Ирина, внимательно изучив визитку, сделала удивленные глазки:

— А Росшвеллер — что это такое? Фамилия вашего босса?

— Это не фамилия, — рассмеялся Олег Петрович. — Росшвеллер — значит «Российский швеллер». А швеллер — это такая стальная балка.

— Так вы — сталевары?

Ему послышались в голосе Ирины нотки разочарования, и он поспешил с объяснениями.

— Ну, во-первых, швеллеры делают не сталевары, а прокатчики. А, во-вторых, наша компания производством не занимается. Мы — посредники. Наша задача найти для поставщика выгодного покупателя, а для покупателя выгодного поставщика. Ну и, безусловно, чтоб самим была выгода.

— Словом, вы вроде сводников, — подытожила Ирина, усмехнувшись.

— Интересное определение! — восхищенно крутанул головой Олег Петрович. — Надо взять на вооружение. — И про себя подумал: «А девушка-то с юмором, вот какие нынче пошли кассирши!».

Ирина сунула визитку в сумочку и, предупреждая его вопрос, вздохнула:

— A y меня телефона нет. Живу у черта на куличках, в новом Пятом микрорайоне, конечная остановка седьмого автобусу.

Когда она уходила, звонко стуча каблучками по кафельному полу, Олег Петрович посмотрел ей вслед и пришел к выводу, что фигурка у девушки в полном порядке. И вспомнился стишок школьных времен: «Ну и попка, как орех, так и просится на грех!».

Вот он и согрешил. Не надеялся, что эта мимолетная встреча будет иметь продолжение, а Ирина уже в понедельник позвонила. Он сразу и не понял, кто это.

— Какая Ирина? — удивился.

— А их у вас много? — услышал короткий смешок. — Пельмени вместе лопали. — И не стала рассусоливать, предложила сходу. — Ну, как, вольный казак, вечером свободны? Пригласите девушку на дискотеку или в ресторан!

Встретились после работы. Конечно, на дискотеку не пошли. Он смущенно сказал, что, пожалуй, уже вышел из дискотечного возраста, а Ирина и не настаивала, дескать, предложение насчет дискотеки было сделано в шутку, она ведь тоже далеко не девочка. Тут он комплимент отпустил, что больше двадцати ей никак не дашь, а то и всего восемнадцать.

— Ценю вашу галантность, улыбнулась она, — но мне пока свой возраст можно не скрывать, скоро двадцать семь стукнет.

«Всего на пять лет моложе Тамары, — невольно отметил про себя Олег Петрович, — а выглядит и, правда, совсем молоденькой. Следит, курица, за собой. Хотя вон пельмени уплетала за обе щеки»…

Ужинали в ресторане «Эльбрус». Он и забыл уже, когда в последний раз посещал подобные заведения, на зарплату заводского инженера по кабакам не походишь. Но сейчас в бумажнике лежала первая получка новоиспеченного консультанта, на три порядка больше прежней. Да в конце месяца, проинформировал Федор Ильич, выдадут премиальные из директорского фонда. Только, предупредил, вы о своем заработке не очень распространяйтесь. Кто спросит, ответьте с улыбочкой, что нынче не принято в чужой карман заглядывать, на жизнь, мол, хватает, и точка. Любит Федор Ильич поучать, читать нотации. Он этим отличался и на «Красном факеле», где служил инспектором отдела кадров. Бывало, только устроятся мужики на лестничной площадке покурить да потравить анекдоты, как через минуту просовывается в дверь плешивая голова кадровика: «Что-то вы зачастили с перекурами, а работа не ждет. Хватит, товарищи, трепаться!». Что и говорить, занудливый человек, однако Олег Петрович ему благодарен. Это Федор Ильич пригласил его в «Росшвеллер», сам-то он уже пять лет как с завода ушел. Встретились они случайно на улице, поинтересовался бывший кадровик, как дела на родном «Красном факеле», услышал честный ответ, что хреново, и предложил перейти в солидную фирму, где сейчас служит…

Хотя и говорила Ирина, что в «Эльбрусе» кормят вкусно, и цены терпимые, но, когда расплатился, осталась в бумажнике одна сотенная с мелочью, а и взяли всего по сациви и шашлыку да пару бутылок шампанского. Сначала он чувствовал себя с ней скованно, но вино постепенно придало уверенности, и Олег Петрович рассказал несколько смешных случаев из своей жизни, и они действительно были смешными, по крайней мере, Ирина смеялась искренне и заливисто.

