Навстречу спешила другая группа. Трое вооруженных мужчин, впереди которых — женщина. Индиана, конечно, без колебаний принял бы бой, поскольку на его стороне была внезапность и воля к победе, но…

Женщиной оказалась Эльза Шнайдер.

«И ее поймали! — заметалась мысль археолога. — Ведут на допрос к кому-то!..» Секунды промедления хватило, чтобы немцы сориентировались. Мужчина, шедший по центру, схватил Эльзу, прижал ее к себе, закрывшись от возможного огня, и приставил к ее шее пистолет.

— Инди! — заверещала женщина. — Инди, спаси меня!

Двое других эсэсовцев угрюмо прижимали к бокам приклады, а стволы направляли на одинокого воина.

— Вы Джонс-младший? — спокойно уточнил главный из немцев — тот, который держал Эльзу. Это был офицер явно не мелкого чина.

— Здесь нет младших, — выцедил Индиана.

— Как угодно. Вам все равно придется положить пушку на пол, иначе фройляйн умрет сейчас, а вы — сразу за ней.

— Инди, пожалуйста… — всхлипнула Эльза.

Вдруг вмешался сэр Генри:

— Она же эсэсовка, Инди! Что за спектакль?

— О, Инди… — тряслась доктор Шнайдер. — О, пожалуйста…

И доктор Джонс опустил оружие.

Напряжение встречи несколько спало.

— А теперь вы нам скажете, Джонс, где спрятали дневник своего отца, — надменно заулыбался немец. — Скажете, не правда ли? — он нежно повел стволом пистолета по прелестной женской шее и пошевелил пальцем, лежащим на спусковом крючке.

— Инди, — встревожился отец, — она эсэсовка, не верь им!

Доктору Джонсу не часто в жизни хотелось заплакать. Сейчас — как раз тот случай. Эльза ведь из-за него попала в плен к изуверам-нацистам, потому что она любит его. Да, любит, пусть и безответно. Настоящая женщина, абсолютно преданная — помчалась вслед за любимым в Австрию, очевидно, на поиски неведомого замка Грумм, тут ее и схватили…

— Где дневник? — напомнил офицер.

Что есть бумажки против жизни дорогого человека? Ответ на подобные вопросы очевиден. Доктор Джонс, не колеблясь, достал из-под мундира вожделенную тетрадь.

— Ты привез мой дневник сюда? — заорал отец вне себя от гнева.

Эльза отреагировала не менее бурно:

— Он всегда таскал дневник с собой! — она захохотала, неожиданно и гулко. — Вот, оказывается, как просто!

Индиана потерял способность дышать. Доктор Шнайдер воспользовалась этим. Сыгранный немцами этюд на тему «Заложник в руках убийцы» обрел неожиданный финал: женщина, сделав два шага, вынула тетрадь из обмякших пальцев героя.

— Мы полагали, что вы прячете эти документы в каком-нибудь надежном месте, — добродушно объяснил офицер. — Нам в голову не приходило, что вы настолько глупы, чтобы…

— Ты осел! — снова заорал Джонс-старший. — Для чего, спрашивается, я убегал в Стамбул, для чего переправлял записи в Штаты?!

И снова заговорила Эльза — холодным, незнакомым, словно чужим голосом:

— Вы мне жаловались, Инди, на свое невезение. Оказывается, это правда. Вы, конечно, не предполагали, что солдат в подвале старой башни может очнуться…

— Гюнтер очнулся? — обрел голос и доктор Джонс. — Не может быть, я же его…

— Нет, он жив. Бедняга замерз на холодном полу, вы зря его голым оставили.

— Мы вам очень благодарны, профессор, за подземный ход, который вы обнаружили, — откровенно забавляясь, добавил офицер. — Надо признать, вы прекрасный специалист. Как начальник всего этого заведения, я искренне сожалею, что вы не мой сотрудник.

— С архивами работать не умеете, — буркнул Индиана. — Значит, вы и есть Урбах?

— Оберштурмбанфюрер Вольфганг, — представился эсэсовец. — Фон Урбах отвечает за всю научную часть, так что с подземным ходом — его недоработка. Не поверил он в древнюю легенду. А моя компетенция — люди и техника.

Эльза вернулась к оберштурмбанфюреру Вольфгангу и изящным жестом отдала ему дневник Генри. Затем улыбнулась, глядя Индиане в глаза, — ее улыбка предназначалась только ему:

— Кстати, Инди, это и есть мой жених, — она обняла Вольфганга за стянутую черным сукном талию. — Это мой Вернер. Вы, кажется, хотели с ним познакомиться?

