо и кого — либо в культ, усматривая в этом проявление убожества, бессилия, беспомощности.

Э.В.Ильенков был представителем «умного материализма», и потому ему никогда и ни в чем не был помехой «умный идеализм». Его приверженность к марксизму творческому, не догматическому, покоилась на добротном философском фундаменте идей Декарта, Спинозы, Гегеля — его любимых философских героев. Он широко мыслил и привольно чувствовал себя на всем многонаселенном и многоразличном пространстве философского знания. И хотя у него были свои пристрастия и любимые философские персонажи, он никогда не сталкивал их «лбами», а находил соединительные нити между ними, тонко чувствуя взаимодействие и преемственность развивающейся во времени философской мысли. Лично меня всегда поражало в Ильенкове, как он, будучи материалистом в лучшем смысле этого слова, при этом ладил, находил общий язык со многими философами совсем других пристрастий и позиций. Например, общался и дружил с Алексеем Федоровичем Лосевым, и вообще умел понять и ладить с разными людьми, но не с «прохиндеями», как он называл людей, чуждых ему по духу. Умный идеализм, повторюсь, ему как — то не мешал, но ему всю дорогу мешали глупые, «дурные» материалисты и дурные идеалисты, которых развелось тоже не мало.

Как бы в насмешку над нами, пренебрегающими собственным богатством и достоинствами, исследованием феномена «советской философии» всерьез занялись зарубежные исследователи. Я назову лишь одного из них, а Василий Васильевич Давыдов, надеюсь, меня дополнит. Это — нидерландский философ Эверт ван Цвирд, автор большого исследования под названием «Советская философия — идеология и служанка». В конце своей книги, изданной в 1994 году, он замечает и вопрошает: «Советская философия находится сейчас в абсолютном кризисе, коллапсе. Но ведь те, кто больше всего об этом говорит, состоялись философски как раз в ее рамках. Куда девалось такое множество бывших марксистов? Как могла мгновенно исчезнуть культура советской философии?». И в заключении автор делает вывод, с которым нельзя не согласиться: «Советская философия — эпизод истории русской философии и часть истории России. Будучи таковой, она не только часть исторического наследия, но также будущего в рамках традиций русской философской культуры».

Зарубежный интеллектуал понимает, что нас постигла драма, а мы, с легкостью в мыслях необыкновенной, превращаем историю собственного Духа в какой — то фарс, в недостойную комедию с «переодеваниями», в которой правят бал разного рода глупцы и ничтожества. Может быть, история нашей философской мысли все — таки была не столь плоской и бездарной, как некоторые разудалые критики, заболевшие беспамятством, пытаются сегодня представить? Давайте попробуем сообща ответить на этот вопрос.

Мне кажется вполне правомерным, что судьбу и драму советской философии напрямую связывают с судьбой и драмой Эвальда Васильевича Ильенкова. В настоящее время в России и за ее пределами сложилась «научная школа Ильенкова». Мы помним своего учителя: в феврале каждого года проводим научные «Ильенковские чтения», где излагаем результаты своих последних работ. В последние годы публикуются статьи и книги, посвященные вкладу Э.В.Ильенкова в различные гуманитарные дисциплины. Необходимо упомянуть брошюру С.Мареева «Встреча с философом Э.Ильенковым» (М., 1994), а также книгу канадского философа Девида Бартхорста «Раз-

витие советской философии: от большевиков до Ильенкова», вышедшую несколько лет назад в одном западном издательстве. Я лично знаком с философами и психологами в Америке, Канаде, Голландии, Финляндии, которые хорошо знают историю советской философии, с большим уважением относятся ко многим ее представителям и, конечно, знают труды Э.В.Ильенкова, нередко используют их в своих работах (например, М.Коула, С.Толмана, Ж.Карпея, Ю.Энгештрема и др.). Летом 1995 г. в Москве проходил III Международный Конгресс по теории деятельности. В некоторых семинарах этого Конгресса неоднократно вспоминали Ильенкова, в частности его подход к феномену деятельности.

На мой взгляд, Э.В.Ильенков был выдающимся отечественным мыслителем. Жил в трудное время, и все, кто его лично знал, помнят, как он переживал любое серьезное социально — политическое событие в нашей жизни. Он был тончайшим камертоном всех коллизий нашей жизни, всяческие наши проблемы стремился обдумать и понять. Самые сложные вопросы излагал ясным и строгим языком.

Он многое сделал для того, чтобы отстоять нашу гуманитарию от нашествия «кибернетистов» (я ставлю это слово в кавычки) — не от науки кибернетики, а именно от «кибернетистов». Многое сделал он в 60–70–е годы, когда некоторые представители гуманитарных дисциплин, учитывая выдающиеся успехи мировой генетики, трактовали человека как «биосоциальное» существо. Не отрицая того, что человек имеет органическое тело, является частью природы, он тем не менее настаивал на том, что человек от начала до конца является существом общественным.

Особенно большой вклад Э.В.Ильенков внес в разработку проблем материалистической диалектики. Его перу принадлежит замечательная книга «Диалектическая логика», имеющая два издания. Если вычленять то, что в советской философии было сделано наиболее ценного и что по сей день сохраняет свое значение не только в теории, но и во многих сферах социальной практики, прежде всего в области образования и культуры, то надо сослаться и на эту книгу. Э.В.Ильенков был одним из тончайших знатоков Гегеля, выдающимся гегельянцем и, вместе с тем, последовательным марксистом.

Э.В.Ильенков, вслед за К.Марксом, полагал, что основные положения гегелевской идеалистической диалектики необходимо перевести на «материалистический язык», развивая при этом главнейшие направления диалектической логики. Суть идеализма Гегеля, согласно Э.В.Ильенкову, состоит в том, что он «обожествляет» описываемые им диалектические формы и законы человеческого мышления, выявленные в истории науки, техники и нравственности. Не обладая возможностями объяснения «земного происхождения» этих диалектических форм и законов, Гегель их обожествляет. Суть же материалистической диалектики в том, чтобы раскрыть происхождение указанных форм и законов их развития, исходя из реальной деятельности людей, из развития их «земных способностей» решать задачи самой этой деятельности, задачи развития техники и человеческой нравственности. Стремление ответить на вопросы о том, откуда эти формы и законы мышления взялись, почему и как они возникли, почему они именно таковые, а не иные, — вот что его интересовало в разработке проблем материалистической диалектики³