Пачка сторублевок была новенькая, плотная, пахла краской и притягательно похрустывала в пальцах. Вот, оказывается, почему уголовники называют деньги «хрустами»! Значит, есть он, заветный чемоданчик! Это не бред моего воспаленного воображения! Здесь он стоит, за дверью, и эта пачка — лишь жалкая толика его содержимого!
Карманы моей куртки были набиты веревками, предназначенными для иммобилизации госпожи Колядко, и я небрежно сунула пачку Зинаиде. Она обрадовалась, дура старая!
— Вот это мы хорошо зашли! Одним махом десять тыщ! Из этой дамки еще потом можно будет выкачать! Нюська, ты молодец! Когда делить будем?!
— Да никогда не будем… — устало сказала я. — В общую кассу, на дело пойдет. Чего радуешься-то?.. Ты что — не понимаешь, что это копейки по сравнению с десятью миллионами?! Мне надо все! Я не желаю удовлетвориться жалкой подачкой!
Некоторое время Зинаида осознавала суть сказанного. Она вовсе не была дурой.
— Ну да… — согласилась она после минутного молчания. — А что будем делать дальше?
— Караулить, — решительно сказала я. — Деньги здесь, и мы не должны упустить момент, когда они их куда-нибудь прятать повезут.
— Что — всю ночь?! — раненой птицей воскликнула Зинка, и даже руками всплеснула, точно лебедь крыльями. — Пойдем хоть пожрем чего-нибудь! Не сейчас же они их повезут! Им еще штаны натянуть надо!
— По очереди! — с неумолимостью армейского сержанта сказала я.
— Тогда я первая! — заявила эта нахалка и заспешила вниз по лестнице, позабыв про лифт.
Это-то нас и спасло! Неисповедимы пути твои, Господи! От каких пустяков порой зависит человеческая жизнь — просто уму непостижимо! С точки зрения точной науки математики существование человека — нонсенс, вещь невозможная! Мы все давно должны погибнуть — а вот живем же, однако…
По грязным стеклам окна подъезда скользнул свет фар нескольких подъезжающих машин. Насторожившись, я присела на корточки и выглянула на улицу через отбитый угол мутного пыльного стекла. Нос к носу стояли у подъезда и светили друг на друга фарами желтая «волга», сбившая Свету Самушкину, и темный джип Маргаритиного соседа!
— Зинка, стой! Стой! — отчаянным шепотом закричала я, не отрывая взгляд от окна.
С высоты четвертого этажа мне было видно, как у подъезда суетятся туда-сюда мужские фигуры — человек шесть, не меньше. Точно свора гончих, они метнулись сначала к подъезду справа, потом вернулись и решительно направились в наш подъезд. У машин с работающими двигателями, покуривая, остался водитель «волги» — присел задом на теплый капот, поежился. При моей дальнозоркости мне видны были даже капли влаги на его кожаной кепке…
— Наверх, наверх!..
Не дыша, мы поспешно поднялись на два пролета выше. Снизу уже слышны были шаги многих ног и голоса. Почему-то они не поехали на лифте, а нервно шагали по ступенькам, переговариваясь и останавливаясь на каждом этаже. У меня сложилось странное впечатление, что они не знали точного адреса, и обходили все квартиры на площадках, чиркая зажигалками и что-то рассматривая — номера квартир, что ли? Как же они нашли дом, если не знали, кого ищут? Подобные вопросы вихрем проносились в моем воспаленном от страха мозгу, но тогда у меня не было ни мгновения, чтобы спокойно разобраться в этом. «Я подумаю об этом завтра!» — твердила я себе, точно Скарлет О'Хара.
Достаточно быстро они поднялись уже на четвертый этаж и остановились в полутьме лестничной клетки.
— Где-то здесь, кажется, — сказал молодой и красивый голос. Наверное, его обладатель был неплохим певцом.
— Куда звонить? — нетерпеливо спросил его знакомый хриплый баритон «битка». — Сюда или прямо?
— Сейчас, подожди… Не понять… Посвети, Валек!
Невидимый Валек щелкнул зажигалкой. Нам сверху виден был слабый отблеск пламени на стене подъезда. Вдруг один из пришедших, пока его приятели что-то разглядывали, принялся, насвистывая от нечего делать, медленно подниматься по ступенькам туда, где через три лестничных марша, присев, затаились мы с Зинаидой!