— Кто вы, Эльза? — хрипло спросил Индиана. — Что вы за дьявол?

— Ты слышишь, Вернер? — подтолкнула она офицера, в ее немецком языке не было и тени швейцарского акцента. — Вот это настоящий комплимент даме, учись! Нет, Инди, я не дьявол, а всего лишь обершарфюрер СС.

— Мы тебя обязательно повысим, — сказал Вольфганг, рассеянно листая тетрадь. — Господа, пройдемте ко мне в кабинет, в коридоре как-то неуютно беседовать.

Солдаты окружили пленников и грубо подтолкнули их прикладами. Солдат к тому времени изрядно прибавилось: кто-то выносил трупы, кто-то осматривал разбитое оборудование, кто-то бегал с ведрами и шваброй. Замок наполняла нормальная деловая суета.

— Жених, значит… — пробурчал Индиана по-английски. — Красавец. Особенно хороша фуражка…

— Руководство дало разрешение на брак, — мило подтвердила Эльза. — Месяц пришлось ждать, так у нас принято.

Кабинет был здесь же, на пятом этаже. Когда входили, Индиана продолжал размышлять вслух:

— Без разрешения руководства, значит, случки здесь не допускаются…

— Что вы сказали? — вежливо обернулся Вольфганг.

— Я сказал, что теперь мне ясно, зачем вы обшаривали Старфорд, Чикаго и Венецию.

— Это не мы, — обиделся начальник замка. — Такими вещами занимается Шестой отдел.

— Хорхер, — скривился Индиана. — Ненавижу.

Эльза улыбнулась, входя следом:

— Вернер ревнует меня к Шестому отделу РСХА. Ему трудно смириться, что он не распоряжается мной безраздельно, поскольку мой шеф не партайгеноссе Вольфганг, а партайгеноссе Хорхер. Правда, дорогой?

— Надеюсь, после бракосочетания все изменится, дорогая? — самоуверенно предположил Вольфганг. Он вновь повернулся к пленникам. — Итак, вам уже что-то ясно, герр Джонс-младший?

— Вы гонялись за картой, — сказал «младший», постаравшись не заметить оскорбительного обращения. — И вы ее добыли. Отправную точку маршрута вы также знаете, благодаря усилиям одной обворожительной сотрудницы, так что счастливого пути. До встречи в Храме Чаши.

— Шутите, — понял оберштурмбанфюрер. — Люблю огорчать достойных соперников. А теперь смотрите, сэры, что я делаю.

Посмеиваясь, он вытащил из кармана зажигалку. Дневник старого профессора он взял за уголок — вытянутой рукой, не обращая внимания на посыпавшиеся листики, — а свободной рукой извлек из зажигалки огонь.

— Зачем! — в ужасе вскрикнул старик. — Не надо!

Он хотел броситься вперед, но те, кому положено, схватили его за локти.

Тетрадь загорелась неохотно, сонно, однако пламя настойчиво стремилось вверх, и через несколько секунд разбуженная бумага задвигалась в предсмертном танце. Офицер следил за этой агонией взглядом хищника, а когда пальцам стало горячо, бросил чадящий сгусток на каменный пол.

— Столько лет работы… — прошептал Джонс-старший.

— Не позорься, отец, я тебе другой дневник подарю, — спокойно сказал сын, глядя почему-то на Эльзу. — Лучше прежнего, не интересный для этого сборища воров и невежд.

— Какой же? — перестал улыбаться герр Вольфганг.

— С чистыми страницами. Уверен, вам не понравятся жесткие листы нового дневника, потому что мягкая туалетная бумага намного приятнее. Кстати, я, как и мой отец, не понимаю причин вашего поступка.

— Очень просто, Джонс-младший. Дневник разыскивался вовсе не для того, чтобы получить информацию, а наоборот, чтобы подобной информации нигде и ни у кого больше не было.

— Варварство! — наконец догадался Индиана. — «Готический» в переводе означает «варварский», а вы ведь поклонники всего готического. Как я забыл? Культ разрушения, мощи, культ огня в руках героя… Знаете, меня всегда удивляла и забавляла любовь нацизма к архаике, постоянное обращение к древним символам.

— Культами занимаюсь не я, а другая служба, — хмуро возразил Вольфганг. — У вас еще будет возможность подискуссировать на эти темы с Урбахом или, например, с Хорхером. Хотя дискуссии с добрейшим Отто обычно плохо заканчиваются… Я, пожалуй, сделаю себе приятное, раскрою служебную тайну. Дело в том, что ваш отец попал в поле зрения наших специалистов гораздо раньше, чем он предполагает.