Шампанское и ей язык развязало. Правда, ее рассказ был, напротив, довольно печален. Он узнал, что сама она из глубинки, из учительской семьи. Хотела пойти по стопам родителей, поступила в педагогический на истфак. Но на втором курсе угораздило выскочить замуж. Муж из «новых русских». Каким он бизнесом занимался, она, честное слово, до сих пор не знает, но денег у него было немерено. Учебу, понятно, бросила. Забот и так хватало. Квартиру он купил в обкомовском доме — евроремонт затеяли, дачу строили — повседневный контроль за работягами требуется, а тут еще надо научиться машину водить, ну и, само собой, рестораны, сауны, пикники на природе. Красиво жить не запретишь! А потом в один момент все рухнуло. Вадим, так ее мужа звали, набрал кредитов, чтобы провернуть какое-то многомиллионное дельце, только оно лопнуло. В погашение долгов продали и белый форд и дачу недостроенную, из трехкомнатной в центре перебрались в однокомнатную на окраине. Да все равно рассчитаться полностью с кредиторами он не смог. Поставили его на «счетчик». Это, объяснила, когда у должника проценты чуть ли не в геометрической прогрессии начинают расти, и если он к определенному сроку долг не отдаст, то расплачивается уже жизнью. Так с Вадимом и вышло. Официальная причина смерти — самоубийство, в состоянии депрессии выбросился с двенадцатого этажа. А, может, действительно сам выбросился, не стал дожидаться, когда другие его выбросят. Но никакой записки не оставил. После смерти мужа подбивали к ней клинья его дружки, но она теперь этих «новых русских» за три версты стороной обходит. А жить меж тем как-то надо, вот и устроилась кассиршей, пока ничего лучшего не подвернулось. Не на панель же идти!

Трогательная история! Олег Петрович слушал и не мог понять, так ли все было на самом деле или сочинила Ирина детективную историю, довольно-таки банальную, позаимствовав детали из криминальной хроники, что дает по субботам городская «Вечерка». А, впрочем, зачем ей врать? Она сразу его успокоила, что видов на него не строит и семью разрушать не собирается. Просто соскучилась по мужику, а он ей глянулся и захотелось испытать его в качестве любовника, если, конечно, не возражает. Такой откровенности Олег Петрович не ожидал и залился густым румянцем. Ирина, заметив его смущение, расхохоталась:

— А ты, — они уже выпили на брудершафт, — ведешь себя, как красна девица. Мы с тобой взрослые люди. Я ж не дура, чтоб не понять, на что ты рассчитывал, когда мне свою визитку давал. Не будем же мы, прежде чем в постель завалиться, бегать, взявшись за ручки по ночным улицам, а ты еще станешь стихи читать. Хорошо, если Есенина, а то собственного сочинения вирши. Это я уже на первом курсе прошла.

Она права, конечно, думал Олег Петрович, когда ехали в такси к ее дому. Но уж как-то цинично получается, по-деловому. Все-таки в отношениях между мужчиной и женщиной должна быть хотя бы маленькая тайна. Они с Тамарой впервые поцеловались, наверное, только через месяц после знакомства… М-да, ему еще сорока нет, а как здорово отстал от жизни. Сейчас вон как все элементарно! И ведь Ирина не путана какая, просто современная женщина без предрассудков и условностей — так она себя охарактеризовала. И почему-то вспомнилась телевизионная реклама: «Новое поколение выбирает «пепси»…

В постели Олег Петрович не подкачал. Четыре раза они душ принимали. Но, надо признать, первую скрипку играла Ирина. Чего она с ним только ни вытворяла, вспомнишь — вздрогнешь! Как говорит его новый коллега Максим Чебаков, делясь впечатлениями об очередном любовном приключении, «накувыркались до посинения ногтей».

Утром Ирина его разбудила, уже одетая, намакияженная.

— Вставай, казак, да побыстрее — на работу опаздываю!

— А, может, приляжешь? — предложил, откидывая одеяло.

— Ишь, неугомонный! — она шутливо погрозила пальчиком. — Придется нам перерыв сделать. Трудные дни у меня начались.