Ботинки его скрипели, и уже через десять секунд стало слышно тяжелое дыхание. Боже, как мне было страшно! Как я кляла себя, что из любопытства остановилась здесь, а не поднялась еще этажом выше! Да что там этажом — на крышу надо было забираться нам, старым дурам!!! А теперь даже шевельнуться было нельзя, потому что он был так близко! Я чуяла скверный запах его табака, а еще через мгновение увидела внизу неумолимо поднимающийся к нам по лестнице багровый огонек сигареты! У меня даже в мыслях не было защищаться, я и думать забыла про свой газовый баллончик и тяжелый фарфоровый пестик, который всего полчаса назад казался мне весьма солидным оружием.
Уже большая голова неизвестного начала подниматься из-за перил лестницы прямо у моего лица, когда меня осторожно отстранила чья-то рука, и навстречу опасности, хищно присев и ощерясь, точно волчица, высунулась моя Зинаида, отведя в замахе свой тяжелый короткий ломик-фомку. Еще шаг — и она бы припечатала любопытного бандита этой крючковатой железякой прямо в лоб, а что уж было бы потом — и думать не хочется. Но, на наше и на его счастье, внизу что-то произошло. Певучий голос радостно воскликнул:
— Есть! Сюда, верняк! Звони, Ботас! Здесь он!
Этажом ниже птичкой защебетал знакомый звонок. Бандит поспешно выплюнул окурок и побежал по лестнице к своим дружкам. Зинаида опустила ломик, присела и громко-прегромко брякнула им о бетонную ступеньку лестницы! Карга старая! Но никто этого не услышал, потому что бандиты уже были заняты препирательством через железную дверь с госпожой Колядко, и шум стоял невообразимый.
— Откройте, милиция! Наплевать, открывайте неодетой! У нас ордер на обыск вашей квартиры! У вас незаконно хранят наркотики! Ты, слышь, сука, открывай, я сказал!!
Они забарабанили в дверь кулаками и ногами. Забрякало какое-то железо. Я тихонько сползла вниз, животом распластавшись по ступенькам, свесила голову и, зацепившись ногой за прутья решетки, зависла вниз головой на манер летучей мыши.
Их на площадке было пятеро. Двое возились у двери, один сверху, другой снизу, прилаживая какие-то приспособления, похожие на маленькие домкраты. Это они и брякали железом, точно слесари из ЖЭКа. В дверь молотил знакомый «биток», впавший в буйство от близости желанного спасения. Позади него стоял молодой щуплый парень с каким-то прибором в руке, отдаленно напоминающим пульт телевизора. Рослый бандит, башка которого едва не отведала Зинаидиного угощения, стоял рядом, с тупым любопытством заглядывая через плечо щуплого.
Внезапно в общем гаме что-то звонко пиликнуло, молодой подпрыгнул:
— Есть сигнал! Они открыли его! Здесь!!
— Ломайте скорей, блин! — заорал «биток», шарахая в дверь со всей дури обеими руками. — Какого хрена возитесь?! Если на этот раз упустим, я скажу Ладо, что это из-за вас!
«Вот сейчас тебя тот здоровый мужик пригреет чем-нибудь по разбитому кумполу!» — злорадно подумала я. Прошла едва ли минута. «Слесари» бешено принялись вращать длинные рукоятки домкратов. Стальные зубы врезались в раму двери, скрежеща, отогнули и выдавили замки. «Биток», сгорая от нетерпения, голыми пальцами вцепился в край двери и рывком распахнул ее. Вся орава ввалилась внутрь квартиры — и тут-то началось самое страшное.
Сначала раздался грохот опрокидываемой мебели, звон стекла, а потом из квартиры вырвался крик. Он был непродолжительный, но я такого никогда прежде не слыхивала. Кричал густым басом, почти ревел тот самый большой и сильный мужчина, который открыл нам двери. На последних секундах крик его перерос в какой-то тонкий, пронзительный, поросячий визг — и наступила тишина. Кто-то подошел и поспешно прикрыл дверь в квартиру изнутри.
Мы с Зинкой, обнявшись от страха, сидели на холодных ступеньках лестницы. Зубы у меня стучали. Я поднялась на ватных ногах и осторожно спустилась вниз, приблизила ухо к железу искореженной двери, с разорванной обивкой, свисающей лохмотьями. Кто-то ходил, двигали что-то тяжелое, скверно ругались. Голос «битка» торопил:
